Место под солнцем - Гавриил Одинокий Страница 2

- От ранения? А он тоже на флоте воевал?

- Да нет, не воевал он. Не успел. В первые дни войны, в порту после бомбежки пожар тушили, а тут еще один налет. Ну и деду осколком бомбы правую лопатку раскололо и позвоночник задело. Он три года ходить не мог, и правая рука у него до конца жизни плохо работала. Перед тем как Одессу сдали, его баба Соня из госпиталя забрала и на рыбачий хутор под Аккерманом увезла, и там сама выхаживала.

- Понятно, геройский у тебя дед, хоть в боях и не участвовал. Давай дальше про драку то...

- Ну что, окружили они нас и давай метелить. Только, друг другу больше мешали. Один на меня цепью велосипедной замахнулся. Ну а я, все-таки, в нашей футбольной команде по правому краю играю. Я по голени ему и пробил. А ботинки наши потяжелее будут чем футбольные бутсы. Он заорал, согнулся, а Борька у него цепь вырвал. Ну махались минут пять, я больше по ногам бил, а Борис по мордам, а потом меня арматуриной достали. И после того как я упал, Бориса массой задавили, и ногами нас пинать начали. А потом милиция подоспела, ну и.... повязали всех.

- Ясненько, повеселились..., - пошарив рукой по столу, кавторанг взял несколько сколотых листов бумаги и стал зачитывать:

"Николаев, Константин Дмитриевич - перелом левой ключицы, разорванное ухо, множественные ушибы и гематомы.

Гальперин, Борис Ефимович - перелом двух ребер, вывих правой кисти, множественные ушибы и гематомы, отек гениталиев" - он поднял глаза на курсантов.

- Что Борис, по яйцам врезали?

Гальперин засопел и уныло кивнул.

- Так, а с другой стороны, - он перевернул страницу,- Ну имена мы опустим, ушибы всякие тоже... Перелом голени, два выбитых мениска, вывих коленного сустава - это, я понимаю, твоя работа Константин. Так, вывих локтевого сустава - это неясно кто, дальше перелом челюсти в двух местах, контузия второй степени - это явно Борис. Сломанный нос и еще одна контузия - тоже ясно. Еще один сломанный нос и четыре выбитых зуба - ну Гальперин, ты даешь, как кисть-то не сломал?

- Ну-у, я цепь велосипедную на кулак намотал.

- Понятно, - капитан прошелся в раздумье взад-вперед и вновь остановился перед курсантами.

- Скажу честно - я вас ребята не осуждаю, Сам бы так поступил, но..., - последовавшая пауза заставила курсантов нервно поерзать на стульях, - к моему сожалению, защитить я вас не могу. Этот тип, которому ты, Борис, челюсть сломал - племянник второго секретаря Одесского обкома. И с его подачи, прокуратура заводит дело о злостном хулиганстве и нанесении телесных повреждений. Так, что светит вам хлопцы от пяти лет лагерей. И на оправдание не надейтесь. Ни прокуратура, ни суд против обкома не пойдут.

Курсанты уныло молчали, уставившись в пол.

- Ладно, не вешайте носы, еще не вечер, - продолжил кавторанг, - сегодня среда. Народ еще после праздников не раскачался. Меня вот, приятель из прокуратуры предупредил. Пока дело оформят да в милицию передадут, пару дней пройдет. Я сегодня же оформляю приказ о вашем отчислении за "поведение, не соответствующее моральному облику офицера ВМФ". А вы собирайтесь и, чтобы завтра, крайний срок в пятницу, духа вашего в области не было, пока вам подписку о невыезде не вручили. На БАМ езжайте или еще куда подальше. Во всесоюзный розыск вас объявлять не будут - не высокого полета птицы, но в Одессу вам года три возврата нет. Постарайтесь для начала в какой-то вахтовый поселок, там за пропиской не слишком следят. Если в армию вас призовут, так у военкома вопросы могут возникнуть. По поводу того, что не служили, а военный билет с отметкой о принятии присяги есть. Расспрашивать будет - расскажете как было, но без подробностей. Отчислены мол за драку - и все. Если со мной свяжутся, я вам характеристику приличную дам. Все хлопцы, идите собирайтесь, да родных предупредить не забудьте. У тебя Николаев, родители-то где?

- Они уже шесть лет как на севере, на кооператив зарабатывают. Я с бабушкой жил пока школу заканчивал.

- Вот к ним и езжай, а впрочем - как хочешь. Все, свободны.

Глава 1

(Париж, 20 августа 2004 г.)

Несмотря на приближающийся вечер, Париж изнывал от летней жары. Заходящее солнце косо освещало, украшенные лепниной и колоннами фасады домов бульвара Капуцинов и пыльную листву деревьев. Голоса людей перемежались с гудками сотен машин. Французы возвращались с работы. Высокий, плотный мужчина в джинсах и песочного цвета рубахе навыпуск стоял на углу бульвара Капуцинов и Пляс д'Опера и курил сигарету. При этом он внимательно вглядывался в лица проходящих мужчин. Докурив сигарету почти до фильтра он загасил ее плевком и метким щелчком отправил окурок в урну. Еще раз посмотрев по сторонам, он потащил было очередную сигарету из пачки в нагрудном кармане, но вдруг остановился, толкнул сигарету обратно в пачку и широкими шагами поспешил к выходу из метро.

- Борька, сукин ты кот, ну наконец-то. Я уже думал, что не придешь, - не доходя нескольких шагов закричал он.

Гальперин, заматеревший и с намечающимися залысинами над высоким лбом, прищурился, привыкая к дневному свету после подземного перехода, и широко улыбнулся.

- Ну здравствуй, Костя, - он облапил друга и хлопнул его по спине. - Жутко рад тебя видеть. А за опоздание - прости. Сначала заказчик задержал, а потом я в ихнем метро малость заплутал. И мобильник у них под землей не работает.

- Да ладно, не парься. Главное встретились. Пошли посидим, пивка выпьем. Мы же с тобой больше десяти лет не виделись.

- Во Франции - пиво пить? Не-е-е.... Во Франции надо пить вино. А вообще-то, Костя, я бы лучше поел. С этим гребанным клиентом у меня с утра во рту кроме кофе ничего не было.

- Ну что за вопрос, пошли. Я здесь на бульваре один ресторанчик знаю. Там отличный буйабесс1 подают. И рачки2 там - лучше, чем в Одессе. Я их вообще-то больше под пиво потребляю, но и под белое вино тоже хорошо пойдет.

Через несколько минут друзья устроились за столиком на открытой веранде "Старого капуцина".

- Ну рассказывай, - потребовал Константин, - мы же с тобой сколько не виделись, с начала 93-го. И как ты меня нашел-то?

- А я тебя долго искал. Одесское справочное бюро ответило, что такой не значится. Потом, случайно, через одного приятеля в пароходстве на Сашку Кривоножко вышел, вот он мне твое мыло и дал. Только ты очень долго не отвечал.

- Тю-ю, "Бешеный Хохол", значит. Так у него адрес старый. У меня этот ящик всяким спамом забит. Я его только изредка проверяю.

- Да, а помнишь, как мы с ним в училище...

Подошедший в этот момент официант-араб прервал воспоминания. Костя, не глядя в меню, на вполне приличном французском, хотя и с сильным акцентом, сделал заказ.

- Ну ты даешь, - поразился Борис, - с каких это пор ты по-французски так "парлеешь"?

- А то...У меня же здесь поставщики. Не будешь понимать - обдерут как липку. Вот и пришлось изучить. В общем-то не так сложно. У меня вроде как способности к языкам оказались. В грамматике немного путаюсь, но общаться или документы прочесть - проблем нет. Ладно, ты лучше про себя расскажи.

- Ну, что. Тогда в 88-м мы расстались. Ты на север уехал, а я отцу телеграмму отбил и к нему в Севастополь. Рассказал ему все в подробностях. Он меня к своему приятелю в Новороссийск отправил. Тот, как в отставку ушел, завкадрами в порту работал. Сначала в порту поработал пока все документы оформляли, а потом электриком на сухогрузе стал ходить. Ты же знаешь, я плавать всегда хотел.

- Как же - морская душа, грудь в якорях... Моряк в третьем поколении, - улыбнулся Костя.

В этот момент официант принес бутылку белого вина, откупорил ее и налив в бокал грамм двадцать, протянул его Константину. Николаев понюхал, пригубил и, посмаковав секунду, кивнул официанту. Тот быстро налил два бокала и удалился.

- Ты и в вине стал разбираться, - опять удивился Борис, разглядывая бутылку, - Мускадет Севре, 2001 год. Шато дю Жоней, - прочитал он этикетку.