Сборник - Поэзия и проза Древнего Востока Страница 27

Представленная здесь антология древней поэзии шумерских и вавилонских памятников (из которых большинство публикуется в поэтическом переводе впервые) показывает, насколько прав оказался Сэйс. Но, может быть, именно это и составляет для нас главную прелесть древней клинописной литературы – ее... молодость. Она молода, потому что мы все еще находимся в стадии «открывания» ее, познавания, проникновения в ее внутренний мир. И она будет молодой и повой для нас еще очень долго.

В. Афанасьева

Литература Шумерии

Послы Аги...

Послы Аги, сына Эн-Мебарагеси[114],

Из Киша в Урук к Гильгамешу явились.

Гильгамеш перед старцами своего города

Слово говорит, слова их ищет:

5 Чтобы нам колодцы вырыть, все колодцы в стране вырыть,

Большие и малые в стране вырыть,

Чтобы работу завершить, ведро веревкой прикрепить,

Перед Кишем главы не склоним, Киш оружием сразим!»

Собрание старцев города Урука

10 Гильгамешу отвечает:

Чтобы нам колодцы вырыть, все колодцы в стране вырыть,

Большие и малые в стране вырыть,

Чтобы работу завершить, ведро веревкой прикрепить,

Перед Кишем главу склоним, Киш оружием не сразим!»

15 Гильгамеш, верховный жрец Кулаба[115],

На Инанну[116] он надеется,

Слова старцев не принял сердцем,

И второй раз Гильгамеш, жрец Кулаба,

Перед мужами города слово говорит, слова их ищет:

20 Чтобы нам колодцы вырыть, все колодцы в стране вырыть,

Большие и малые в стране вырыть,

Чтобы работу завершить, ведро веревкой прикрепить.

Перед Кишем главы не клоните, Киш оружием разите!»

Собрание мужей города Урука

Гильгамешу отвечает:

25 О стоящие, о сидящие!

За военным вождем идущие!

Бока осла сжимающие! -

Кто для защиты города дышит?[117] -

Перед Кишем главы не склоним, Киш оружием сразим!

30 Урук – божьих рук работа,

Зана[118] – храм, спустившийся с неба:

Великие боги его создавали!

Мощной стены, коснувшейся грозных туч,

Могучего города, достигшего небесных круч,

35 Отныне хранитель, военный вождь-предводитель – ты!

Отныне воитель, Аном любимый князь – ты!

Как можешь ты страшиться Аги?

Войско Аги мало, редеют его ряды,

Поднять глаза его люди не смеют!»

40 Тогда Гильгамеш, жрец Кулаба,-

Как взыграло сердце от речей воинов, взвеселилась печень! -

Говорит слуге своему Энкиду[119]:

Ныне мотыгу секира заменит!

Боевое оружье к бедру твоему вернется,

45 Сияньем славы его покроешь!

А Агу, как выйдет он, мое сиянье покроет!

Да смешаются мысли его, помутится рассудок!»

И пяти дней нет, и десяти дней нет,

А уж Ага, сын Эн-Мебарагеси, на подступах к Уруку.

50 Смешались мысли Урука.

Гильгамеш, верховный жрец Кулаба,

Мужам своим доблестным молвит слово:

"Герои мои! Острогляды мои!

Отважный да встанет, к Аге пойдет!

55 Гиришхуртура, главный советчик вождя,

Вождю своему хвалу ВОЗНОСИТ!

Воистину я к Аге пойду!

Да смешаются мысли его, помутится рассудок!"

Гиришхуртура из главных ворот выходит.

60 Гиришхуртуру у главных ворот, при выходе,

При выходе у главных ворот схватили.

Тело Гиришхуртуры они истязают.

К Аге его приводят.

К Аге он обращается.

65 Он говорит, а кравчий урукский поднимается по стене.

Через стену голову свесил.

Ага его там заметил,

Гиришхуртуре говорит:

Слуга! Муж сей – вождь твой?»

70 Муж сей не вождь мой!

Ибо вождь мой – воистину муж!

Чело его грозно, воистину так!

Гнев тура в очах, воистину так!

Борода – лазурит, воистину так!

75 Милость в пальцах, воистину так!

Разве он не поверг бы людей, разве он не вознес бы людей?

С пылью он не смешал бы людей?

Страны враждебные не сокрушил бы?

Прахом «уста земель» не покрыл бы?

80 Ладьи груженой нос не отсек бы?[120]

Агу, вождя Киша, средь войска его в плен бы не взял?»

Они его бьют, они его рвут,

Тело Гиришхуртуры они истязают,

Вслед за кравчим урукским Гильгамеш на стену поднялся.

85 На малых и старых Кулаба пало его сиянье.

Воины Урука схватились за оружье свое боевое,

У ворот городских и в проулочках встали.

Энкиду вышел из городских ворот.

Гильгамеш через стену голову свесил.

90 Ага его там заметил.

"Слуга! Муж сей – вождь твой?"

"Муж сей – вождь Мой!

Верно сказано, воистину так!

Людей он поверг, людей он вознес,

95 С пылью он людей смешал,

Страны враждебные он сокрушил,

Прахом «уста земель» покрыл,

Ладьи груженой нос отсек,

Агу, вождя Киша, средь войска его в плен забрал."

100 Гильгамеш, верховный жрец Кулаба,

Обращается к Аге:

Ага – староста у меня, Ага – смотритель работ у меня!

Ага – начальник в войсках у меня!

Ага, птицу-беглянку ты кормишь зерном!

105 Ага, ты беглецов возвращаешь домой!

Ага, ты вернул мне дыханье, Ага, ты вернул мне жизнь!»[121]

Урук – божьих рук работа!

Мощной стены, коснувшейся грозных туч,

Могучего города, достигшего небесных круч,

110 Ты хранитель, военный вождь-предводитель – ты!

Воитель, Аном любимый князь!

Перед Уту прежнюю силу себе вернул,

Агу для Киша освободил!

О, Гильгамеш, верховный жрец Кулаба,

115 Хороша хвалебная песнь тебе!»[122]

Таблички основного и вариантных текстов сказания о Гильгамеше и Аге найдены экспедицией Пенсильванского университета в Ниппуре, древнейшем шумерском культовом центре (а в конце V тыс. до н. э. и центре шумерского племенного союза). Датируются началом II тыс. до н. э. и, возможно, являются копиями более ранних шумерских записей поэмы. Текст издан С.Н. Крамером («American Journal of Archeology», 53, 1949, N10 c дополнениями и комментариями Т. Якобсена). На русском языке текст опубликован И. Т. Каневой в «Хрестоматии по истории Древнего Востока», М. 1963, стр. 266, след., и в «Вестнике Древней истории» (далее – ВДИ), 3, 1964, стр. 245, след. Настоящий перевод выполнен с учетом обеих публикаций, а также работ Э. Эбелинга и Д.О. Эдцарда.

Ага (или Ака) – последний царь I династии Киша, а Гильгамеш – пятый царь I династии города У рука (XXVII в. до н. э., так называемый «II раннединастический период»). Историчность Гильгамеша, легендарного героя пяти известных нам шумерских эпических сказаний, а также знаменитою аккадского эпоса, косвенно подтверждается рядом письменных и археологических памятников. Однако только в «Послах Аги...» он выступает как историческое лицо. Сказание, видимо, отражает важнейшие политические события истории раннединастического Шумера: победу Гильгамеша над Агой, вождем политического объединения северных областей нижнего Двуречья во главе с городом Кишем. Возможно, это произведение явилось непосредственным откликом на события и представляет собой победную песнь, сложенную в честь Гильгамеша и знаменующую освобождение Урука от власти города Киша (в таком случае ее можно датировать XXVI в. до н. э.). Очень условно мы можем определить жанр этого сказания как историко-героический, и это, пожалуй, будет ближе всего к шумерскому определению жанра: «за-ми» – хвалебная песнь.

Жрец к «Горе Бессмертного»...

Жрец к «Горе Бессмертного»[123] обратил помыслы,

Жрец Гильгамеш к «Горе Бессмертного» обратил помыслы.

Рабу своему Энкиду молвит слово:

Энкиду, гаданье на кирпиче не сулит жизни!

5 В горы пойду, добуду славы!

Среди славных имен себя прославлю!

Где имен не славят, богов прославлю!»

Раб его Энкиду ему отвечает:

Господин, если в горы пойдешь, Уту оповести!

10 Бога Уту, героя Уту оповести!

Горы! Они -творение Уту, Уту оповести!

Горы, где рубят кедры,– творенье героя Уту, Уту оповести!»

12а Вот Уту в небесах диадемой лазурной себя венчал,

12б С воздетой главой по небу пошел.

Гильгамеш козленка чистого, светлого взял,

Козленка рыжего, жертвенного к груди прижал,

15 Руку к устам в молитве поднес[124],

Богу Уту на небеса кричит:

Уту, в горы стремлю я путь, ты ж помощником мне будь!

В горы кедров стремлю я путь, ты ж помощником мне будь!»

Уту с небес ему отвечает:

20 Могуч и почитаем ты, зачем же в горы стремишься ты?»

20а Гильгамеш ему отвечает:

Уту, слово тебе скажу, к моему слову ухо склони!

О моих замыслах скажу, к моим надеждам слух обрати!

В моем городе умирают люди, горюет сердце!

Люди уходят, сердце сжимается!

25 Через стену городскую свесился я,

Трупы в реке увидел я,

Разве не так уйду и я? Воистину так, воистину так!

Самый высокий не достигнет небес,

Самый огромный не покроет земли,

30 Гаданье на кирпиче не сулит жизни!

В горы пойду, добуду славы!

Среди славных имен себя прославлю!

Где имен не славят, богов прославлю!»

Уту мольбам его внял благосклонно,

35 Как благодетель оказал ему милость: