Джанет Уинтерсон - Бремя. Миф об Атласе и Геракле Страница 3

Все было мило и хорошо. По крайней мере, я так думал, пока в один прекрасный день Гера не предстала передо мной, пылая гневом, так что я внутренне сжался и рассыпался в бессвязных извинениях.

Мои дочери тайно лакомились священным плодом. Кто обвинял их в этом — само дерево, с тяжкими, источающими божественный аромат ветвями, или трава у корней, влажная от вечерней росы? Их ножки были босы, а губы жаждали сладости. В конце концов это всего лишь девчонки.

Я не видел причиненного ущерба, но боги всегда крайне ревнивы во всем, что касается их собственности. Гера приставила змея Ладона охранять древо; там он и посейчас, обвивший ствол бесчисленными кольцами, бессонный, с сотней голов и двойным против того числом языков. Я ненавижу его, хотя это еще один темный сон моей матери, гладкий и холодный кошмар, просочившийся в сияние дня.

Когда меня отлучили от сада, я полагал, что ничто тяжелее этого уже не свалится мне на плечи.

Как я ошибался.

Война богов с титанами была из тех войн, которых лучше по возможности избегать. Есть несколько версий развития событий. Одно не вызывает сомнений — то, что казалось причиной, на самом деле было лишь поводом. Мы сражались десять лет.

Некоторые говорят, что моим отцом был Уран и что мы с братьями (особенно отличился Крон) замыслили напасть на него и оскопить. Действительно, Крон отсек гениталии Урана и забрал власть себе. Достоверно также, что Крон произвел на свет сына, Зевса, который точно так же сверг своего отца и взял небеса под свою руку. У Зевса было два брата, Аид и Посейдон, и раз уж Зевс стал властелином небес, Посейдон основал свое царство в океане, а Аид удовлетворился тем, что скрывалось внизу, под всем этим. Землю оставили людям.

Именно люди подло напали на мирную Атлантиду, а Зевс помог им расправиться с моими подданными. Я бежал и присоединился к восстанию против неба. Я был военачальником, который потерял больше всех и которому уже нечего бояться. Чего может бояться мужчина, когда у него ничего не осталось?

В той долгой битве большинство из нас были убиты, а мать по совершенно необъяснимым причинам обещала победу Зевсу. Все, что оставили титанам, были голые негостеприимные скалы Британии, которые хуже смерти. Мне оставили всю мою великую силу. В известном смысле наказанием мне стал я сам.

Потому что я любил землю. Потому что ее моря не таили для меня угрозы. Потому что мне ведомы были престолы планет и пути звезд. Поскольку я был могуч, моим наказанием стало держать на плечах весь Космос. Я принял на себя бремя мира, небес, что над ним, и неизмеримых глубин внизу. Все, что есть на свете, теперь мое, но я ни над чем не властен. Такова моя чудовищная ноша. Таковы пределы самого себя.

Чего же я хочу?

Беспредельности пространства.

То был день моего наказания.

Боги собрались в полном составе. Женщины по левую сторону, мужчины — по правую. Вон Артемида, мускулистая, как атлет, с туго стянутыми в узел волосами, играет со своим луком, чтобы не смотреть на меня. Когда-то мы были друзьями. Мы вместе охотились.

Вон Гера, надменная, с сардонической усмешкой на божественных устах. Невозможно быть более равнодушной. Все происходящее ее явно не касается.

Вон Гермес, суетливый и бледный. Он ненавидит неприятности. Подле него расположился Гефест, брюзгливый и увечный, хромой сын Геры, которого терпят за филигранные золотые вещицы. Напротив него — Афродита, его жена, которая не выносит тела своего мужа. Мы все обладали ею, но продолжаем относиться к ней как к девственнице. Она улыбается мне. Она была единственной, кто осмелился…

Зевс зачитал свой декрет. Атлас, Атлас, Атлас. С самого начала все было скрыто в моем имени. Мне следовало бы знать. Меня зовут Атлас — это значит «тот, кто много страдает».

Я согнул спину и оперся на правую ногу, преклонив левое колено. Я склонил голову и поднял руки, ладонями вверх, словно сдаваясь. Полагаю, это и было капитуляцией. Кто из живущих достаточно силен, чтобы поспорить со своей судьбой? Кто может избежать того, чем ему надлежит стать?

Прозвучала команда, и целые армии коней и быков натянули золотые цепи, таща титанический шар Космоса, словно круглый плуг. Пока огромная сфера вспахивала бесконечность, от нее, словно гребни земли, отделялись пласты времени. Одни падали на землю, принося людям дар предвидения и открывая второе зрение. Другие были заброшены на небо, проделав в нем черные дыры, где прошлое невозможно отделить от будущего. Время забрызгало мои икры и мощные мышцы, вздувавшиеся на бедрах. Я чувствовал, как начался мир и как будущее отметило меня своим перстом. Теперь я останусь здесь навек.

Космос приближался, его зной опалил мне спину. Я ощутил, как он коснулся подошвы моей левой ноги.

И тогда без единого звука землю и небеса вкатили вверх по моему телу и утвердили на плечах.

Я едва мог дышать. Я был не в силах поднять голову. Я попытался пошевелиться или заговорить. Но я был нем и недвижим, как гора. Так меня вскоре и назовут — гора Атлас, и не за мою силу, но за мое безмолвие.

В седьмом шейном позвонке угнездилась чудовищная боль. Мягкие ткани моего тела уже начали твердеть. Ужасные картины моей жизни проносились перед глазами, отторгая ее от меня. Время было моей Медузой. Время обращало меня в камень.

Не знаю, как долго я припадал к земле, окаменевший и неподвижный.

Но вот я снова начал слышать.

Я обнаружил, что там, где мир был ближе всего к моему уху, я мог слышать все, что в нем происходит. Я слышал разговоры, крики попугаев, рев ослов. Я слышал журчание подземных рек и треск пламени в кострах. Каждый звук обладал смыслом. Прошло немного времени, и вот я уже начал расшифровывать то, о чем говорил мне мир.

Вот деревня, в ней живет примерно сотня человек, на заре они гонят скот на пастбище, а в сумерках — домой, в стойло. Хромоногая девчушка поднимает на плечо ведра, полные воды. Я понимаю, что она хромает, по неравномерному лязганью ведер. Вот мальчик всаживает стрелы одну за другой — чвак! чвак! — в обитую кожей мишень. Его отец вынимает пробку из кувшина с вином.

А вот где-то далеко группа охотников осадила слона. А там нимфа превращается в дерево. Ее вздохи замирают и растекаются по ветвям прохладным соком.

Кто-то с трудом карабкается по каменистому склону. Камни осыпаются из-под сандалий. Ногти все обломаны. Вот, изнемогая, он падает навзничь на какой-то козьей тропке. Он тяжело дышит, а потом погружается в сон.

Я слышу, как начинается мир. Время для меня обратилось вспять. Я слышу, как спирали папоротников выкручиваются из своих тесных гнезд. Я слышу, как в лужах кипит жизнь. Я понимаю, что несу на своих плечах не один только этот мир, но все миры, какие только существуют во вселенной. Я несу этот мир сквозь время, и сквозь пространство тоже. Я несу груз ошибок этого мира и его славы. Я несу то, чему еще не пришел срок сбыться, и то, что давно сбылось.

Динозавры резвятся в моих волосах, извержения пятнают кратерами мое лицо, и я понимаю, что становлюсь частью своего бремени. Нет больше ни мира, ни Атласа, есть Атлас Мира. Пройди по моим континентам. Я — путь, что лежит у тебя под ногами.

А вот какой-то человек рассказывает историю о человеке, что держит мир на своих плечах. Слушатели смеются. Кто в это поверит, кроме детей и пьяниц?

Ни один человек не поверит в то, в чем не чувствует истины. Я бы и сам с удовольствием в себя не верил. Я засыпаю по ночам и просыпаюсь утром в надежде, что я умер. Но этого не происходит. Согнув одно колено и опираясь на другое, я держу этот мир.

Геракл

Геракл вышел из тени, где он давно уже стоял и слушал.

Вот и он, Герой Этого Мира, с львиной шкурой на плечах, помахивает палицей из цельного оливкового ствола.

— Выпить не желаешь, Атлас, ты, старый глобус? У каждого из нас свое бремя. Твое наказание — держать на плечах мир. Мое — работать на идиота.

— А кто виноват? — вопросил Атлас. — Не Зевс, твой папаша, а твоя мачеха. Гера.

— Зови это судьбой, а не расплатой, — ответил Геракл. — Твое имя значит «долго страдающий», а мое — «слава Геры». Ну, с некоторой натяжкой, учитывая все обстоятельства, да? Хоть одна женщина в мире привечает ублюдков своего мужа? Я сын своего отца, но моя мать, Алкмена, была смертной. Геру обманом вынудили кормить меня грудью. Естественно, она не пришла от этого в восторг. Женщины не жалуют чужих сосунков.

— Она послала змею убить тебя.

— А потом она наслала на тебя безумие.

— На свете полным-полно мужчин, которых довели до безумия женщины.

— Только безумец мог явиться сюда.

— Мне нужна твоя помощь.

Помощь. Он пришел за помощью сюда, на край мира. Земля и небо давно попрощались друг с другом, но здесь они по сей день лежат голова к голове. И к этому двуединству он пришел за помощью, этот человек с двойной природой, в котором бог облачился в смертную плоть.