Томас Роллестон - Мифы, легенды и предания кельтов Страница 5

РАССКАЗ ЦЕЗАРЯ

Цезарь оставил нам весьма аккуратный и содержательный рассказ об обитателях Галлии. Он сообщает, что галлы со всем пылом бросаются в битву, но быстро падают духом в случае поражения. Они невероятно суеверны, подчиняются друидам во всем — и в общественных, и в частных вопросах, и худшим наказанием считают запрет участвовать в религиозных церемониях:

«Кто таким образом отлучен,[19] тот считается безбожником, преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды, точно заразного; как бы он этого ни домогался, для него не производится суд; нет у него и права на какую-либо должность. <…> Друиды обыкновенно не принимают участия в войне и не платят податей наравне с другими. <…> Вследствие таких преимуществ многие отчасти сами поступают к ним в науку, отчасти их посылают родители и родственники. Там, говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов до двадцати лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи, между тем как почти во всех других случаях, именно в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом».[20]

Кельты, по описанию Цезаря, жадны до новостей (часто останавливали купцов и путешественников, дабы послушать их рассказы),[21] подвержены чужому влиянию, доверчивы, слабохарактерны, скоры на решения и склонны ко всяким переменам.[22] Одновременно они отличаются большой смышленостью и способностью быстро перенимать и воспроизводить то, чему учат другие.[23] Цезарь особо отмечает то искусство, с которым они противостояли неизвестной им римской системе осады. Он с большим уважением отзывается об их отваге, приписывая свойственное им презрение к смерти, до некоторой степени, по крайней мере, их твердой вере в бессмертие души. Народ, который в прошлом не раз наносил поражение римским войскам, который разорил Рим и который самого Цезаря не раз ставил в ситуацию очень серьезную и опасную, очевидно, состоял не из слабаков, каковы бы ни были их верования и ритуалы. Цезарь не склонен к сентиментальному восхищению противником, но один эпизод осады Аварика заставляет его прославлять доблесть его защитников. Римляне возвели деревянную постройку — аггер, дабы добраться до стен, неприступных для тарана. Галлы подожгли ее. Чрезвычайно важно было не дать осаждающим затушить пламя, и некий галл со стены над аггером принялся кидать в огонь комки сала и смолы, которые ему передавали изнутри. Вскоре он был убит выстрелом из римской катапульты. Один из его помощников немедленно перешагнул через его труп и продолжал его дело. Он тоже пал, но его место занял третий, затем четвертый; и это прекратилось только тогда, когда легионеры окончательно потушили пламя и оттеснили защитников внутрь города, который на следующий день взяли.[24]

СТРАБОН О КЕЛЬТАХ

Географ и путешественник Страбон, умерший в 24 г. н. э. и живший, таким образом, несколько позже Цезаря, немало сообщает нам о кельтах. Он отмечает, что их земля (то есть Галлия) густо заселена, хорошо возделана и весьма плодородна. Женщины отличаются плодовитостью, они хорошие кормилицы. Мужчины войнолюбивы и бросаются в бой без оглядки, отважны, но простодушны и незлобивы, и их легко одолеть, применив хитрость. Они тянутся к цивилизации и переняли в Массалии греческое письмо и образованность, в их городах учреждаются общественные школы. Они более искусные всадники, чем пехотинцы; во времена Страбона кельты составляли цвет римской кавалерии. Они живут в больших куполообразных домах из досок и плетней — без сомнения, обмазанных глиной и известью, как в Ирландии, — на которые сверху набросана масса тростника. В Галлии существовали могучие города, и Цезарь отмечает прочность городских стен, сложенных из бревен и камня. И Цезарь, и Страбон сходятся в том, что между знатью и жрецами, то есть образованными слоями населения, с одной стороны, и простым народом — с другой, имелась четкая граница, и последние совершенно подчинялись первым. Конечно, общественное разделение примерно соответствовало делению по национальному признаку — «аристократия» состояла из кельтов-завоевателей, а в качестве «простолюдинов» выступали покоренные местные племена. Цезарь сообщает, что учение друидов предполагает бессмертие души, Страбон же добавляет, что они верят в нерушимость, то есть в известном смысле божественность, материальной вселенной.

Кельтский воин любил щегольнуть. Его привлекало все, что придавало жизни блеск и ощущение полноты. Оружие его было всегда великолепно украшено, конская сбруя сверкала бронзой и эмалью, причем узоры не уступали в изяществе шедеврам Микен и Крита, одежду его покрывала золотая вышивка. Стоит упомянуть историю о том, как Верцингеториг изъявлял покорность Риму, поскольку она демонстрирует типично кельтскую смесь рыцарского благородства и того, что рассудительным римлянам представлялось детским хвастовством.[25] Когда падение Алезии положило конец его героической борьбе с Римом и он понял, что все потеряно, король созвал совет и сказал вождям, которых он провел через всю славную, хотя и окончившуюся поражением, войну, что готов пожертвовать собой ради своих верных последователей — и пусть они либо отошлют Цезарю его голову, либо он сдастся римлянам сам, дабы соплеменники его смогли добиться лучших условий. Выбрано было второе. Тогда Верцингеториг облачился в самые роскошные доспехи, надел на коня самую великолепную сбрую, объехал трижды вокруг римского лагеря, явился к Цезарю и положил к его ногам свой меч, составлявший до тех пор единственную защиту галльской независимости. Цезарь отослал его в Рим, где тот шесть лет провел в заточении и был казнен, когда победоносный военачальник праздновал свой триумф.

Тем не менее любовь кельтов к роскоши и к искусству зачастую сочеталась с самым грубым варварством. Страбон говорит, что, когда воины возвращались домой с победой, то головы их врагов свисали с шей их лошадей — точно так же головы убитых висят на колеснице Кухулина, возвращающегося в Эмайн после набега на Коннахт. Хозяйственное устройство у кельтов было самое грубое: они спали на земле, сидели на соломенных тюфяках, а женщины их работали в поле.[26]

ПОЛИБИЙ

У Полибия в описании битвы при Кластидии (222 г. до н. э.) есть примечательная сцена. Он сообщает, что гесаты,[27] стоявшие в первых рядах кельтской армии, вышли на битву обнаженными, и вид этих могучих воинов, на белой коже которых сверкали ожерелья и браслеты из золота, столь любимого кельтами, заставил затрепетать римских легионеров. Но на исходе дня все эти золотые украшения отправились на обозах в город Рим, и Полибий подытоживает свой рассказ следующим замечанием: «Галаты не в большинстве случаев только, но во всем и везде руководствовались страстью, а не рассудком». Легко представить, что целомудренная простота, отличавшая германцев, никогда не была отличительным свойством кельтов.[28]

ДИОДОР

Диодор Сицилийский, современник Юлия Цезаря и Августа, путешествовавший по Галлии, в целом подтверждает рассказы Цезаря и Страбона, но прибавляет к ним несколько интересных деталей. В частности, он отмечает любовь галлов к золоту. Из него изготовляли даже панцири. Эта черта была весьма характерна и для Ирландии, где найдено невероятное количество доисторических золотых изделий; известно, что некогда их было значительно больше. Посидоний и Диодор рассказывают, что в храмах и святилищах лежало множество золотых подношений, которых никто даже не касался. Диодор говорит о великом почтении, с которым относились к бардам, и, вслед за Катоном, отмечает, как нечто особенное, что образованные галлы «в речах немногословны и иносказательны и часто высказываются загадочными намеками».[29] Таков точно и язык древнеирландской литературы, отличающийся невероятной лаконичностью и одновременно содержательностью. Друид считался необходимым посредником между богом и человеком — никто не мог принести жертву без его участия.

АММИАН МАРЦЕЛЛИН

Аммиан Марцеллин, писавший значительно позднее, во второй половине IV столетия н. э., также побывал в Галлии, к тому времени, разумеется, сильно романизированной. Однако, как и его предшественники, он говорит о силе, красоте и заносчивости галльских воинов. Он добавляет, что эти люди, особенно в Аквитании, исключительно опрятны и чистоплотны, и нет никого, кто бы ходил в лохмотьях. Галльские женщины, согласно его описанию, очень высоки ростом, голубоглазы и удивительно красивы; но здесь к его явному восхищению примешивается элемент робости, ибо, как он утверждает, если и с мужчиной-галлом драться небезопасно, то, когда ему на помощь придет его жена и начнет наносить «белоснежными могучими руками» удары не слабее ударов тарана — тогда пиши пропало. Тут же вспоминается целая галерея образов смелых, независимых, страстных ирландских женщин — Медб, Грайне, Финдабайр, Дейрдре и — личность вполне реальная — Боадицея, чье имя вошло в легенды Британских островов.