Нарты. Адыгский эпос - Автор Неизвестен Страница 59

Иныжи так и сделали. Медведь и впрямь погнался за ними, а Куйцук поспешил к пещере. При виде его младший иныж так испугался, что, несмотря на сломанную ногу, пустился бежать и кое-как добрался до того места, где собрались братья. Медведю не удалось догнать иныжей. Он вернулся в пещеру и, не найдя своей добычи, заревел так, что дрожь прошла по лесу.

"Если его средний брат так силен, то каков он сам!" — подумали иныжи. Они стали еще больше бояться Куйцука и день и ночь думали только о том, как бы от него избавиться.

Однажды, перед рассветом, Куйцук снова услыхал конский топот. Приотворив дверь, увидал он, как иныжи возвращались из набега. У старшего за седлом была привязана женщина в изорванной одежде. Волосы ее развевались по ветру. Когда ее отвязали, она упала наземь и застонала.

— Издалека ли привезли? — спросил младший иныж.

— Зачем издалека возить! — отвечал старший. — Разве нет за рекой нартского селения? Эта женщина бу дет нашей рабыней. А станет плохо работать — прода дим в чужие края!

Закипела кровь в сердце Куйцука, точно перестоявшаяся брага.

"Во что бы то ни стало выживу вас отсюда, проклятые разбойники!" — подумал Куйцук, а за дверью иныжи продолжали разговор.

— Куйцук еще здесь? — спросили они у младшего брата.

— А разве он когда-нибудь уберется отсюда? — ответил тот. — Сожрал быка и спит как ни в чем не бывало!

— Плохо наше дело! — сказал старший брат. — Давайте попробуем лить кипяток в дымоход, — пускай сварится, проклятый!

На том и порешили.

Поутру снова закололи откормленного быка и сварили Куйцуку обед. Но гость приказал зарезать еще яловую корову и десять овец.

— Будем пировать до полуночи, — сказал Куйцук иныжам, — а там уж я решу, как поступить с вами и с вашим добром!

Стало смеркаться. Иныжи накрыли на стол и наставили видимо-невидимо еды. Куйцук притворился, будто ест, а сам в яму под стол бросает. Иныжи глядят и удивляются, — такой маленький, а сколько ест!

Иныжи постлали Куйцуку постель и уложили его спать, а сами развели огромный костер и стали кипятить воду в медных котлах.

Когда в дымоход вылили первый чан кипятку, Куйцук проснулся, забрался на чердак и, завернувшись в бурку, проспал всю ночь.

Наутро вышел Куйцук на порог и кричит:

— А ну-ка живее высушите кунацкую! Ночью шел проливной дождь, да такой горячий! Спать помешал и промочил меня до нитки. Эй, подайте мне сухую одежду да постелите шелковую постель, — я не выспался!

Делать нечего! Принесли иныжи сухую одежду, постлали Куйцуку шелковую постель и высушили кунацкую.

Долго думали иныжи, как поступить с Куйцуком, наконец решили:

— Сложим к его ногам все свое золото и серебро, пригоним весь скот! Пусть возьмет что душе угодно и убирается прочь!

Пригнали иныжи овец, коров, буйволов. Принесли кожаные мешки с золотом и серебром и сложили к ногам Куйцука.

Куйцук сказал разбойникам:

— Отнесите домой женщину, которую вы похитили из нартского селения! Угнанный скот пригоните его хо зяевам! Золото и серебро пусть один из вас взвалит себе на спину, я сяду на другого и отправимся в селение, чтобы вернуть владельцам награбленное добро.

Младший иныж недолго думая посадил на плечи Куйцука, а старший — пленницу. Двое разбойников взвалили на спину тюки золота и серебра, а трое погнали скот. Когда они перешли реку вброд и приблизились к селению нартов. Куйцук разрешил иныжам отдохнуть.

— Славно я погостил у вас! — сказал он разбой никам. — Теперь очередь за моим средним братом. Вы здесь немного посидите, я его сейчас приведу. Пусть он отправится вместе с вами и поживет у вас столько, сколько ему захочется!

Не успел Куйцук договорить, как иныжи побросали на землю тюки и пустились бежать без оглядки. Они покинули свой дом и больше никогда не появлялись в окрестностях нартского селения.

Наутро Куйцук собрал всех нартов и разделил между ними богатство, награбленное иныжами. Не обидел Куйцук ни вдов, ни сирот, ни одиноких стариков: кому дал коня, кому — корову, а кому — овец.

— Работайте и живите в довольстве! — сказал он.

С той поры люди в нартском селении зажили свободно и счастливо.

Куйцук и дракон

В давние времена в нартском селении жил старик со сварливой старухой. Соседи — и те, бывало, заслышав ее скрипучий голос, сразу приумолкнут, съежатся и притаятся по углам. Мужа своего она держала в страхе. Не только перечить, — слова вымолвить при ней не решался несчастный старик. То и дело получал он колотушки, часто доводилось ему ночевать под открытым небом и ложиться спать без ужина.

Однажды старику стало невмоготу, и решил он покинуть навсегда свою злобную старуху. Долго бродил старик по горам, по ущельям, по дремучим лесам и, наконец, набрел на глубокую яму. Она была узка по краям, а внутри широка и так темна, что дна не было видно.

Обрадовался старик:

— Теперь я, пожалуй, навсегда избавлюсь от своей напасти!

Недолго думая, вернулся он домой и, помолчав, обратился к злобной старухе:

— Знаешь ли, жена, я сегодня в лесу набрел на. удивительную яму! В жизни не видывал я такого чуда! Она глубока и обширна, а на дне ее лежат несметные сокровища. Чего только там нет! Стоял я, как заворо женный, не мог глаз отвести. Жаль, не было у меня веревки, чтобы туда спуститься!

— Дурень! — закричала старуха. — Пока ты бу дешь медлить, кто-нибудь узнает об этом, и мы оста немся ни с чем! Завтра же захватим веревку да мешок и пойдем в лес!

На рассвете, взявши веревку подлиннее и запас еды, отправились они в лес.

— Скорей, скорей! — торопила старуха, боясь, как бы кто-нибудь не перехватил клад.

Старик притворился, будто сам хочет лезть в яму, и стал обвязываться веревкой. Но старуха оттолкнула его:

— Разве доверю я Дураку такое важное дело!

Обвязалась она потуже, конец веревки отдала старику и, злобно ворча, стала спускаться в яму. А он только того и ждал: бросил веревку и побежал домой, не веря своему счастью.

С полмесяца спустя вышел в лес на охоту нарт Куйцук. Страшный и жалобный вопль достиг его слуха. Куйцук направился в сторону, откуда доносился крик, и подошел к яме. На дне ее сидел кто-то и, горько рыдая, причитал:

— Ох, убивают меня здесь! Ох, не стало мне житья! Хоть бы кто меня услышал! Хоть бы кто сжа лился надо мной!

У нарта Куйцука было доброе сердце. Не теряя времени, размотал он длинную веревку, которую на всякий случай носил с собой, и конец ее опустил в яму.

— Хватайся покрепче, бедняга, — закричал Куй цук, — я тебя сейчас вытащу!

Невидимое существо уцепилось за веревку, и Куйцук стал вытаскивать из ямы тяжкий груз. Напрягая все силы, дернул он в последний раз и онемел от ужаса: на краю ямы сидел огромный багровоглазый дракон.

Куйцук долго не мог вымолвить ни слова. А дракон лег ничком на землю, трясется как в лихорадке и льет слезы в три ручья.

Наконец Куйцук опомнился и, собравшись с духом, спросил дракона:

— Эй, кто же это тебя напугал? Отчего ты так жа лобно плакал?

— В этой яме я родился и провел в ней всю жизнь. В мыслях у меня не было когда-нибудь ее покинуть! Да вот нежданно-негаданно свалилась туда проклятая старуха, и не стало мне житья. Колотит меня так, что живого места на мне не оставила! Да к тому же один язык ее чего стоит! Трещит она безумолку днем и ночью. Я уж видел по всему, что старуха замышляет меня съесть, да, спасибо, ты помог! За это — чего ни пожелаешь — все исполню!

— Ничего мне не нужно, — ответил Куйцук. — Если ты мне понадобишься — я тебя разыщу! — и ушел, по думав, что не стоит вытаскивать из ямы старуху, ко торая выжила оттуда дракона.

Между тем старик, избавившийся от своей злобной жены, сжалился над ней и решил:

— Сидя в яме она, пожалуй, одумалась. Схожу-ка вытащу ее на свет!

Пришел он в лес как раз в то время, когда Куйцук разговаривал с драконом, и, притаившись в кустах, подслушал их слова.