The Founding of Modern States New Edition - Richard Franklin Bensel Страница 2

не будет избран председательствующий и не будут приняты процедурные правила. А процедурные правила не могут быть приняты до тех пор, пока члены не будут официально признаны и не будет избран председательствующий. Дилемма, с которой сталкивается любое конституционное собрание в момент его созыва, обусловлена как необходимостью создания этих элементов, так и тем, что они должны быть созданы Оправдание произвольных решений, позволяющих собранию организоваться, вытекает из и, таким образом, выявляет влияние ранее существовавших общественных формаций на то, как представляется воля народа и какова должна быть трансцендентная социальная цель государства.

Иными словами, политический процесс создания государства должен быть опосредован априорными решениями, которые: (1) определить людей, которые должны выразить свое согласие; (2) концептуализировать, как это согласие должно быть выражено; (3) создать процесс, посредством которого это согласие может быть преобразовано в конституцию; и (4) определить политических агентов, которые будут принимать эти три решения. Это практические проблемы, которые необходимо решить. Нормативная проблема заключается в том, что решение должно одновременно создавать и опираться на мифологию, которая окутывает эти априорные решения пеленой исторической неизбежности, утверждающей, что: (1) народ всегда существовал как социальное единство; (2) способ, которым проявляется и должно проявляться согласие, тесно связан с исторической судьбой этого народа; (3) процедура, посредством которой воля народа воплощается в конституции, приведет к документу, соответствующему этой исторической судьбе; и (4) политическая элита, которая фактически решает, как будет разворачиваться этот процесс, обладает способностью правильно предвидеть этот результат. Во всех этих отношениях миф всегда предшествует учреждению (например, в воображаемой отличительной идентичности и единстве народа), сопровождает его во время совершения ритуалов (например, во вплетении исторической судьбы народа в трансцендентную социальную цель нового государства) и сохраняется после учреждения (например, что народ дал согласие на учреждение, поскольку оно должным образом воплощает историческую судьбу и волю народа). Эти проблемы и отвечающие им мифологические элементы присутствуют во всех учредительствах, как демократических, так и недемократических.

Как и большинство книг, эта начиналась как мечта. За последнее десятилетие эта мечта претерпела значительные изменения - настолько значительные, что некоторые из тех, кто когда-то допускал возможность ее осуществления, уже и не помнят, что они это делали. Тем не менее я сердечно благодарю их за это: Джон Брук, Дэн Карпентер, Дуглас Дион, Джейсон Фрэнк, Айра Кацнельсон, Кит Крехбиель, Азиз Рана, Сильвана Тоска, Грег Вавро и Пабло Янгуас. По мере того как шли годы и я начинал писать, я периодически пересматривал проспект, описывающий эту мечту. В этих исправлениях (которые были похожи на корректировку курса) мне помогали Уриэль Абулоф, Иван Ермакофф, Джилл Франк, Изабель Перера и Ник ван де Валле. Нику было поручено прочитать как очень ранние, так и очень поздние варианты плана книги. Несколько человек заслуживают еще большей благодарности за снисходительное отношение к деталям: Дэвид Бейтман (который внимательно прочитал несколько длинных глав и дал мне страницы и страницы комментариев), Джордан Эккер (который кропотливо проработал раздел об основании Америки, как редактируя текст, так и указывая на ошибки) и Юцин Вэн (который, как я подозреваю, часто неосознанно, формировал мое мышление на протяжении многих лет, когда мы обсуждали многие вопросы, как центральные, так и периферийные для этой книги). Элизабет Сандерс, моя коллега и партнер на протяжении почти полувека, вновь воспользовалась своим легендарным острым карандашом. В результате многие из моих самых дорогих сносок были изгнаны из этой книги. Как ни больно это признавать, но в этом она была права. Однако в некоторых отношениях она пошла по стопам рецензентов издательства Кембриджского университета, которые (в более мягкой форме) рекомендовали примерно то же самое. Я благодарю их, а также Рэйчел Блэйфедер, моего редактора в Cambridge University Press. Рейчел вмешалась как раз в нужный момент, и ее предложения, помимо всего прочего, радикально изменили структуру книги. Я очень благодарен всем за помощь. Надеюсь, что за эти годы я научился слушать не только то, что говорят люди, но и то, что они хотят сказать, иногда нечаянно. Последнее часто бывает важнее.

 

Введение

 

В книге рассматриваются шесть современных оснований. Три из них связаны с созданием недемократических государств: диктатура пролетариата, возникшая в результате русской революции, фашистский режим, появившийся в Германии в 1933 г., и исламская республика, возникшая в ходе иранской революции. Хотя эти примеры интересны сами по себе, они послужат полезной иллюстрацией для создания трех государств, суверенитет которых полностью или частично основывается на их приверженности тем принципам, которые мы привыкли ассоциировать с традиционными демократическими государствами: неписаная английская конституция как воплощение прав англичан; американская конституция, созданная после того, как в этих правах англичан было отказано колонистам; и Французская революция, утвердившая права человека в качестве оправдания уничтожения монархии и упадочных остатков феодализма. Однако, как станет ясно при рассмотрении этих случаев, различие между недемократическими и демократическими основаниями во многом зависит от нормативных обязательств смотрящего.

Это происходит по двум причинам. Во-первых, во всех современных государствах существует мифологическая концепция воли народа, в том числе вера в то, что эта воля может быть явлена только через правильно задуманную и осуществленную политическую практику. В демократических государствах воля народа выражается более свободно и открыто, чем в недемократических. Но все современные устои в той или иной степени ограничивают ее выражение. Во-вторых, все современные основания опираются на априорные нормативные решения, касающиеся идентичности народа, трансцендентной социальной цели, связанной с его исторической судьбой, и практики, через которую должна проявляться народная воля. Например, при создании советского государства большевистская революционная элита идентифицировала пролетариат как "народ", объявила его судьбой мировую коммунистическую революцию и утверждала, что ее партия является тем средством, через которое, с небольшими оговорками, будет проявляться воля пролетариата.

Несмотря на то, что современная история создания государств кардинально различается в деталях, она, тем не менее, имеет общую форму. Например, все они создают суверенное государство посредством ритуального представления, в котором революционная элита берет на себя исполнение воли народа.2 В этом ритуале основания народ, как представляется, требует создания государства, которое будет осуществлять цель, имманентную самому существованию народа и, таким образом, выходящую за рамки личных интересов, мнений и желаний отдельных людей. Поскольку трансцендентная социальная цель нового государства имманентна самому бытию народа, то способ этого слияния во многом определяется концепцией исторической судьбы народа: Именно эта судьба придает народу коллективную цель и, по сути, саму его идентичность как народа.

Все современные государства утверждают, что они правят на основе народного согласия и что это согласие вытекает из приверженности государства тому, что мы будем называть "трансцендентной социальной целью", требуемой