Радикальная война: данные, внимание и контроль в XXI веке - Matthew Ford Страница 28

Плохая подготовка и отсутствие тактических изысков являются проблемой для повстанцев, однако цель состоит не в том, чтобы сойтись в перестрелке с профессиональными армиями, а в том, чтобы получить максимальный политический эффект от каждого столкновения (Hashim 2018). Важно не количество погибших, а создание зрелища, которое можно транслировать через Интернет. При планировании боевики могут продумать наилучшее место для съемки взрыва СВУ. Затем это можно записать и выложить в сеть, усилив тем самым идею сопротивления. Это не только укрепляет поддержку среди тех, кого можно убедить присоединиться к повстанцам, но и демонстрирует понимание того, что они должны использовать открытое общество Запада в попытке подорвать волю повстанцев к борьбе. Таким образом, для тех, кто пытается противостоять военному доминированию Запада, цифровые пространства создают возможности для усиления эффекта войны - нейтрализации и подрыва предпочтений Запада по переносу рисков (Shaw 2005) - путем использования онлайн-мира в целях продвижения политических программ.

Учитывая характер местности и структуру общества в Ираке и Афганистане, повстанцы должны были отработать несколько различных тактик, чтобы победить силы Запада. Трудно обобщать, но в отношении войны в Ираке повстанцы предпочитали действовать в городах, запугивая противника, чтобы тот слишком остро реагировал, и используя террористов-смертников, чтобы вызвать массовую гибель людей и создать атмосферу небезопасности между религиозными общинами (Ford and Michaels 2011). В отличие от этого, Афганистан - это малонаселенная и преимущественно сельская местность, которая требовала значительного развертывания войск для создания постоянного присутствия на местах. Это оказалось непосильной задачей для западных правительств, в результате чего в середине кампании контрповстанцы пытались зачистить повстанцев, в то время как талибы отступали в свои убежища в Пакистане (Chaudhuri and Farrell 2011). В обеих войнах Запад пытался сдержать, а затем ликвидировать сети повстанцев, которые поддерживали операции против войск США и союзников.

Нелегко составить карту и проследить возникновение информационной среды, которая позволила разработать военную доктрину, отрицающую преимущества Запада в области дистанционных технологий, системной интеграции и высокоточных боеприпасов. Однако очевидно, что решающую роль в формировании новой экологии войны сыграло сочетание инструментов и устройств. Они используют западную информационную инфраструктуру против вооруженных сил Запада и таким образом, что создают медиасреду, которую комбатанты не могут контролировать самостоятельно. Важнейшими среди этих технологий являются появление Web 2.0 - эволюции Интернета, которая позволила пользователям публиковать и сотрудничать в качестве соавторов пользовательского контента, - и широкое распространение смартфонов. В сочетании обе эти системы упростили отслеживание и монетизацию общественного участия за счет сбора данных о том, кто посещает сайт, что он просматривает и какие сайты он посещает дальше. Эти системы, разработанные для того, чтобы пользователи могли легче создавать свой собственный веб-контент, помечать его, фотографировать и снимать на видео, а затем делиться им в социальных сетях, были приняты пользователями на ура.

Переход цифрового мира с Запада на остальные страны происходил неравномерно. Это создало возможности для тех, кто хочет направить в ложном направлении западную военную технику и использовать события на поле боя в политических целях. Учитывая зависимость от цифровых СМИ и Интернета в плане усиления результатов сражений, подход, направленный на создание путаницы и дезориентации, предполагает большую подготовку СМИ на поле боя. Задача состоит в том, чтобы создать такое соотношение цифрового шума и реального сигнала, которое замедлило бы способность аналитиков отслеживать и отличать факты от вымысла. Если для дальнейшего увеличения масштабов истории можно использовать и второстепенных свидетелей события, и это будет повторяться достаточно часто, то это может привести к тому, что событие выйдет из глубины Интернета и завоюет доверие, попав на основные новостные сайты.

Напротив, в то время как западный образ мышления о войне сформировался под влиянием решимости совершенствовать дистанционную, мгновенную войну, иерархические командные структуры, которые традиционно позволяли западным странам производить военную мощь, испытывают трудности с управлением новостными СМИ XXI века. Эти проблемы управления СМИ уходят корнями в две войны двадцатого века. Во время войны во Вьетнаме американское командование применяло мягкий подход к контролю за передвижением журналистов, позволяя им посещать поля сражений без военного сопровождения. Это позволило получить более полное представление о ходе противоповстанческих действий во Вьетнаме, но также означало, что американские командиры не могли контролировать то, как американские граждане могут видеть войну. В результате во Вьетнаме сформировалась культура подозрительности между военными, которые считали, что журналисты не понимают войны и подрывают их усилия, и журналистами, подозрительно относящимися к военным, которые не были уверены, что американские командиры что-то скрывают (Rid and Hecker 2009).

Однако ко времени войны в Персидском заливе 1991 года репортеры оказались в условиях жесткого управления СМИ "сверху вниз" (Merrin 2018). Чтобы контролировать журналистов, была создана "система пула", "в рамках которой избранные журналисты, преимущественно англо-американские, получали аккредитацию от военных и допускались к работе рядом с войсками" (Rid and Hecker 2009). Несмотря на технические возможности практически мгновенной трансляции с поля боя в редакции новостей двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, военные и новостные СМИ не испытывали особых трений во время совместной работы. Отчасти это объясняется тем, что война закончилась так быстро, а отчасти тем, что уничтожение вооруженных сил Саддама Хусейна происходило в основном за горизонтом в результате применения боеприпасов, доставленных с воздуха.

С точки зрения боевой культуры американские вооруженные силы плохо относились к журналистам, рассматривая СМИ с подозрением и как нечто, чем нужно управлять, даже когда основные усилия были направлены на оказание кинетического воздействия на поле боя. Поэтому во время войны в Ираке в 2003 году, столкнувшись с нерегулярными противниками, готовыми использовать технологии Web 2.0 и смартфонов для пропагандистских целей, американские командиры поначалу с трудом приспосабливались к новой медиасреде так же, как традиционные MSM боролись с гражданскими журналистами. Связанные иерархическими подходами к управлению СМИ, требующие разрешения от более высоких уровней в командной цепочке, военные потратили время, чтобы приспособиться к новым медиаусловиям, с которыми они столкнулись в Ираке и Афганистане (Rid 2007).

Традиционная военная иерархия, безграмотность СМИ и определенная настороженность в отношении последствий для кибербезопасности, связанных с использованием веб-платформ, не позволили американцам одержать победу в войне за общественное мнение в онлайн-пространстве. В отличие от этого, джихадистские медиа-операции очень тщательно управлялись, чтобы тесно увязать онлайн и офлайн-пропаганду с военными действиями. Целью было объединить друзей, обмануть врагов и подготовить информационную среду, чтобы они могли быстрее донести свои сообщения до американских противников (Whiteside 2020). Это давало