Дофаминовая нация. Обретение равновесия в эпоху потворства - Anna Lembke Страница 4

"Как только мы переехали в Германию, я открыла для себя порнографию, порнокино, живые шоу. Город, в котором я живу, известен этим, и я не могу устоять. Но я справляюсь. Десять лет справляюсь. Я работаю как ученый, много работаю, но в 1995 году все меняется".

"Что изменилось?" спросил я, уже догадываясь об ответе.

"Интернет. Мне сорок два года, и все было хорошо, но с появлением Интернета моя жизнь начала рушиться. Однажды в 1999 году я оказался в том же номере отеля, в котором останавливался, наверное, раз пятьдесят до этого. У меня большая конференция, большой разговор на следующий день. Но я всю ночь смотрю порно, вместо того чтобы готовиться к выступлению. Я появляюсь на конференции без сна и без доклада. Я произношу речь, очень плохую. Я чуть не потерял работу". Он опустил глаза и покачал головой, вспоминая.

"После этого я начинаю новый ритуал", - говорит он. Каждый раз, когда я захожу в гостиничный номер, я расклеиваю липкие записки на зеркале в ванной, на телевизоре, на пульте дистанционного управления с надписью: "Не делай этого". Я не выдерживаю и одного дня".

Меня поразило, насколько гостиничные номера похожи на "коробки Скиннера" последнего времени: кровать, телевизор, мини-бар. Ничего не нужно делать, кроме как нажимать на рычаг для получения наркотика.

Он снова посмотрел вниз, и молчание затянулось. Я дал ему время.

"Именно тогда я впервые задумался о том, чтобы покончить с жизнью. Мне кажется, что мир не будет скучать по мне, а может быть, без меня будет лучше. Я подхожу к балкону и смотрю вниз. Четыре этажа... этого будет достаточно".

-

Одним из самых больших факторов риска возникновения зависимости от любого наркотика является легкий доступ к нему. Когда наркотик легче достать, мы с большей вероятностью попробуем его. Попробовав его, мы с большей вероятностью попадем в зависимость от него.

Трагическим и убедительным примером этого факта является современная опиоидная эпидемия в США . Четырехкратное увеличение числа назначений опиоидов (OxyContin, Vicodin, Duragesic с фентанилом) в США в период с 1999 по 2012 г. в сочетании с широким распространением этих опиоидов в каждом уголке Америки привело к росту заболеваемости опиоидной наркоманией и смертности от нее.

1 ноября 2019 г. целевая группа, назначенная Ассоциацией школ и программ общественного здравоохранения (ASPPH), опубликовала доклад, в котором говорится: "Огромное расширение предложения сильнодействующих (высокопотентных и длительно действующих) рецептурных опиоидов привело к масштабному росту зависимости от рецептурных опиоидов и переходу многих из них на нелегальные опиоиды, включая фентанил и его аналоги, что впоследствии привело к экспоненциальному росту числа передозировок". В отчете также говорится, что опиоидное расстройство "вызвано повторным воздействием опиоидов".

Аналогичным образом, сокращение предложения веществ, вызывающих зависимость, снижает подверженность и риск возникновения зависимости и связанных с ней вредных последствий. Естественным экспериментом прошлого столетия для проверки и подтверждения этой гипотезы стало "Запрещение" - общенациональный конституционный запрет на производство, импорт, транспортировку и продажу алкогольных напитков в США с 1920 по 1933 год.

Запрет привел к резкому сокращению числа американцев, употребляющих алкоголь и становящихся зависимыми от него. В отсутствие новых средств лечения алкогольной зависимости в этот период вдвое снизились показатели пьянства в общественных местах и заболеваний печени, связанных с употреблением алкоголя.

Конечно, были и непредвиденные последствия, например, создание крупного черного рынка, управляемого преступными группировками. Однако положительное влияние запрета на потребление алкоголя и связанную с ним заболеваемость в целом недооценивается.

Влияние запрета на потребление алкоголя сохранялось вплоть до 1950-х годов. В последующие тридцать лет, по мере того как алкоголь становился все более доступным, его потребление неуклонно росло.

В 1990-х гг. доля американцев, употребляющих алкоголь, увеличилась почти на 50%, а доля рискованных напитков - на 15%. В период с 2002 по 2013 год число случаев диагностирования алкогольной зависимости по адресу выросло на 50% среди пожилых людей (старше 65 лет) и на 84% среди женщин - двух демографических групп, которые ранее были относительно невосприимчивы к этой проблеме.

Безусловно, расширенный доступ - не единственный риск развития зависимости. Риск возрастает, если у нас есть биологические родители или бабушки и дедушки, страдающие наркоманией, даже если мы воспитываемся вне дома, где есть наркоманы. Психические заболевания являются фактором риска, хотя связь между ними неясна: приводит ли психическое заболевание к употреблению наркотиков, является ли употребление наркотиков причиной или проявлением психического заболевания, или это нечто среднее?

Травмы, социальные потрясения и бедность повышают риск развития зависимости, поскольку наркотики становятся средством преодоления трудностей и приводят к эпигенетическим изменениям - наследственным изменениям нитей ДНК за пределами унаследованных пар оснований, - влияющим на экспрессию генов как у самого человека, так и у его потомства.

Несмотря на все эти факторы риска, расширение доступа к веществам, вызывающим зависимость, возможно, является самым важным фактором риска, с которым сталкивается современный человек. Предложение породило спрос, и все мы оказались в водовороте компульсивного чрезмерного потребления.

Наша дофаминовая экономика, или то, что историк Дэвид Кортрайт назвал "лимбическим капитализмом ", является движущей силой этих изменений, чему способствуют трансформирующиеся технологии, увеличивающие не только доступ, но и количество, разнообразие и силу наркотиков.

Например, изобретенная в 1880 году машина для скручивания сигарет позволила перейти от четырех сигарет, скручиваемых в минуту , к ошеломляющим 20 000. Сегодня в мире ежегодно продается 6,5 трлн. сигарет, что составляет примерно 18 млрд. сигарет в день, от которых умирает около 6 млн. человек во всем мире.

В 1805 году немец Фридрих Сертюрнер, работая учеником аптекаря, открыл болеутоляющее средство морфин - опиоидный алкалоид, в десять раз более сильный, чем его прекурсор опий. В 1853 году шотландский врач Александр Вуд изобрел шприц для подкожных инъекций. Оба эти изобретения способствовали появлению в медицинских журналах конца XIX века сотен сообщений о ятрогенных (спровоцированных врачом) случаях морфиновой зависимости .

Пытаясь найти опиоидное болеутоляющее средство с меньшим привыканием, которое могло бы заменить морфин, химики придумали совершенно новое соединение, которое назвали "героин" от немецкого слова heroisch, означающего "мужественный". Героин оказался в два-пять раз мощнее морфина и стал причиной наркомании начала 1900-х годов.

Сегодня сильнодействующие опиоиды фармацевтического класса, такие как оксикодон, гидрокодон и гидроморфон, доступны во всех мыслимых формах: таблетки, инъекции, пластыри, назальные спреи. В 2014 году ко