О войнах - Майкл Манн Страница 5

тема посвящена вопросу о том, имел ли место спад войны на протяжении всей истории человечества, или только в современную эпоху, или вообще только после окончания Второй мировой войны. В главе 10 я скептически анализирую все эти утверждения. Никаких долгосрочных или краткосрочных тенденций в частоте войн выявить не удается. Но это не обычная военная история. Я пренебрегаю тактикой, оружием, боевыми формированиями и т.п., за исключением тех случаев, когда они влияют на ответы на вышеупомянутые вопросы.

Военная власть - это социальная организация смертоносного насилия. Она принуждает людей к действиям, которые в противном случае они бы не совершили, угрозой смерти или серьезных увечий. Прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц говорил: "Война, таким образом, - это акт силы, направленный на то, чтобы заставить нашего противника исполнить нашу волю". Военная сила - физическая, яростная, непредсказуемая. Несмотря на позитивные призывы в армию и роль армии в ликвидации последствий стихийных бедствий, главная цель военных - убивать людей. Поскольку смертельная угроза страшна, военная сила вызывает характерные психологические эмоции и физиологические симптомы. Эмоциональный накал подходов к войне, самих войн и реальных боевых действий гораздо выше, чем относительно прагматичное спокойствие экономик и государств, а идеологии бывают как горячими, так и холодными. Клаузевиц добавил к этому высокий уровень случайности: "Война - это царство неопределенности: три четверти факторов, на которых основываются действия на войне, окутаны туманом большей или меньшей неопределенности. . . . Война - это царство случайностей". По его мнению, это связано с "трениями" в сражении, когда ничего не идет по плану. Герцог Веллингтон говорил, что война - это "угадывание того, что находится по ту сторону холма". Эти генералы говорят о случайном элементе в войне, который, очевидно, угрожает нашим шансам прийти к общей теории войны.

Таковы отличительные черты военной власти, выделяющие ее из трех других источников власти. Это не означает отрицания часто тесной взаимосвязи между политической и военной властью, и я в основном рассматриваю межгосударственные войны. Но важную роль будут играть и войны между сообществами, не имеющими государств, и гражданские войны, и негосударственные партизанские силы, и противоречия между военной и политической властью, проявляющиеся, например, в переворотах и "переворотоустойчивости" правителей, сознательно ослабляющих свои вооруженные силы, чтобы защититься от собственных генералов. Нельзя сливать эти две формы власти воедино.

В вооруженных силах преобладает рутинизированное принуждение. Ранг - это все. Военная власть обеспечивает наиболее жесткую форму классовой структуры в человеческих обществах. Те, кто имеет более высокий ранг, должны подчиняться в такой степени, которая неизвестна в идеологических, экономических или политических организациях. Солдаты формально подписывают свою свободу воли. Они не могут свободно уйти, если война им не по вкусу. Они находятся в условиях жесткой военной дисциплины, которая призвана подавлять стремление к трусости или бегству. В их жизни доминируют приказы, какими бы неприятными и глупыми ни казались офицеры, какими бы жестокими ни были строевые занятия и дисциплина. Если они не подчиняются, их ждет физическая расправа, а иногда и смерть.

Есть и исключения. Партизаны и другие менее формальные военные формирования, такие как племенные и некоторые феодальные войска, более свободны в том смысле, что могут оспаривать приказы и даже принимать решения об уходе из боя, если они их не устраивают. В современных армиях также существуют письменные кодексы поведения, которые в принципе ограничивают власть высших чинов. Однако нужно быть очень смелым, чтобы ссылаться на такие кодексы в отношении своих офицеров. Даже в современных государственных армиях есть различия - например, между жесткой дисциплиной прусских войск XVIII века и более покладистыми американскими армиями наших дней. Тем не менее, армии обладают принципиально принудительной силой как внутри, так и снаружи, создавая военную культуру, в которой для нижних чинов выбор, рациональный или иной, может быть весьма ограничен.

Однако вооруженные силы имеют двойственную организационную форму, сочетающую в себе кажущиеся противоположности - иерархию и товарищество, жесткую дисциплину и крепкую дружбу, особенно в элитных полках. Эти сочетания культивируются командирами для того, чтобы солдаты не реагировали на страх рационально - бегством, как это могли бы сделать вы или я. Командиры также могут давать алкоголь или наркотики, чтобы заглушить чувство опасности у солдат. Это опять-таки характерно для организаций, применяющих смертоносную силу. Но военная власть, применяемая извне, над вражескими солдатами и гражданским населением, - это самая карательная, страшная и произвольная власть из всех возможных.

Вооруженные силы зависят от других источников силы: экономических ресурсов и материально-технического обеспечения их развертывания; идеологического морального духа, основанного на различных сочетаниях солидарности, лояльности, патриотизма и веры в то, что война справедлива и может быть выиграна; и политических ресурсов в виде призывной рабочей силы и доходов. Однако военная мощь после мобилизации имеет в конечном счете автономное существование, поскольку только она может уничтожать жизни и территории. В основном же она играет эпизодическую роль. В мирное время, а это большая часть времени, она может ограничиваться казармами, караулами, парадами и учениями. Она может дремать в виде отдельной военной касты, живущей своими общинами на задворках общества. Во многих племенных или феодальных обществах, а также в среде партизан "армии" вообще практически не существовали вне военного времени. Однако при угрозе войны военная мощь выходит на авансцену взрывными вспышками, устрашающими, разрушительными и непредсказуемыми.

Четыре источника власти - это идеальные типы, и большинство реальных организаций сочетают в себе элементы более чем одного из них. Некоторые экономические организации обладают смертоносной властью, как, например, системы рабского труда, а в идеологических организациях ересь может караться смертью. Существуют и менее жесткие формы принуждения: уволенный работник может попасть в "черный список" других работодателей, а тот, кто выходит из идеологического движения, может подвергнуться социальному остракизму. Если вы живете в данном политическом сообществе, то волей-неволей являетесь его гражданином-субъектом, на которого распространяются его законы и наказания. Во многих государствах применяется смертная казнь, во всех - принудительный штраф, тюремное заключение или физическое воздействие на нарушителей закона. Все формы организации власти применяют то или иное принуждение, многие из них применяют физические наказания, а некоторые убивают. Но армии гораздо более последовательно и смертоносно принуждают как внутри, так и снаружи, поскольку потери несут все. Рамзи Макдональд, лейбористский премьер-министр Великобритании в 1920-х годах, заметил: "Мы слышим, что войну называют убийством. Это не так: это самоубийство". Это и то, и другое.

Есть и более благотворные стороны военной организации, проявляющиеся в энтузиазме призывников, теплом товариществе, красивой форме, знаменах, зажигательных духовых оркестрах, вере в дело, за которое стоит бороться, и патриотизме.