Повесть о прекрасной Отикубо. Повесть о старике Такэтори - Автор Неизвестен Страница 55

Отикубо вдруг пришла на память та ночь, когда Митиёри впервые посетил ее.

– Помнишь нашу первую встречу? Что у тебя тогда было в мыслях? – спросила она. – Акоги так боялась, что ты меня бросишь! Скажи, почему ты, как только увидел меня, так сразу полюбил?

Митиёри лукаво улыбнулся.

– Акоги боялась, что я брошу тебя? Вот уж напрасно! – И он пододвинулся к Отикубо поближе. – Ты мне стала еще дороже с той самой ночи, когда я услышал, как мачеха оскорбляет тебя: «Отикубо такая! Отикубо сякая!» Всю эту ночь до зари я строил планы, как отомстить ей. И я исполнил все, что задумал. Ради моей мести я не пощадил даже бедняжку Синокими, вот почему я теперь стараюсь вознаградить ее за прошлое. Мачеха твоя как будто оттаяла, а Кагэдзуми – так тот, видно, человек неглупый, все отлично понимает.

– Матушка не раз тепло благодарила нас, – ответила Отикубо.

Только стало смеркаться, как пожаловал наместник. По случаю торжества в честь третьей брачной ночи все его спутники были щедро одарены.

Начиная со следующего утра наместник, по обычаю, стал возвращаться домой, не таясь от людей, когда солнце уже стояло высоко в небе. Он был красив собой, держался с достоинством. Какое может быть сравнение с Беломордым коньком!

– Близится день моего отъезда, – сказал он Синокими, – а у меня многое еще не готово. Каждый вечер я спешу сюда, утром тороплюсь обратно, на это уходит много времени… Переезжай ко мне в мой дом, там нет хозяйки. А потом поедем вместе в Дадзайфу. Выбери прислужниц себе по сердцу и собирайся скорее в дорогу. До отъезда остается только десять дней.

– Как? – испуганно воскликнула Синокими. – Ехать так далеко, покинув всех своих родных?

– Значит, ты отпускаешь меня одного? Всего несколько дней, как мы женаты, и уже всему конец? – Наместник так весело смеялся, что на него было приятно глядеть.

В душе он думал, что жена его хоть и очень мила собой, но чего-то в ней недостает. Однако не могло быть и речи, чтобы покинуть ее под предлогом скорого отъезда, раз он получил невесту из рук такого знатного человека.

– Будь всегда в сердечном согласии со мной, и все будет хорошо, – сказал он и решил немедленно перевезти к себе жену.

– Вот это всем зятьям зять, – сказал, смеясь, Митиёри. – Умчал с собой жену в мгновение ока, мы и опомниться не успели.

Чтобы достойным образом проводить Синокими в ее новый дом, Митиёри послал с ней самых достойных слуг, выбрав таких, к которым она уже привыкла.

Отбыли в трех экипажах.

Служанки из Сандзёдоно, которых приставили к Синокими, отказались было ехать с нею и начали роптать:

– Не хотим сопровождать чужую госпожу. Не наше это дело.

Но Отикубо строго сказала им:

– Извольте слушаться, – и отправила их с Синокими.

Высокое положение в свете не позволяло Отикубо самой сопровождать свою сестру.

Служанки в доме наместника всполошились:

– Новая хозяйка приехала. Какова-то она окажется! Начнет еще, чего доброго, обижать детей – ах, как жаль их, маленьких! Наверно, капризов от нее не оберешься, ведь, говорят, она свояченица нынешнего фаворита…

От первой жены у наместника было двое взрослых сыновей. От второй – той, что недавно скончалась, – осталось трое детей: девочка в возрасте десяти лет и два мальчика помоложе. Наместник души не чаял в своих малышах.

Оба старших сына испросили отпуск у императорского двора, чтобы сопровождать своего отца в Дадзайфу.

Наместник должен был по случаю своего отъезда раздать много наград разным людям. Он дал Синокими двести кусков шелка и еще немало кусков цветных тканей, с тем чтобы сшить наряды для подарков. Но Синокими не была приучена дома ни к какой полезной работе. Она расстелила ткани перед собой и только беспомощно глядела на них, не зная, как взяться за дело. С горя Синокими позвала на помощь свою мать.

– Мой муж дал мне много кусков шелка, чтобы сшить из них наряды. Что мне делать теперь? Все прислужницы из Сандзёдоно молоды годами, ни одна не может мне помочь. Навестите меня потихоньку, матушка, мне очень хочется повидаться и с вами и с моей дочкой.

Китаноката позвала к себе Сабуро.

– Синокими зовет меня. Сегодня ночью я тайком привезу к ней ее дочь. Приготовь экипаж.

– Как вы ни прячьтесь от людских глаз, вас наверняка заметят. Не следует Синокими брать свою дочку с собой, – начал возражать Сабуро. – Когда Синокими торжественно тронется в путь как супруга наместника в сопровождении пышной свиты, ребенок будет только стеснять ее. Я слышал также, что наместник не расстается с собственной дочкой, прелестной девочкой лет десяти. Зачем на первых порах навязывать ему чужую дочь? Впрочем, посоветуйтесь с супругой Левого министра. Если она согласна, то поезжайте.

«Вот уже это лишнее», – подумала Китаноката и разразилась потоком жалоб:

– Кажется, я имею право попрощаться с моей дочкой перед долгой разлукой и без соизволения ее светлости. Не смей и шагу ступить без чужого согласия, вот до чего дошло. Бывало, я приказывала людям, а теперь мною помыкает всякий, кому не лень. Несчастная я. Родные дети, моя собственная плоть и кровь, восстают против меня.

Сабуро увидел, что Китаноката опять пришла в неистовство.

– Как вам не стыдно, матушка? Вам, кроме меня, не с кем было посоветоваться. Я и высказал свое мнение. А вы на меня так напустились… – И скорее убежал.

Китаноката день и ночь твердила о том, как она благодарна своим благодетелям, но снова дал знать себя ее необузданно вспыльчивый нрав.

Сабуро поспешил во дворец к Отикубо и сказал ей, что старуха тайком собралась к своей дочери, но, умолчав о настоящей причине задуманного посещения, добавил только:

– Матушка очень стосковалась по Синокими.

– Как же, как же, это ее любимая дочь. Пусть едет к ней поскорее.

– Но ведь наместник не приглашал к себе матушку. Удобно ли ей вдруг ни с того ни с сего явиться к нему в дом незваной?

– Это верно. Так сделай вот что. Поезжай сам в дом наместника под тем предлогом, что привез Синокими письмо от матери, и скажи ему: «Матушка моя стосковалась по