Regime change - J. Deneen Страница 63

Мы можем распространить анализ Даниэлу почти на все аспекты сегодняшней жизни. У нас есть свобода вступать в брак, но все меньше людей вступают в брак. У нас есть свобода иметь детей, но рождаемость резко падает. У нас есть свобода исповедовать религию, но люди отказываются от веры своих отцов и матерей. У нас есть свобода изучать наши традиции, приобщаться к нашей культуре, передавать учение старших молодым, но мы отдаем лишь долг уменьшающемуся числу детей, которые разделят бремя содержания растущего числа стариков. В мире, враждебном ко всем этим потенциально "демократическим" благам (а не только к свободе наслаждаться ими или нет), мы уничтожаем их фактическое достижение во имя теоретической свободы, но в действительности увеличиваем зависимость от зависимостей, предоставляемых большими технологиями, большими финансами, большим порно, большой травой, большой фармацевтикой и надвигающимся искусственным миром Мета, который смягчит страдания все более невыносимого мира, который мы фактически построили.

Даниэлу понимал, что процветание требует большего, чем индивидуальный выбор в мире, напоминающем Дикий Запад. Достижение молитвенной жизни может быть облегчено или почти невозможно, в зависимости от условий, создаваемых общественным и социальным порядком. Он оплакивал утрату того, что когда-то было "демократизированной" молитвенной жизнью, хорошо представленной в "Ангелусе" Милле, а теперь заменено неким элитарным секвестром досуга и созерцания:

Я могу упомянуть, что монахи … создают для себя среду, в которой они могут эффективно молиться". Именно это последнее соображение подводит нас к сути нашей проблемы. Если монахи чувствуют необходимость создания среды, в которой они смогут молиться, если они считают, что молитва невозможна без определенных условий тишины, уединения и правила, то что мы должны сказать о массе человечества? Должна ли молитва быть привилегией небольшой духовной аристократии, а основная масса христианского народа должна быть от нее отстранена?

Либерализм предлагал человечеству ложную иллюзию благословения свободы ценой социальной стабильности. Оказалось, что это обещание было еще одной тактикой олигархического порядка, направленной на то, чтобы отнять у слабых все ценное. Даниэлу осудил элитаризм, который лишил простых людей жизненно важного горизонта надежды:

Мы должны реагировать против любого взгляда, который делает духовную жизнь привилегией небольшого числа людей; ибо такой взгляд предает существенный смысл послания, которое является не только христианским, но и религиозным, что молитвенная жизнь - это абсолютно универсальное призвание человека.

Мы должны также оплакивать лишение перспектив крепкого брака, счастливых детей, множества братьев и сестер, двоюродных братьев и сестер, многопоколенных семей, культурного наследия, ритма и комфорта религиозной жизни, поддерживаемой укрепляющим присутствием святых мужчин и женщин, кладбищ и памяти об умерших в нашей среде как напоминания о том, чем мы обязаны и что мы должны передать - общественной и политической культуры, в которой обычные блага были общепринятыми.

Так и укрепляющие формы семьи, общины, церкви и культурного наследия являются "политической проблемой", требующей политического решения. Простого предложения свободы недостаточно. Формирующие условия, в которых можно хорошо распорядиться своей свободой, делают возможным подлинное "благословение свободы", которое, как это ни парадоксально, но, тем не менее, логически может быть обеспечено только силой взаимно усиливающих друг друга обычая и закона.

Все больше фактов свидетельствует о том, что социальный порядок, публично безразличный к религиозной вере и практике, становится особенно наказуемым для "простолюдинов", или тех, кто находится в наиболее тяжелом экономическом и социальном положении в современном мире. Подтверждая опасения Даниэлу, одно из недавних исследований, направленное на выяснение причин роста "смертей от отчаяния" среди американцев из рабочего класса, особенно среди тех, кто не имеет высшего образования, обнаружило сильную корреляцию между упадком религиозной веры и практики и ростом числа самоубийств, передозировок опиатов и заболеваний, связанных с алкоголем. Более того, исследование показало, что эти смерти связаны не просто с индивидуальной потерей веры, а с общественным проявлением религиозного безразличия. Авторы исследования обнаружили, что резкий рост числа "смертей от отчаяния" был тесно связан с публичной отменой "голубых законов" и дня отдыха по субботам. Распространение либерального индифферентизма на одно из основных благ, обеспечивающих процветание жизни, - благо досуга, связанное с позитивным поощрением молитвы, - оказало непропорционально сильное и даже смертельное воздействие на наименьших среди нас. Тем не менее, как "консервативные", так и "прогрессивные" либералы - первые, заботящиеся о свободе вероисповедания, вторые, исповедующие заботу о бедных - хранят молчание по вопросу о том, является ли достигнутое нами общественное безразличие благом для общества.

Не случайно слово "общее" так часто сочетается с другими понятиями и словами, которые отражают императив защиты и поддержки условий для процветания обычных людей: общее право, здравый смысл, общее благо. Продвижение и защита общего блага начинается с заботы об обыденном и повседневном, особенно с создания условий для процветания, которые не зависят от переезда, обучения коду, отказа от своих традиций или общественного безразличия. Хотя забота об обыденном повлечет за собой фундаментальное переосмысление приоритетов, которые принял прогрессивный мир, первым простым шагом будет публичное поощрение и защита молитвенной жизни. Снова процитируем Даниэлу: «Мы будем говорить, таким образом, о молитве человека, вовлеченного в социальную жизнь. Именно в этом смысле молитва принадлежит не к сугубо внутренней жизни человека, к которой политика не имеет никакого отношения, но к политической сфере». Защита и поддержка молитвенной жизни, признание трансцендентного, признание хрупкости и искушений жизни, которой угрожает безумный мир - все это указывает не просто на "молитву как политическую проблему", но на политику как место для молитвы, поскольку политика - это то, как мы вместе стремимся реализовать общее благо.

Мы неумолимо вступаем во время после либерализма. Либерализм исчерпал материальное и моральное наследство, которое он не смог создать, и в процессе своего истощения создал видимость прочного и постоянного идеологического порядка - "конца истории". История, однако, началась с новой силой, и теперь ее двигают вперед истощенная западная цивилизация, ободренная Россия и поднимающийся Китай. Многие вложили титанические суммы в укрепление проекта либерализма, удваивая либо прогрессивные претензии на политику идентичности, либо праволиберальные надежды на обновленный "синтез" капитализма и приватизированной христианской морали.

Вместо этого глубины нашей собственной традиции и живой памяти предоставляют альтернативный ресурс: консервативную традицию общего блага, которая была разработана в отличие от самого либерализма, подчеркивая общее благо и здравый смысл, общую культуру и идеал управления смешанной конституцией. День уже поздний, но среди мрака можно различить освещенное убежище. Пришло время покинуть руины, которые мы создали,