Как создавалась «Ёлочка» - Александр Алексеевич Зиборов Страница 2

– Где кузнец? – заволновался Пацюк. – Где этот чортов Вакула? Стянет нечистый месяц, а какая ж новогодняя ночь без месяца?.. Ва-ку-ла!

А в это время Вакула перевернулся на другой бок, невзначай опрокинув пустую бутыль, хранящую уже только память о хмельной горилке, и безмятежно заснул. От могучего храпа кузнеца содрогались стены и падали с полок горшки, плошки, увесистые тома сочинений Николая Гоголя…

Фасонистая

(По М. Зощенко)

Семён Григорьевич вздохнул и начал рассказывать:

Я, братцы, не люблю баб, которые в джинсах. Ежели баба в джинсах, ежели при маникюре и под косметикой, то такая фасонистая по мне и не баба вовсе, а пустое место.

А в своё время я, конечно, увлекался одной такой. Сразу же как-то она мне понравилась. Зачастил я к ней, благо, что в одной фирмочке работали.

Походил к ней месяц – привыкла. Стала на вопросы отвечать. Так, мол, и так, Семён Григорьевич, то-то и то-то. Дальше – больше. На улице встретимся, идёт себе индифферентно, а меня увидит – завсегда улыбнётся, поздоровается.

Решил я пригласить её встретить Новый год. Пришёл, а слова вымолвить не могу… Человек – животное странное. Заврался старикашка Дарвин, люди произошли вовсе не от нахальных и прытких обезьян, та бы никогда не стала стесняться! А она, эта фасонистая юбка в джинсах, смотрит на меня и поощрительно улыбается, мол, давай смелей.

Я топчусь вокруг да около, а она уже хохочет и на предложение напрашивается.

Тут ударила мне кровь в голову: ведь знает всё! И нет, чтобы по-хорошему сказать, что согласная с вами идтить, Семён Григорьевич, так нет – похабно ждёт, пока её попросють.

И я говорю:

– Пошто смеёшься?

Она оторопела. Открыла рот. А мне вожжа под хвост попала.

– Отвечай, – говорю, – прямо, а не отделывайся хиханьками да хаханьками!

– Простите, – говорит она своим буржуйским тоном. – У вас под носом грязная сопля висит, и я никак не могу удержаться от смеха.

Так и разошлись мы.

Не нравятся мне такие фасонистые.

Как создавалась «Ёлочка»

(По И. Ильфу, Е. Петрову)

В редакции газеты «Вечный звон» заговорили о новогоднем номере. Для него требовался материал, способный приковать внимание читателя. Было решено заказать такой рассказ писателю Лягайцев. Он согласился и уже на следующий день ускоренным шагом вошёл в редакцию. Усы его трепались по ветру, как вымпела. Писатель оказался человеком неразговорчивым и молча протянул редактору рукопись, сразу было видно, что он человек дела.

– Очень хорошо, – сказал, прочитав материал, редактор, – и в стихах, это просто великолепно! Мне особенно нравится начало: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла. Зимой и летом стройная, зелёная была». Свежо и мило. Но, вы знаете, мне не совсем ясна основная идея произведения.

– Забота о подрастающем поколении, – с привычной краткостью сообщил Лягайцев.

– А откуда это видно?

Писатель вдруг заволновался. Как только он почувствовал, что рукопись могут не взять и исчезает надежда на гонорар, то стал красноречивым.

– Это же понятно из слов: «Метель ей пела песенку: «Спи, ёлочка, бай-бай!» Мороз снежком укутывал: «Смотри, не замерзай!»

– Да, совершенно верно. Теперь это я и сам вижу, но всё равно чего-то не хватает. Слишком уж бесконфликтно, пресновато. Недостаёт драматургии, коллизий, яростной борьбы и схваток, чего-то щекочущего нервы – страшненького, даже жутковатого, на грани ужаса.

Лягайцев встрепенулся, но тут случайно посмотрел в глаза редактора. Они были такие безоблачно чистые, что он решился пойти на компромисс.

– А ведь вы правы, – согласился он, – и как это я сразу не сообразил. Обязательно внесу необходимые коррективы.

– Мне кажется, вы меня поняли, – с воодушевлением заговорил редактор. – В лесу родилась ёлочка не простая, а мутант. Когда-то здесь захоронили радиоактивные отходы. Ёлочка растёт, растёт и превращается в настоящего монстра. Проходящих людей она кровожадно хватает своими лапками, душит и выпивает все соки.

– Ой! – пискнул писатель.

– Ничего не ой. Трупы убитых деревом-мутантом превращаются в живых мертвецов, зомби. Они творят различные нехорошие дела и делишки, никому в округе не дают пощады. А затем пусть по планете зашагает армия мертвецов, намереваясь погубить всю человеческую цивилизацию. Неплохо бы ввести парочку-другую десятков сексуальных сцен: зомби насилуют всех попадающих к ним женщин. И девушек, конечно!

– Позвольте, но не может армия людей прийти в лес и стать жертвами одной-единственной ёлочки, – заёрзал на диване Лягайцев.

– А при чём тут лес?

– В лесу же росла эта ёлочка.

– Выкиньте лес. Ёлочка прекрасно может вырасти и в городском сквере или просто на улице… Вот, кстати, и отличное название – «Новые кошмары на улице Вязов»! Голову даю наотрез, что рассказ с таким названием прочитает каждый наш читатель. Высокий тираж нам обеспечен! Волосы у людей встанут дыбом от описания полчищ мертвяков, завоёвывающего планету!

– А ёлочка? – пролепетал писатель.

– Да, хорошо, что вы мне напомнили. Ёлочка, признаюсь, меня смущает. Выбросьте её совсем: нелепая, совершенно ничем не оправданная деталь в общем-то неплохом произведении.

Дед Мороз, Санта Клаус и другие

Известно, что ни город – свой норов. Верны эти слова и в отношении народов. В частности, в новогодних народных традициях. А они настолько разнообразны, порой странны и диковинны, что только диву даёшься.

Новые годы все важны

В языческой Руси год начинался со дня зимнего солнцестояния – с 22 декабря. С приходом христианства во времена Крестителя земли Русской князя Владимира новый год стал начинаться 1 марта, когда земля просыпалась от зимней спячки и начинался новый цикл крестьянских работ. Собиратель земель Русских царь Иван III Великий велел считать началом года 1 сентября 1492 года, он был 7 000 годом от сотворения мира.

Известный своими прозападными взглядами Пётр I решил синхронизировать русский календарь с европейским, и своим указом 20 декабря 1699 года предписал считать 1 января 7208 года от сотворения мира 1 января 1700 года от Рождества Христова. Он же в привычном ему стиле – с наказаниями и штрафами – приказал устанавливать и наряжать повсюду ёлки. Не сразу, но постепенно это прижилось и стало привычным. Кстати, Дед Мороз и Снегурочка появились позже.

Имеется интересный нюанс: Пётр I принял новое летоисчисление, изменив только года, а вот разницу в днях – аж на 13 дней! – то ли не учёл, то ли проигнорировал. Так и жили: года считали одинаково с Европой, а в числах существовало расхождение. В 1918 году новая власть устранила разницу, в результате появился истинно русский праздник – Старый Новый год, который отмечался 13 января.

После Гражданской войны большевики объявили Новый год с Дедом Морозом, Снегурочкой и ёлкой «пережитками буржуазного прошлого», фактически запретили их. Лишь в декабре 1935 года через газету «Правда» было объявлено о перемене точки партийного зрения, атрибуты прежних лет были возрождены. Скоро