Виктор Лензон - Еврейские анекдоты от Лензона Страница 7

– Ты прав.

Абраша, фельдшер, приходит к своему приятелю страховщику Шмулю.

– Шмуль, я принял православие.

– ?

– Я пришел лечить попа, и тот меня убедил.

– Давай я тоже к нему схожу.

– Сходи.

Через некоторое время Абраша спрашивает Шмуля:

– Ну что, был у попа?

– Был.

– Ну и как?

– Я его застраховал.

Пограничник-кореец уходил в дозор с овчаркой и всегда возвращался без нее. А собаки все ученые, дрессированные. Начальству стало жаль собак (кореец их съедал), и оно пригласило гипнотизера. Тот стал внушать корейцу:

– Ты не кореец – ты еврей, ты не кореец – ты еврей…

А тот опять возвращается без овчарки. Тогда решили посмотреть, в чем же дело. Смотрят: сидит кореец, гладит овчарку и говорит:

– Ты не овчарка – ты фаршированная рыба.

Непослушного еврейского мальчишку отдали к ребе на обучение и воспитание. Через короткое время ребе в ужасе пришел к родителям и сказал, что с этим бандитом он справиться не может.

Тогда мальчика отдали попу. Через некоторое время мальчишка стал как шелковый.

На вопрос о том, что на него повлияло, мальчик ответил:

– Когда я увидел у них на кресте распятого нашего человека, я понял: эти не шутят.

Армия. На пост заступают трое – русский, татарин и еврей. Приказ строгий: водку не пить, в карты не играть, не безобразничать. Стоят они на посту, делать нечего. Один говорит:

– Может, хоть в картишки сыграем?

– Давай!

Играют, в азарт вошли, а тут, как назло, главком:

– Ну что, в картишки режемся?!

– Никак нет!

– Ну вот ты, скажем, русский?

– Так точно!

– Православный?

– Так точно!

– Так клянись на Библии, что в карты не играл.

– Hy клянусь.

– Так, ты узбек?

– Ну!

– Мусульманин?

– Ага.

– Ну-ка клянись на Коране, что в карты не играл.

– Клянусь.

– А ты еврей?

– Ну да.

– Ну-ка клянись Торой, что в карты не играл.

– Ну что я вам, спрашивается, буду клясться? Тот не играл, этот не играл, а я что, сам с собой играл, что ли?

Ксендз говорит раввину:

– Вот вы простой раввин и умрете раввином. А я надеюсь со временем стать епископом.

– Допустим. Что дальше?

– А епископ может стать кардиналом!

– Допустим. Что дальше?

– Ну… кардинал может стать папой.

– А дальше?

– Что дальше, что дальше! Не может же человек стать Господом Богом!

– Как сказать. Одному еврейскому мальчику это удалось.

Беседуют два приятеля – раввин и патер.

– Скажите, ребе, только честно, вот вы ведь когда-нибудь все-таки ели свинину?

– Сказать вам честно, как духовное лицо – духовному лицу?

– Да, ответьте честно.

– Ну что ж, когда я был молод и глуп, я однажды съел кусок свинины.

– И как, ведь нормальная еда, ребе?

– Да, ничего страшного. Но скажите мне, патер, только честно, как духовное лицо – духовному лицу: вы когда-нибудь спали с женщиной?

– Откровенность за откровенность: когда я был молод и невоздержан, я однажды переспал с женщиной.

– Ну и как? Признайтесь, патер: это лучше, чем свинина.

Судился еврей с армянином. Журналистов в зал не пускали. По окончании процесса они все-таки спросили у судьи, чем дело кончилось.

– Прокурору дали пятнадцать лет.

Зашел один еврей в кошерный ресторан в Нью– Йорке. Его обслуживает официант-китаец, прекрасно говорящий на идиш.

– Скажи мне: как ты нашел официанта-китайца, говорящего на идиш? – спрашивает еврей хозяина ресторана.

– Тихо, – оглядывается хозяин, – он думает, что это английский.

ОН МНЕ ЕЩЕ РАССКАЗЫВАЕТ!

– Сема, вы еврей?

– А что, что-то случилось?

Стук в дверь:

– Скажите, Рабинович дома?

– Нет.

– Он на работе?

– Нет.

– Он в командировке?

– Нет.

– Он в отпуске?

– Нет.

– Так я вас правильно понял?

– Да.

– Скажите, где Хаим?

– Он на даче.

– Так у него ж нет дачи.

– Он на даче показаний.

Одесса. Революция. Стук в дверь квартиры. Открывает женщина, на пороге два террориста.

– Мы у вас в окне поставим пулемет.

– Ставьте хоть пушку, но что скажут люди? У меня взрослая дочь, а из окна стреляют совершенно незнакомые мужчины!

– Рабинович, вы слышали? Изя серьезно заболел!

– Интересно, зачем это ему понадобилось?

Еврея вызывают в КГБ.

– У вас есть родственники за границей?

– Что вы!

– Нет, теперь перестройка, все должны признаться – это даже очень хорошо. Так есть?

– Конечно есть. Брат Хаим в Америке.

– А вы ему когда-нибудь писали?

– Нет.

– Так пишите прямо сейчас.

Еврей пишет: «Дорогой Хаим, наконец я нашел время и место тебе написать…»

Еврей пишет письмо за границу своим родственникам: «У нас тут все хорошо. Вот купил курицу на базаре за пятнадцать рублей».

Письмо распечатали где надо, вызвали еврея в органы и ругают: «Зачем вы пишите, что у нас такие дорогие продукты?!»

Он снова пишет: «Вы знаете у нас тут все хорошо. Пошел на базар, а там слон продается за десять рублей. Так х…р с ним, со слоном, я доплатил еще пять и купил курицу».

– Вы знаете Рабиновича, который жил напротив тюрьмы?

– А что?

– Так вот теперь он живет напротив своего дома.

У еврея спросили:

– Что такое счастье?

– Счастье – это жить в этой стране.

– А что такое несчастье?

– Несчастье – это иметь такое счастье.

Абрамзон повесил на своем балконе плакат: «Спасибо товарищу Сталину за мое счастливое детство!»

– Послушай, Арон Моисеевич, – говорит сосед, – ведь во время твоего детства Сталин еще не родился!

– Вот за это ему и спасибо!

Двух евреев, одного со сроком десять лет, а другого – пятнадцать, поместили в одну камеру. Тот, кому дали пятнадцать, говорит:

– Хаим, ложись ближе к двери. Тебе раньше выходить.

Тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Один еврей спрашивает другого:

– Как живете?

– Как в автобусе.

– ?

– Одни сидят, другие трясутся.

Начало семидесятых. Лектор объясняет аудитории, почему нельзя ехать в Израиль. Один еврей между тем все время качает головой то влево, то вправо.

– Уважаемый, что это вы все время качаете головой в разные стороны? – не выдержал лектор.

– Видите ли, когда вы говорили, что там все дорого, я подумал: там дорого – здесь дорого. Когда вы сказали, что там жить плохо, я подумал: там плохо – здесь плохо. Когда вы сказали, что там то сильный дождь, то жаркое солнце, я подумал: брать зонтик – не брать зонтик.

– Рабинович, вы член партии?

– Нет, я ее мозг.

Тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Ночь. Стук в дверь.

– Что вам нужно?

– Поговорить.

– А сколько вас?

– Двое.

– Так стойте и разговаривайте.

Рабиновича назначили агитатором на выборах, и он ходит от одних дверей к другим:

– Извините, меня просили вам передать, что советская власть – самая лучшая в мире. Извините за беспокойство, до свидания.

Недавно в Книгу рекордов Гиннесса был внесен рекорд российского еврея C. М. Рабиновича, который затаил дыхание более чем на семьдесят пять лет.

Рабиновича вызвали в ОБХСС.

– Где вы взяли деньги на «Волгу»?

– У меня был «Москвич». Я его продал, одолжил и купил «Волгу».

– А где вы взяли деньги на «Москвич»?

– Был у меня «ИЖ», я его продал, приодолжил и купил «Москвич».

– А где вы взяли деньги на «ИЖ»?

– У меня был велосипед. Я его продал, одолжил и купил «ИЖ».

– А где вы взяли деньги на велосипед?

– А за это я уже сидел.

– Рабинович, как вы думаете, будет ли «пятый пункт» при коммунизме?

– Нет. Будет шестой: «Был ли евреем при социализме».

Рабинович подал заявление на выезд. С работы его уволили, а визы не дают. Жить не на что. Тут приезжает в Одессу цирк. Гвоздь программы: дрессировщик сует голову в пасть тигру-людоеду. Затем он предлагает сделать то же самое желающим из публики – за десять тысяч. Рабинович выходит и, весь дрожа, сует голову в пасть. Потом вынимает ее из пасти, целый и невредимый. С удивлением смотрит на тигра и слышит тигриный шепот:

– Не думайте, будто вы единственный еврей-отказник в этой стране!

– Говорят, у вас в Одессе выпустили какого-то Драйзера.

– Э! У нас теперь многих выпускают.

Рабинович идет по улице и жужжит:

– Ж-ж-ж-ж…

– Что это вы такое делаете? – спрашивают его.

– Заглушаю в себе «Голос Америки».

Рабинович звонит в КГБ:

– К вам мой попугай не залетал? – На другом конце матерятся. – Простите, я только хотел сказать, на случай, если вы его поймаете: я его политических взглядов не разделяю!