Вильгельм Телль - Шиллер Фридрих Иоганн Кристоф Страница 15

Мельхталь

Что сверх того, то верный признак рабства.

Штауффахер

Когда нас император призывал, Мы под его знаменами сражались; В Италию за государем шли, Чтоб римскою венчать его короной. Но дома правил только сам народ, По собственным законам и преданьям; А император ведал смертной карой, И для суда он графа назначал, — Но тот жил вне страны, и призывали Его лишь в редких случаях убийства. И под открытым небом просто, ясно Граф изрекал свой беспристрастный суд. Где в этом всем хотя б намек на рабство? Кто думает иначе — говори!

Гоф

Нет, все так шло, как рассказали вы. Доныне мы насилья не знавали.

Штауффахер

Мы раз не подчинились государю,[17] Когда он принял сторону попов. Ведь монастырь Айнзидельн захотел Отнять у нас урочище, где мы От дедовских времен пасли стада. Аббат представил грамоту — обманом Земля к монастырю переходила, Как будто нас там вовсе не бывало… Но мы сказали твердо: «Император Дарить не вправе земли поселян… А коль в правах Империя откажет, И без нее мы проживем в горах…» Вот предков был язык! Неужто нам Позором ига тяжкого покрыться И от слуги чужого то сносить, К чему не мог принудить император?.. Мы эту землю заново создали Трудами наших рук и лес дремучий, Служивший диким логовом медведям, В жилище человека превратили. Мы извели раздувшихся от яда Драконов злых, исчадия болот; Мы вечную тумана пелену Над этой дикой глушью разорвали; С пути убрали скалы и отважно Над бездной перекинули мосты. Наш этот край, мы им века владели. И чтоб чужой слуга[18] явился к нам И цепи нам осмелился ковать? И нас позорил на родной земле? Да разве нет защиты против гнета?

Сильное волнение среди крестьян.

Нет, есть предел насилию тиранов! Когда жестоко попраны права И бремя нестерпимо, к небесам Бестрепетно взывает угнетенный. Там подтвержденье прав находит он, Что, неотъемлемы и нерушимы, Как звезды, человечеству сияют. Вернется вновь та давняя пора, Когда повсюду равенство царило. Но если все испробованы средства, Тогда разящий остается меч. Мы блага высшие имеем право Оборонять. За родину стоим, Стоим за наших жен и за детей!

Все

(звенят мечами)

Стоим за наших жен и за детей!

Рёссельман

(выходит на середину круга)

Но прежде чем хвататься за мечи, Не лучше ль нам с австрийцами поладить? Одно лишь ваше слово — и тираны Не притеснять, потворствовать вам будут… С Империей, как вам велят, порвите, Власть Австрии признайте над собой…

Мауер

Что он сказал? Австрийцам присягнуть!

Бюгель

Не слушайте его!

Винкельрид

Предатель он, Отчизне нашей враг!

Рединг

Друзья, спокойно!

Сева

Какой позор — австрийцам присягнуть!

Флюе

Позволить силой взять, чего добром Отдать им не хотели!

Майер

О, тогда Рабы мы все — и рабство заслужили!

Мауер

Пусть будет прав швейцарца тот лишен, Кто Австрии поддаться нам предложит! Я твердо, старшина, стою на том, Чтоб это первым стало здесь законом.

Мельхталь

Да, кто предаться Австрии предложит, Пускай лишится почестей и прав, И пусть никто не даст ему приюта.

Все

(поднимая правую руку)

Принять такой закон!

Рединг

(помолчав)

Да будет так!

Рёссельман

Свободны вы, приняв такой закон. И Австрия насильем не добьется Того, что мы добром ей не отдали…

Иост Вайлер

Приступим к делу, далее!

Рединг

Друзья! А до конца ль изведан мирный путь? Быть может, Альбрехт Габсбург и не знает, Что́ здесь его наместники творят? Испробуем последнее: к монарху Мы с жалобой еще раз обратимся. Откажет — что ж, возьмемся за мечи! Страшит насилье даже в правом деле. Поможет бог, где люди не помогут.

Штауффахер

(Конраду Гунну)

Теперь пора и вам заговорить.

Конрад Гунн

Я в Райнфельд ездил, к Альбрехта двору, На тяжкий гнет пожаловаться фохтов И вольностей старинных подтвержденье От государя нового принять. Послы от многих городов там были, Из Швабии да из земель прирейнских, И все они уже достали льготы И возвращались весело домой. Но ваш посол к советникам был вызван. И те ему сказали в утешенье: «Вы поезжайте, император занят, В другое время вспомнит он о вас». Я проходил в унынии по залам, Вдруг вижу — герцог Иоганн в сторонке Стоит и слезы льет, а рядом с ним Два рыцаря: фон Тегерфельд и Варт. И, подозвав меня, они сказали: «Надейтесь только на себя! А правды От Альбрехта вам нечего и ждать. Не он ли у племянника родного Наследье материнское похитил? Наш герцог совершеннолетен, может И сам своей страною управлять. Но не венец — венок ему дал Альбрехт: «Пусть это будет юности убором…»