Рональд Харвуд - Квартет Страница 9

Анжелика! Анжелика! (он хватает баночку с мармеладом и вертит ее демонстративно, победоносно шипит; поворачивается опять к Джин) Да, пой с нами, и я обещаю — ты никогда не пожалеешь об этом. Никогда. К дьяволу тех, кем мы были когда-то.

ДЖИН. Когда кто-либо из вас пел в последний раз? Не в своем воображении, а в реальности? Кто-нибудь слышал себя недавно? Имеете ли вы хотя бы представление о том, какие звуки издаете сейчас? Вы что, действительно, хотите, стать посмешищем?

Неловкое молчание.

СИССИ. Может, она права, Рэджи, как ты думаешь? Мы сошли с ума? Все отравлено? А что, если мы звучим, как старые моторы. Я не хочу, чтоб над нами смеялись. Я не хочу, чтобы они шептали «Сисси Робсон, Сисси Робсон, Сисси Робсон».

Пауза. Джин пытается решить стоит или нет сказать правду. Наконец….

ДЖИН. Вы понимаете, что я не спела ни единой ноты уже более тридцати лет.

РЭДЖ. Почему ты ушла со сцены такой молодой?

ДЖИН. У меня не было выбора.

УИЛФ. Мне казалось, что ты как раз выбирала. Я думал, что ты решила стать женой и матерью.

ДЖИН. Я поздно родила своего первого ребенка. Мне было… сколько же мне было — больше тридцати. Спустя неделю или что-то около этого, как родился Кристофер, мне предложили петь в Метрополитен. Я согласилась. Я не пела почти целый год. И хотя я знала партию, я думала, конечно, что мне надо хорошенько поработать Поэтому, я попросила Мону Росс поработать со мной. Она приехала, дорогая моя Мона, прекраснейший голос в свое время и такой замечательный педагог, она была в прекрасном настроении, как всегда, села за мой Стейнуэй, сыграла арпеджио или два и затем взяла аккорд. Я набрала воздух. Я старалась петь, но не могла выдавить ни звука. Она ударила по клавише снова, своим указательным пальцем, у нее был всегда прекрасный маникюр, я помню, я не могла оторвать взгляда от ее пальца, ударявшего по клавише, снова и снова. Рот мой был открыт, я старалась, как могла, но не могла извлечь из себя ни звука, ничего кроме зловещего молчания. Никогда в жизни мне не было так страшно. Позвали врачей. Меня показали Норманну Ханту. Он ничего не нашел. Мои связки были в норме. Просто я не могла петь. Я была даже у психиатра. Профессор Бриттен. Он сказал, что дело, возможно, в пост-родовой травме и спустя месяц-другой все наладиться. Но этого не случилось. Ни через месяц, ни через два, ни через год, ни через два года, даже после того, как у меня родилась Эмма, не случилось вовсе. Поэтому, бессмысленно уговаривать меня спеть на праздничном концерте в честь дня рождения Верди. Даже, если бы я хотела — я бы не смогла. Я не могу петь. Я не могу петь уже много-много лет. И с этим ничего не поделаешь. Мой дар покинул меня.

Пауза.

СИССИ. Прекрасно ее помню, Мону Росс. Я всегда думала, что имя Мона не очень удачное для сцены. (Она берет свои наушники и вставляет их в плейер. Она нажимает кнопку и с наслаждением слушает.)

РЭДЖ. Мне всегда хотелось знать, что же было настоящей причиной.

ДЖИН. Теперь ты знаешь.

РЭДЖ. Теперь знаю.

УИЛФ. Проклятье, Джин, это ужасно. Доктора просто идиоты.

ДЖИН. Мне сказали — такое часто бывает. Актеры называют это страхом перед сценой. Хотя, какое это имеет значение. Мне пришлось побегать ради своих денег. Теперь я чувствую себя намного лучше. Как это ни странно.

УИЛФ. Мне кажется, ты просто не хочешь отдавать себя в руки Бобби Свансона, не так ли? А то мы могли бы составить тебе протекцию. Как тебе это? Он ужасный труженик, этот Бобби. (Никто ему не отвечает.) Тут ничего не поделаешь, старина, нам придется петь трио из «Цирюльника». Мне придется надрывать свой старый голос из-за этого. Боже, как мне надоел этот Фигаро.

Небольшая пауза.

ДЖИН. Поверьте, если бы это было хоть как-то возможно, я бы пела в дни рождения Джузеппе Верди, Тома Битчема, Бена Бриттена, и Волфганга Амадея Моцарта. Ничего я не хотела бы более чем быть способной петь так, как когда-то, слышать свой голос…

(Она внезапно останавливается, заинтересованно смотрит на Сисси, которая напевает про себя, слушая CD)

УИЛФ. Мы подумали об одном и том же?

ДЖИН. Да?

Уилф напевает про себя.

РЭДЖ. Неужели, у нас получится?

ДЖИН. У меня — да. Это единственное, что я могу.

УИЛФ. Тогда именно ТАК мы это и сделаем.

Сисси продолжает нашептывать. Затем, она останавливает CD и снимает наушники.

СИССИ. (сияя). Я готова.

Остальные, с восторгом смотрят на нее снова. Она очень удивленно переводит взгляд с одного на другого. Свет гаснет.

Три недели спустя. Раннее утро. Тепло. В центре музыкального салона стоит театральный кофр. Спустя мгновение крадучись появляется Рэдж и запирает за собой дверь. Он садиться, подключает наушники к плееру, вставляет диск с записью «Риголетто». Вставляет наушники в ухо, включает запись и, следя за партитурой, слушает оперу, периодически повторяя слова вслед за записью. Спустя мгновение, кто-то дергает дверь, пробует открыть замок. Реджи немедленно снимает наушники, выключает и прячет плеер. Он идет к двери и открывает ее, впускает Уилфа и Джин, одетых в халаты.

УИЛФ. Ключа все еще нет?

РЭДЖ. Нет.

Запирает дверь. Джин и Уилф садятся, они тоже принесли с собой плееры, наушники и записи «Риголетто». Каждый слушает CD. Следит за партитурой и произносит текст. Рэджи продолжает слушать плеер. Все трое произносят текст, не слыша друг друга, переворачивают листы партитуры и пр. Громкий стук в дверь. Уилф немедленно снимает свои наушники.

УИЛФ. Осторожно!

Джин и Рэджи резко снимают свои наушники, прячут CD плееры и делают невинное лицо. Уилф отпирает дверь и обнаруживает сияющую Сисси. Она тоже одета в халат.

СИССИ. Ключа никто не видел.

Они собираются вокруг кофра.

ДЖИН. Надеюсь, что эти костюмы еще не сгнили…

Сисси роется в своей сумочке.

СИССИ. Ну, куда же я его дела.

Остальные глядят на нее с нетерпением.

УИЛФ. Может мне обыскать тебя, Сисси, уверен, что я найду его…

СИССИ. Куда я могла его засунуть? Две минуты назад Бобби положил его мне в руку…

УИЛФ. Что он положил тебе в руку?

СИССИ. Он был на такой длинной веревочке…

УИЛФ. А…

Она продолжает поиски.

РЭДЖ. Может, он у тебя на шее?

СИССИ находит ключ у себя на груди.

СИССИ. Точно, вот он, какой же ты умный, Рэджи…

УИЛФ. Да, лучше бы я тебя обыскал…

Сисси отдает ключ Рэджи, который склоняется над кофром и старается его отпереть. Это длиться какое-то время.

ДЖИН. Но ты ведь никому не рассказала о том, что мы замышляем?

СИССИ. Конечно же, нет. Я умею хранить секреты. Я знаю, о чем можно рассказывать, а о чем нельзя. Особенно, если это касается меня.

УИЛФ. Ты меня интригуешь, Сисси…

СИССИ. Бобби Свансон подлетел ко мне, как оса, пытаясь ужалить. Он размахивал своей белой палкой, совсем, как регулировщик, и все спрашивал, спрашивал…

УИЛФ. О чем?

СИССИ. Он хотел знать, кто будет с нами репетировать. Я ответила, что нам никто нет нужен. Он презрительно рассмеялся и сказал, ну хорошо, а кто вам аккомпанирует? Я ответила, что Рэджи. Он рассмеялся снова и сказал: «он это будет играть одним пальцем и петь одновременно?» И тут я сказала, сама не знаю почему, но сказала «Если ты хочешь знать правду, то нам аккомпанирует выдающийся пианист», он спросил, — «Откуда?» и я ответила, — «Из Калькутты».

УИЛФ. Из Калькутты? Что он на это сказал?

СИССИ. Он сказал: «Интересно будет услышать квартет из „Риголетто“ под индийскую ситару».

Рэдж открывает кофр.

РЭДЖ. Открыл.

Он поднимает. Крышку Они склоняются над сундуком, заглядывают внутрь и тут же отстраняются.

УИЛФ. Фу! Пахнет, как от мистера Данворса.