Джабба - Сталин и атомная бомба

Сталин и атомная бомба

– Ебать-колотить! – сказал Сталин. – Атомная бомба! Берия скромно потупил глазки. Курчатов немного запоздал, но тоже потупил и стал нервно дергать себя за бороду.

– Это что же, взрывается? – спросил Сталин, постучав трубкой о железный бок бомбы.

– Еще бы, товарищ Сталин! – ответил Курчатов, чувствуя, что вопрос направлен к нему. – Как… Как даст!

– Как пизданет! – поддержал Берия.

– Вот ведь придумали, – сказал Сталин, затягиваясь. – А что, сильно взрывается?

– Я же говорю, товарищ Сталин – как даст!

– Как пизданет! – снова поддержал Берия и сделал за очками страшные глаза, как бы говоря, что уж если пизданет, так в самом деле пизданет.

– А что думает товарищ Жуков?

Жуков вроде задремал, но вовремя очнулся.

– Полезная вещь, – сказал маршал, звеня орденами. – Армии нужная.

– Так, – мудро заметил Сталин. – Но надо ее испытать. Да, товарищ Ворошилов?

– Обязательно, Коба, – поддержал железный нарком.

– А на ком? На жидах?

– На жидах не стоит, – смело сказал Берия. – Мы на них уже газы испытывали. Как-то нечестно получается.

– В самом деле, в самом деле, – задумался Сталин, выпуская паровозные клубы дыма. – Обидеться могут евреи, да. Спасибо товарищу Берия за своевременное замечание. Вы, кстати, сами-то не жид будете, товарищ Берия? Сталин, как водится, удачно пошутил, и все засмеялись. Смеялись, потрясая бородами, Калинин и Курчатов, хихикал Жуков, хохотал Ворошилов, а Берия тонко улыбнулся и сказал:

– Нет, товарищ Сталин, я мингрел.

– Мингрел – хуй на печке грел, – еще раз удачно пошутил Сталин, и общество еще немного посмеялось. Наконец Сталин звякнул трубкой по бомбе и заметил:

– Посмеялись – это хорошо, но мы не решили, на ком испытывать нашу атомную бомбу.

– На японцах? – вопросительно спросил Ворошилов. – Японцев пленных у нас много, да и война еще не кончилась, новых наловим. Немцы с той войны тоже еще остались.

– Немцы с японцами народ испытанный, – сказал Сталин. – Немцев с японцами мы уже били. Атомную же бомбу надо испытать на какой-то нации, которая нами со стороны бития еще не изучена. Правильно говорю, товарищ Курчатов?

Хуй бы Курчатов возразил.

Бомбу положили в самолет и повезли бросать. В самолете сидели пилоты: трижды Герой Советского Союза товарищ Кожедуб и трижды Герой Советского Союза товарищ Покрышкин. Командиром экипажа был Кожедуб, потому что он во время войны сбил 62 самолета противника, а Покрышкин – всего 59. Поэтому Кожедуб грубо сказал Покрышкину, беседовавшему с техниками:

– Хорош пиздеть, товарищ Покрышкин! Пора лететь бомбу бросать!

– Извини, товарищ Кожедуб, – сказал Покрышкин и залез в самолет.

Кожедуб повернул ключ зажигания, нажал на педаль, дернул рычаги, и краснозвездный самолет понесся по бетонной полосе секретного аэродрома.

– Вот и улетели, – сказал Ворошилов, смахнув слезу.

Самолет летел очень высоко. Кожедуб даже задремал от однообразия пейзажа за окном, а Покрышкин со скуки стал читать стихи:

Поздняя осень. Грачи улетели.

Лес обнажился, поля опустели.

Только не сжата полоска одна.

Грустную думу наводит она…

– Что за стихи читаешь, товарищ Покрышкин? – спросил, не открывая глаз, Кожедуб.

– Товарища Сталина стихи, чьи же еще, – ответил Покрышкин.

– Ну-ну. Ты порули пока, а я вздремну. Лететь-то далеко еще?

– Километров тысячу пятьсот, – сказал Покрышкин, сверившись по карте.

– Ну и подремлю. Разбуди, как бомбу кидать станешь.

"А вот хуй тебе", – подумал Покрышкин мстительно.

Бомбу решили сбросить на Америку, в этом была великая идея товарища Сталина. Но он никак не мог догадываться, что Трумэн тоже построил атомную бомбу, и везут ее как раз сбросить на СССР. Даже не на СССР, а на Москву, чтобы убить товарища Сталина и Политбюро. Но Трумэн никак не мог догадываться, что товарищ Сталин и Политбюро уже уехали в большое подземное бомбоубежище, которое построили как раз в надежде, что сука Трумэн-таки решит сбросить атомную бомбу. Самолет под управлением американских пилотов "Энола Гей" летел как раз навстречу советскому самолету. "Энола Гей" назывался так потому, что на борту его летели пидарасы. Это не удивительно, потому что в Америке всегда было много пидарасов, так что найти подходящих среди летчиков не составило труда. В этом была тонкая издевка Трумэна над советским народом. Мол, прилетят американцы, сбросят бомбу и погибнет Сталин и все Политбюро. Русский народ наутро узнает об этом из газет и скажет друг другу: "Слыхали? Американцы-то товарища Сталина разбомбили и все Политбюро с ним!" – "Вот пидарасы!" А там и правда пидарасы. Вот же обидная оказия какая. В общем, пидарасы летели навстречу советскому самолету Кожедуба и Покрышкина, слушая Глена Миллера, а советские пилоты о том никак не подозревали. Курс самолетов пересекался примерно над Японией.

– Смотри, товарищ Кожедуб! – сказал Покрышкин, толкая командира ногой в бок. – Смотри… самолет!

– Это еще что такое? – удивился Кожедуб, открыв глаза. В самом деле, навстречу летел большой самолет, с виду американский.

– Это американцы летят, товарищ Кожедуб, – усилил его подозрения Покрышкин. – В нашу сторону летят! А за нами – Москва!

– Ну-ка мы у них спросим, – принял решение Кожедуб и открыл форточку.

– Эй, мужики! – заорал он по-американски, высунув голову. – Куда летим?

"Так мы ему и скажем", – подумали американцы, а вслух сказали:

– Да так. Катаемся.

– Мы тоже, – соврал Кожедуб, а сам отметил, что под хвостом американского самолета подвешена здоровая бомба, небось атомная. Спрятавшись внутрь, он сказал Покрышкину:

– Атомную бомбу везут, пидарасы. Звони товарищу Сталину.

Товарищ Сталин сидел в подземном бомбоубежище и спорил с Ворошиловым, пизданет бомба или не пизданет, когда подошел телефонист и сказал:

– Вас, товарищ Сталин.

Сталин строго спросил:

– Кто?

– Это Покрышкин, товарищ Сталин! – торопливо заговорил в трубке пилот. – Тут американцы, товарищ Сталин! Они, пидарасы, тоже бомбу везут!

– Что же вы стали над ней в отупении? – спросил Сталин.

– Да мы летим, товарищ Сталин! Просто задержались. Как-то нехорошо получается…

– Мда… Ну, погодите там немного, я посоветуюсь с товарищами.

Прикрыв ладонью трубку, Сталин сказал:

– Покрышкин звонит. Говорит, американцы тоже бомбу везут, пидарасы.

– Сбить, – сказал Ворошилов. – Сейчас истребительный полк поднимем.

– Все бы тебе сбить, – сказал ворчливо Сталин. – Это и дурак может.

Давай-ка вот что. Наберите мне по второму телефону Трумэна. А сам трубку открыл и говорит Покрышкину:

– Вы там их задержите ненадолго, а мы решение примем.

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

Покрышкин закрыл трубку ладонью и сказал Кожедубу:

– Пизди что хочешь, товарищ Кожедуб, а надо американский самолет задержать. Товарищ Сталин решение принимает. Кожедуб опять высунулся в форточку и говорит:

– Эй, мужики! А что это у вас под хвостом висит?

– Бомба, – говорят американцы.

– А чего большая такая?

– Да так, – отвечают американцы, – просто. А у вас?

– И у нас тоже, – говорит Кожедуб.

Внизу японцы собрались, думают, что такое. Стали из зенитных орудий стрелять, да все зря – самолеты-то высоко. Император Хирохито позвал камикадзе, велел им лететь и вражеские самолеты сбить. Но камикадзе, известное дело, пока ритуальные песни спели, сакэ выпили, повязки повязали… Японцы, одно слово.

Тем временем Сталина соединили с Трумэном.

– Алло, мистер Трумэн?

– Мистер Сталин? Как здоровье, как погода?

– Вашими молитвами. Тут вот какое дело – самолетик наш один летел… над Японией…

– Ну так на здоровье.

– А тут ваш навстречу…

– Так война у нас с ними.

– А бомба зачем?

– Так война у нас с ними! У вас тем более тоже бомба.

Американцы-пидарасы Трумэну тоже позвонили, ясное дело.

– Так война у нас с ними, – сказал Сталин. – Сейчас бомбу на них и бросим.

– Так бросайте.

– Нет уж, вы первые!

– А вы обманете.

– Мы?! Хоть раз обманули?!

– Да до хуя.

– И вы до хуя.

– А вы коммунисты, коммунистам верить нельзя.

– А вы буржуи, буржуям верить тоже нельзя, еще Ленин так велел.

– Ваш Ленин мудак!

– А ваш Линкольн жид и пидарас, а Вашингтон гондон, а Джефферсон долбоеб, а своей конституцией жопу подотрите в день независимости. И вообще, пошел на хуй. Сейчас трубку положу, – мудро сказал Сталин. На это Трумэн не нашелся что сказать и помолчал.