Ян Маккей - Черчилль шутит. Лучший юморист британской политики Страница 15

Война ужасна, но рабство хуже.

О немецкой армии:

Я вижу бездумные, муштрованные, послушные массы гуннского солдатства, расползающиеся, как рои саранчи.

… поток статей в газетах, показывающих, как плохо ведется война и как некомпетентны ответственные лица, – все это получает полную огласку.

Будучи мирной нацией, мы всегда отставали в подготовке к войне. Но мы всегда побеждали.

Мы целый год сражались против тирании одни, не только из государственных резонов… мы сражались, ибо были проникнуты убеждением, что стоим не только за самих себя, но и за весь мир.

У каждого британского правительства есть два наивысших обязательства… во-первых, стремиться предотвратить войну. Во-вторых, быть готовым к войне.

Американцы вступают в эту войну из чувства, не из интереса. Я мог бы изложить очень сильный аргумент о том, что Америке выгодно было бы держаться в стороне.

О кубино-испанской войне:

Самый достопримечательный факт, кажется, в том, что две армии стреляют друг в друга на протяжении часов, и никто не задет пулей. Кажется, статистика говорит, что во время битвы нужно выпустить 2000 пуль, чтобы убить человека. В случае кубинской войны статисты обнаружат, что 2000 были нужны для того, чтобы промазать в каждого солдата на поле боя.

Эти малые государства выстояли. Теперь они в безопасности. Их выживание было шатким. Дрожа и шатаясь, но все-таки стоя на ногах, они отразили не только большевистские армии, но и еще более опустошительную большевистскую пропаганду, которая, будучи применена к людям в состоянии нищеты, едва выздоравливающим от конвульсий войны, выглядит очень соблазнительно.

О бое английского и французского флотов в бухте Мерсэлъ-Кебир, где военно-морское командование вишистской Франции отказалось выполнить британский ультиматум, направленный на предотвращение попадания французских кораблей под контроль Германии:

Теперь французы дрались в полную силу, впервые с начала войны.

Буры были наиболее гуманными среди белых людей… Для бура уничтожение жизни белого человека, даже на войне, было скорбным и ужасным событием. Они были самым добросердечным врагом, с которым я когда-либо воевал на четырех континентах, где мне посчастливилось нести военную службу.

Война никогда не платит дивиденды по вложениям.

Война не всегда ждет, пока все участники готовы. Иногда она приходит, когда никто не готов. Иногда она приходит, когда одна страна считает себя менее неготовой, чем иные. Или когда одна нация ожидает, что время делает ее не сильнее, а слабее.

Послушав, что говорят, можно подумать, будто лучший способ выиграть войну это чтобы все страны-участники были представлены на всех военных советах и во всех структурах, и что с каждым нужно консультироваться, прежде чем делать что-либо. На самом деле это вернейший способ проиграть войну.

Нет большей опасности, чем равенство сил. Если хотите привести дело к войне, создайте такое равновесие, при котором обе стороны думают, что имеют шанс на победу.

Первое необходимое условие демократического процесса – сохранение мира в Европе. Война смертельна для либерализма. Либерализм есть всемирный антагонист войны.

Войны Викторианской эпохи были совсем не такие, как Великая война [Первая мировая]. Никто не ожидал быть убитым. В те ушедшие, ветреные дни война для огромного большинства участников была чудной спортивной игрой. Большинству из нас было суждено увидеть войну нового времени. Здесь смерть была обычным ожиданием. Жестокие раны считались счастливым избежанием смерти. Целые взводы были сметаемы стальным вихрем артиллерии и пулеметов. Те, кто выжил, знали, что наверняка погибнут в следующей атаке или в той, что будет после нее.

Странное наблюдение приходится сделать: без изобретения профессора Хабера[] немцы не смогли бы продолжить войну [Первую мировую] после того, как исчерпали свои изначальные ресурсы нитратов. Изобретение одного этого человека позволило им не только иметь почти неограниченный запас взрывчатых веществ для всех целей, но удовлетворить потребности сельского хозяйства в химикатах. Это примечательный факт, показывающий, сколь неизвестные и случайные инциденты могут двигать судьбами мира в наш век научных открытий.

На войне я носил свою длинную кавалерийскую саблю хорошо отточенной. В самом-то деле, я ведь выиграл школьный турнир по фехтованию.

Война – это, главным образом, каталог ошибок.

Британии и Франции пришлось выбирать – война или бесчестье. Они выбрали бесчестье. Они получат войну.

Раньше война была жестокой и величественной. Теперь она стала жестокой и убогой. Когда судьба призывает нас к великому служению, она дает нам великую силу.

Я не думаю, что Советская Россия хочет войны. Чего она хочет, так это плодов войны. Имея дело с союзниками, иногда замечаешь, что они обзавелись собственным мнением.

О командовании батальоном в Первой мировой войне; Черчилль много раз оказывался под артиллерийским огнем:

На войне Фортуна сбрасывает все вуали и предстает перед вами в наготе. Вы можете пройти с правой стороны какого-то дерева или с левой, и от этого зависит, назначат ли вас командующим армейским корпусом или отошлют домой покалеченным и парализованным на всю жизнь.

Ничто на войне не случается так, как надо, кроме разве что случайно или по ошибке.

Хуже, чем идти на войну с союзниками, лишь одно – идти на войну без них.

Во время войны правда столь ценна, что должна сопровождаться телохранителем лжи. Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам.

Давайте запомним свои уроки… Никогда не думайте, что война будет спокойной и легкой, и что те, кто пускается в этот странный вояж, могут измерить приливы и ураганы, с которыми столкнутся. Государственный муж, впадающий в военную лихорадку, должен осознавать: как только дан сигнал к началу, он более уже не господин политических, но раб непредвиденных событий, некомпетентных или самонадеянных генералов, ненадежных союзников, враждебных нейтралов, зловредной фортуны, мерзких сюрпризов, ужасных просчетов… При всей своей уверенности в легкой победе помните, что в мире не случилось бы ни одной войны, если бы другая сторона не думала, что у нее тоже есть шанс.

Если не можете улыбаться – ухмыляйтесь. Не можете ухмыляться – не показывайтесь солдатам, пока не сможете. Война это игра, в которую играют с улыбкой.

Я всегда удивлялся, став свидетелем окончания этих двух войн, как трудно людям понять римскую мудрость: «Щади побежденных, завоевывай гордых»… Современная практика слишком часто была – «Карай побитых, ублажай сильных».

Гражданское население Германии легко может спастись от жестокостей войны. Все, что ему нужно сделать, это выйти за пределы своих городов, где производятся вооружения, оставить свою работу, уйти в поля и смотреть с расстояния, как горят их дома. Там у них найдется время для созерцания, для медитации и раскаяния. Там они могут вспомнить миллионы русских женщин и детей, которых они согнали со своих мест погибать в снегах, вспомнить массовые казни крестьян и военнопленных…

Там они могут вспомнить, что это гитлеровский режим принес Германии лишения, муки, смерть и разруху. Там они могут понять, что свержение тирана есть первый шаг к освобождению.

Это война, в глубочайшем своем существе, за то, чтобы на нерушимом камне выстроить права индивида. Это война за то, чтобы воскресить фигуру человека.

Там, снаружи, бушуют штормы войны и хлещут землю яростными волнами, но внутри наших сердец этим воскресным утром – покой. Наши руки напряжены, но наша совесть спокойна…

Это не вопрос Данцига или Польши. Мы воюем, чтобы спасти целый мир от чумы нацистской тирании. Это не война за господство, за расширение, за материальные блага.

Это не война за то, чтобы лишить какую-либо страну своего места под солнцем.

Вы спросите, в чем состоит наша политика? Я отвечу – вести войну на море, на земле и в воздухе, со всею силой, какую Бог может дать нам, вести войну против чудовищной тирании, непревзойденной в темном, горьком каталоге человеческих преступлений. Вот в чем состоит наша политика. Вы спросите, какова наша цель? Я отвечу одним словом – победа. Победа любой ценой, победа вопреки всем ужасам, победа, сколь долог и труден ни был бы путь к ней.

Мирные демократии, имеющие целью обеспечить свободу индивида и благосостояние масс, начинают войну в гораздо менее выгодном состоянии, нежели диктатура, чьей единственной темой была война, подготовка к войне и превращение всего общества в сырье для военной машины.