Леонид Барац - Мексиканские негодяи Страница 18

- А где же тогда ты?

- Не знаю. Настоящий я сейчас неизвестно где, и я решил отправиться на свои поиски.

- А как же ты будешь его искать… ну, того, который ты?

- Акушерка рассказала мне его приметы: рост 52 см, вес 4 кг 800 гр, красный, сморщенный, ни одного зуба.

- Да, Антонио, человек в 47 лет с такими приметами будет сразу бросаться в глаза.

- Вот, Мария, значит, я легко найду его и приведу к тебе. С этого момента жить с тобою будет он.

- Но я же люблю тебя!

- А это как раз и буду я – настоящий.

- А что же будет с тобой ненастоящим?

- Не знаю, я об этом еще не думал. Возможно, уеду в Гваделупу… недельки на две. Все лучше, чем жить не своей жизнью. Прощай, Мария!

- Прощай, мой, но не мой Антонио.

124.

- Антонио, Антонио!

- Что, Мария?

- У меня большая радость – я устроилась на работу.

- Прекрасно. Наконец-то будет работать хотя бы еще один член семьи.

- А кто еще у нас работает?

- Наш пес Бенито.

- Ах, да, бедный Бенито. Работать поводырем у этого негодяя Альвареса, который притворяется слепым.

- И ведь, Мария, отвратительнее всего, что он притворяется слепым с самого рождения, а все только для того, чтобы получать жалкие 100 песо в месяц пенсии. А где ты будешь работать?

- Я устроилась сиделкой к одному старичку. Ты его знаешь, это Хуан Рамос.

- Подожди, Мария, какой же Хуан Рамос старичок?

- А кто же он? Ему уже 38 лет, и он все время прикован к постели.

- Ничего подобного, я вчера видел его в баре, он танцевал с одной крашеной блондинкой, которая берет 50 долларов за ночь.

- А ты откуда знаешь, сколько она берет?

- Ну… я рассуждал логически. Больше 50-ти ей никто не даст, а за меньше 50-ти не имеет смыла, так она сказала… в смысле, так я подумал…

- Не знаю, я его видела только в постели. В конце концов, Антонио, работа есть работа. Даже если бы этому старичку было 20 лет, я бы все равно не отказалась. Во-первых, это моя обязанность, а во-вторых, он платит хорошие деньги.

- И какой у тебя график работы?

- С десяти вечера до восьми утра два-три раза в неделю. Чаще ему не нужно. Кстати, помнишь, на прошлой неделе я не ночевала дома, а ты утром все пытал меня, где я была? Это я проходила стажировку и боялась сглазить.

- Три свободных ночи в неделю… Хм, хорошо… в смысле, надо будет тоже куда-нибудь устроиться, а то скучно. Например, к Люсии сторожем, у нее большой дом…

- Но ведь дом надо охранять каждый день?

- Нет, этот достаточно два-три раза в неделю.

125.

- Антонио, Антонио!

- Да, Мария.

- Я вот читаю газету «Позавчерашний Мехико», и там целая статья про какие-то естественные монополии. А что это такое?

- Ну, смотри, Мария. Вот я ем, сплю, хожу в туалет. Это для меня естественно. И никто не может сделать это за меня или от моего имени. Значит, это моя естественная монополия.

- А почему они пишут, что у естественных монополий очень много денег?

- Ну, представь себе, какое количество людей в Мексике ест, спит… ну, и так далее. И представь теперь, сколько у них всех вместе денег.

- Да-а. А тогда что такое «полезные ископаемые»?

- Это вообще очень просто. Это если выкопать из земли что-нибудь, что тебе потом пригодится. Вот когда мы выкопали червяков и пошли с ними на рыбалку, а некоторых съели прямо так – эти червяки были полезными нам ископаемыми.

- А бывают бесполезные ископаемые?

- Еще как! Вот выкопай из земли этого негодяя Эрнандоса, и что ты с ним будешь делать? От него и при жизни-то никакого толка не было.

- Хорошо. А что такое «веерное отключение»?

- Это когда отключают кондиционер и приходится обмахиваться веером.

- Ну, допустим, Антонио. А вот в другой статье пишут про «ковровые бомбардировки». А это что такое?

- Ну, давай рассуждать логически. Вряд ли здесь имеются в виду бомбардировки с ковра-самолета, все-таки серьезная газета. Скорее всего, речь идет о том, что на того, кого хотят уничтожить, сбрасывают с самолета ковер – ну, чтобы от взрыва этого ковра не погибло мирное население. Человека убивает ковром, который сразу же и накрывает образовавшуюся ужасную кровяную кашицу. Это самый продвинутый вариант так называемых точечных бомбардировок.

- Да, да, Антонио, тут как раз написано о точечных бомбардировках. Вот что это такое?

- Это… так, Мария, на этот вопрос ты ответа не узнаешь, потому что мне легче ударить тебя сковородкой по голове, чем объяснять, что такое точечные бомбардировки. Хотя это можно и совместить. Смотри, Мария, вот я выбираю у тебя на голове точку… а вот и бомбардировка! (Бьет). Как тихо-то стало…

126.

- Антонио. Антонио. Антонио…

- А! Что, Мария?

- Скажи мне что-нибудь на ночь.

- Спи.

- Ну, Антонио, ты просто отделался от меня. Скажи хотя бы два слова.

- Спи, Мария.

- Да нет. Пожелай мне что-нибудь…

- Я желаю тебе уснуть. Немедленно.

- Антонио, ты не понял, или делаешь вид. Назови меня каким-нибудь ласковым словом.

- Каким?

- Ну… кнопочка… или ласточка. Короче, зверьком или предметиком.

- Крыса и тумба. Спи.

- Антонио, ты что, издеваешься?

- Я назвал тебя животным и предметом. Что тебе еще нужно?

- Пожелай, чтобы мне что-нибудь приснилось.

- Я желаю, чтобы тебе что-нибудь приснилось. Все?

- Нет, Антонио, так не желают. Попробуй пожелать еще раз.

- Так, все, ты меня разбудила. Что же делать?… О, я придумал! Неси сюда текилу, я буду пить и желать тебе целую ночь. А ты, Мария, попробуй заснуть…

127.

- Мария!

- Да, Антонио.

- Поздравляю тебя, ты стала участницей социологического опроса.

- Ура, ура!… а какого, Антонио?

- Кто в нашей семье самый популярный человек.

- А из кого я могу выбирать?

- Ты, я и наша покойная служанка Хуанита, но ее называть нельзя.

- Хорошо, тогда я выбираю тебя.

- Ну, вот и все, Мария. Как и предсказывали эти негодяи-социологи, в этом конкурсе победил я.

- Как это, Антонио? Я думала, что ты проголосуешь за меня…

- Ну, Мария, все же было по честному, я искренне высказал свое мнение. В конце концов, ты заняла почетное второе место. А на прошлой неделе ты победила в конкурсе на самую некрасивую женщину в нашей семье, обогнав даже покойную Хуаниту, а я себе представляю, как она сейчас выглядит. И мой голос все решил.

- Знаешь, мне почему-то было не очень приятно победить в том конкурсе.

- Ничего. Завтра, я почти уверен, ты победишь в опросе «Человек, больше всех любящий мыть посуду». Или «Женщина, больше всех похожая на свеклу». Это очень почетно. А пока давай обмоем мою победу и горечь твоего поражения, которой я буду закусывать текилу. Ну, и, конечно, почетное третье место Хуаниты, которая так ни до чего такого и не дожила.

128.

- Антонио!

- Да, Мария.

- Я хочу тебя обрадовать. Я уже на двенадцатом месяце.

- Что, Мария?

- Я беременна. Уже 11 с лишним месяцев.

- Странно, Мария, а где же твой живот? Что говорят врачи?

- Врачи говорят, что я не беременна.

- А почему ты решила, что беременна?

- Ну, как же! Все последнее время я ем соленые огурцы, и меня тошнит.

- Н-да. А, напомни-ка, Мария, сколько ты носила нашего сына?

- Два года, пока он не начал ходить.

- Я имею в виду, в животе.

- Не помню, Антонио, это же наш приемный сын.

- Хорошо, Мария, последний вопрос – а где у нас что-нибудь тяжелое?

- Антонио, а, может быть, не стоит?

- Нет, Мария, тебе это сейчас ох, как надо! (Бьет). Вибрируешь? Вот и молодец. А я пойду пройдусь.

129.

- Антонио!

- А… что… а… Мария, почему ты так рано вернулась?

- Ну, как же, Антонио, сегодня же последняя 147 серия популярнейшего сериала «Роковая любовь девятерых, или любовный параллелепипед». Я должна ее посмотреть.

- Н-нет! Эту серию буду смотреть я.

- Но ты же никогда не смотрел этот сериал!

- Ну, и что я там пропустил – всего 146 серий! Я сразу все пойму. Что там было в этом сериале?

- Ну, там Лусия родила ребенка…

- Вот и достаточно. Иди, Мария.

- Подожди, а почему мы не можем смотреть сериал вместе?

- Как это – вместе? Вот если я ем котлету, то это моя котлета, и я ем ее сам. А если ее будешь есть еще и ты, то мне меньше достанется, а скорее всего, вообще ничего. Иди, Мария.

- Но куда?

- Иди в магазин, купи себе что-нибудь из… хлеба.

- Ну, хорошо… Антонио!

- Это опять ты! Почему ты вернулась?

- Я хотела спросить, а почему на столике два бокала шампанского, а ты в одних трусах?

- Бокалы… это я буду играть Моцарта… и Сальери в драмкружке. А в трусах я потому, что у меня еще нет костюма. Если ты будешь еще что-то спрашивать… я не знаю, что отвечать. И тогда я могу проговориться, что у меня в шкафу наша соседка Этель. А зачем тебе это знать?