Дэвид Вонг - В финале Джон умрет Страница 21

Я промолчал.

— Значит, приезжает «скорая». Джастин говорит, что с ним все в порядке, но я все равно сажаю его туда и говорю парням, что, возможно, ему попала в кровь какая-то отрава. Ну, то есть я же знаю, что он… заражен. «Скорая» включила сирену, мигалки и помчалась к больнице Святого Иоанна, до которой всего десять минуть езды. Через сорок пять минут медики приезжают, в руках у них стаканы с газировкой, а парня и след простыл. У ребят спрашивают, что случилось, но те понятия не имеют, о чем речь. Ничего не помнят. С тех пор о нем ни слуху ни духу, а когда они вернулись в гараж, то обнаружили, что чертова машина «Скорой» пропала. До сих пор ее ищут. Теперь понимаешь, какое у меня выдалось дежурство?

Я вытер щеку платком, темно-красным и липким. Мои руки воняли бензином. Я постарался осмыслить все это, глядя на ковер и размышляя о том, что в подполе, возможно, летает еще один рой странных насекомых.

— А вы слышите что-нибудь прямо сейчас? Они где-то рядом? — спросил я.

— С тех пор как вернулся — ни звука.

— И вы все равно хотите спалить дом? Для верности?

— Точно.

— А меня вы отпускать не собираетесь.

Он помолчал.

— Помнишь те штуки, про которые я говорил? Я описывал их, как жуков или червяков — как что-то знакомое. Но когда они летали, одна из них промчалась мимо моего лица. И у нее не было ничего похожего на крылья — только спираль из крохотных щетинок, опоясывающая тело по всей длине. Эти штуки летали головой вперед, словно вкручиваясь в воздух. Те твари, которые сидели на парне, делали то же самое — поворачивались, ввинчивались в него. Понимаешь?

— Вы же не думаете, что они с другой планеты.

— Это сказал не я, а ты. Я слышал их… их стрекотание. Даже не то чтобы слышал… звук вроде как возникал в голове, словно зуд. Похоже не на жужжание пчел, а на гул толпы на концерте, потому что можно разобрать отдельные слова. Да, конечно, полный бред, но я слышал, как они общались друг с другом, координировали свои действия. Более того, я чувствовал их ненависть. Ясно? Пойми это, пойми, что я собираюсь сделать.

— Кажется, я понял.

Часть моего мозга лихорадочно пыталась разработать план спасения — отнять у копа пушку или хотя бы удрать, и в то же время я сознавал всю неизбежность происходящего. Что бы я ни делал, полицейский застрелит меня и бросит здесь.

— Значит, — сказал он, и в его глазах сверкнула паника, — ты понимаешь, в каком я состоянии, понимаешь, почему сегодня я пошел на преступление. Здесь творится какое-то зло, и, по-моему, только я знаю, что здесь происходит. Только я могу этому помешать.

Морган двинулся к двери, отрезая мне путь к отступлению, поставил на пол уже почти пустую канистру на пол и указал на нее.

— Подними и выброси за дверь, во двор.

Я помедлил, и детектив снова направил на меня револьвер. Я выполнил его просьбу. Морган вытащил зажигалку и зажег ее. В носу у меня щипало от паров бензина, а голова начала кружиться.

Стоя у двери с дрожащим желтым огоньком в руке, Морган сказал:

— У каждого из нас есть история про НЛО, призраков, снежного человека или экстрасенсов. Посиди вечером в компании у костра, и обязательно найдется уборщик, который встретил в коридоре посреди ночи мерцающий силуэт женщины, или охотник, видевший на дереве существо с парой кожистых крыльев, гораздо крупнее летучей мыши. Может, это будет совсем простая история — например, про ребенка в магазине, который поворачивает за стеллаж с товарами и бесследно исчезает. И всем кажется, что им просто померещилось — ведь никто другой этого не видел. Но такие истории есть у всех. У всех.

Коп, словно загипнотизированный, смотрел на пламя зажигалки, направив ствол револьвера в пол. Раздались два тихих щелчка: большой палец Моргана, словно сам по себе, взвел курок.

— Я вот что думаю… Я думаю, что все эти штуки реальны и нереальны одновременно. Я думаю, что правы и те, кто видит все это, и те, кто не видит. Как два радиоприемника, которые настроены на разные станции. Я не фанат сериала «Звездный путь» и ничего не знаю про другие измерения и все такое. Зато я — старый католик и верю в ад. Верю, что там не только насильники и убийцы, но еще демоны, черви и прочие мерзкие твари. Ад — это вселенская ловушка-липучка. И фальшивый ямайский сукин сын с помощью какой-то химии, магии или шаманства открыл дверь в преисподнюю. Стал дверью, ведущей в ад.

Я кивнул, хотел что-то сказать, но передумал.

— А я… — Морган кивком указал на себя. — …Собираюсь ее закрыть.

Он поднял пушку и выстрелил мне в сердце.

Я очнулся в аду. Тьма, боль и остановившееся время. Правда, никаких стенаний, хотя, по-моему, в аду должны быть стенания.

Скрип половицы. А затем звук, словно кто-то зажег газовый гриль: ФЛУМФ.

Я отрубился.

И очнулся. Сколько времени прошло? Судя по запаху дыма, я точно в аду. Или это сон?

В носу щипало, словно от кислоты. Я заставил себя открыть глаза и с разочарованием обнаружил, что в аду дешевый кафельный потолок, причем часть плиток побурела от воды — видимо, там текло.

В груди будто засело жало. Я потрясенно понял, что у меня все еще есть рука и она двигается. Я нащупал мокрое пятно в центре рубашки и скривился от боли. Я страшно замерз и смутно догадывался, что у меня шок. Я подумал про Фрэнка Уэмбо.

Фрэнк одиннадцать лет работал на заводе компании «Боеприпасы Вортингтона» в городе Плейно, штат Техас. Эта компания производит более сотни видов патронов для охотников, спортсменов и служб правопорядка. Года два назад Фрэнк служил инспектором третьей линии, на последнем этапе контроля качества. Трехуровневая система контроля, а также страх оказаться на скамье подсудимых, если оружие взорвется в руках сотрудника полиции, — гарантия того, что дефектные патроны от «Вортингтона» встречаются не чаще одного на миллиард.

Как бы то ни было, среди полумиллиона патронов калибра 38 мм, произведенных в тот день на «Вортингтоне», один оказался бракованным. А все потому, что в тот момент, когда он проплывал мимо машины, добавлявшей в патроны щепотку пороха, в него заползла муха. Патрон с мухой внутри в тот день проглядели первые два контролера. Фрэнк заметил бы его, но когда на экране появился патрон с дефектом, Фрэнка кто-то окликнул.

По крайней мере так показалось Уэмбо. Он обернулся, но никого не увидел.

Немного поразмыслив, Фрэнк пришел к выводу, что слово «эй» прозвучало только в его воображении, и вернулся к работе. Дефектный патрон упаковали, восемь месяцев спустя продали по каталогу товаров для служб правопорядка, а еще через пол года дефектный патрон попал к детективу Лоуренсу Эплтону (Моргану Фримену).

Еще через год Фримен зарядил вышеупомянутый патрон в свой револьвер и выстрелил мне в грудь. В патроне была только малая часть обычной дозы пороха, так что пробивная сила пули составляла менее десяти процентов от нормы. Поэтому пуля разодрала мне кожу, оцарапала грудину и отскочила.

Я открыл глаза. Навалилась такая страшная усталость, что я уже с нетерпением ждал, когда наконец меня поглотит пламя. Диван полыхал; над ним поднимались клубы черного дыма, языки пламени лизали почерневшую, пузырившуюся обшивку. Если хоть одна искра упадет на ковролин под диваном, пропитанный высокооктановым бензином…

Я пополз на четвереньках. Проклятие, дыма стало так много, что каждое дыхание напоминало попытку втянуть в себя пригоршню тлеющих окурков. Нужно добраться до двери, нужно добраться до двери. Ни черта не видно. Я заметил нечто, похожее на дверь, протянул руку и коснулся гладкого металла. Холодильник.

Значит, я полз ровно в противоположном направлении. Я повернулся и пополз дальше, нащупывая стену рукой. Ковролин занялся. Черт, здесь жарко, словно в аду. Я полз. Полз и полз. А, слава богу, вот и дверь. Я протянул к ней руку.

Снова холодильник.

Кожа пылала. Дом превратился в печь, в домну. Волосы уже горят? Я оглянулся, прищурился; гостиная оранжевым пятном расплывалась у меня за спиной. Сумею я ли я пробраться сквозь нее?

Я почувствовал странные спазмы в груди, понял, что это кашель, прижал голову к линолеумному полу, надеясь найти там пару дюймов свежего воздуха. Как же я устал. Я закрыл глаза.

Люди смертны.

С момента нашего рождения мир отчаянно пытается скрыть от нас этот факт. Вы уже давно выяснили все про секс и Санта-Клауса, но по-прежнему верите, что в последнюю секунду вас спасут, а если нет, то ваша смерть по крайней мере будет не напрасной, что кто-то будет держать вас за руку, кто-то вас оплачет. Общество устроено таким образом, чтобы поддерживать эту ложь; весь мир — огромный шумный кукольный спектакль, который должен отвлечь нас от того факта, что все мы умрем и скорее всего в одиночестве.

Мне повезло, я узнал об этом давным-давно, в крошечной душной комнате за школьным спортзалом. Многие осознают, что они смертны, только в тот момент, когда лежат где-нибудь на тротуаре, ловя последний вдох. Только в этот момент они понимают, что жизнь — как огонек свечи: порыв ветра, несчастный случай, секундная неосторожность — и он погаснет. Навсегда.