Положитесь на Псмита - Вудхаус Пэлем Грэнвил Страница 23

И Псмит, закинув ноги на противоположное сиденье, открыл лиловый томик и погрузился в него. Фредди, который все еще не мог привести свои мысли в порядок, смотрел на проносящиеся мимо пейзажи со смешанным чувством, слагавшимся в равных долях из безоблачной радости и скверных предчувствий.

III

Хотя стрелки станционных часов показывали начало десятого, тем не менее, когда к платформе Маркет-Бландингс подошел поезд и извергнул своих именитых пассажиров, вечер, казалось, только-только наступал. Солнце, как обычно, попавшись на крючок закона о летнем времени, закатилось лишь несколько минут назад, и золотые отсветы зари еще ложились на луга, между которыми, мурлыча, катил автомобиль, встретивший поезд на станции городка в двух милях от замка. Когда они миновали величественные каменные столбы ворот и начали следовать извивам подъездной дороги, тихая песня мотора словно лишь подчеркивала успокоительную тишину, а не нарушала ее. Воздух был напоен неописуемым английским благоуханием. Где-то в отдалении позвякивали овечьи колокольцы, кролики, помахивая пушистыми хвостиками, перебегали дорогу, а один раз за деревьями мелькнуло стадо вспугнутых оленей. Магическое безмолвие нарушал только переливчатый голос лорда Эмсуорта — возвращение в любимое поместье подействовало на его сиятельство возбуждающе. И отличие от своего сына Фредди, который в уголке безмолвно боролся то с надеждами, то со страхами, лорд Эмсуорт с той секунды, как автомобиль въехал в парк, извергал настоящую словесную Ниагару. Пронзительным тенорком, возбужденно жестикулируя, он указывал Псмиту на исторические дубы и на рододендроны с интересным прошлым. Монолог его, когда ближе к замку они закружили между цветниками, стал лирическим и превратился в своего рода гимн радости, в который минорной темой вплетались неодобрительные замечания по адресу Ангуса Макаллистера.

Бич, дворецкий, заботливо выгрузив их из машины перед парадным входом, доложил, что ее милость с мисс Пиви пьет послеобеденный кофе в беседке у лужайки для игры в шары, и вскоре Псмит под водительством его сиятельства уже пожимал руку величественной красавице, в которой — хотя в эту минуту она была само дружелюбие — он ощутил нечто весьма и весьма внушительное. Эстетически внешность леди Констанции его восхитила, но он не скрыл от себя, что в данных своеобразных обстоятельствах он предпочел бы более хрупкое и нежное создание. При взгляде на леди Констанцию становилось ясно, что всякий, кому будет предложен выбор украсть у нее что-нибудь или разворошить короткой тростью осиное гнездо, поступит благоразумно, если выберет второе.

— Здравствуйте, мистер Мактодд! — гостеприимно сказала леди Констанция. — Я так рада, что вам все-таки удалось приехать.

Псмита несколько удивило это «все-таки», но в настоящий момент пищи для размышлений было столько, что анализировать мелкие словесные неясности у него ни малейшего желания не возникло. Он пожал руку леди Констанции и сказал, что она очень любезна.

— Общество наше пока невелико, — продолжала леди Констанция, — но вскоре оно заметно увеличится. А сейчас у нас в гостях только Эйлин и вы. Ах, простите, мне следовало бы… Мисс Пиви, мистер Мактодд.

Тоненькая грациозная женщина, которая все это время пребывала в состоянии анабиоза, устремив на Псмита восторженный взгляд больших томных глаз, сделала шаг вперед, сжала руку Псмита в ладонях и голосом, как обретшие звучание густые сливки, произнесла одно благоговейное слово:

— Maitre!

— Прошу прощения? — сказал Псмит. Практически при любых обстоятельствах он был способен держаться с невозмутимым достоинством, однако под воздействием мисс Эйлин Пиви его самообладание пошло мелкими трещинками.

Мисс Пиви часто действовала так на мужчин, не наделенных возвышенными душами, — и особенно по утрам, пока такие мужчины еще не успевают собраться с силами. Когда она спускалась к первому завтраку в загородном доме, где гостила, храбрецы, накануне припозднившиеся, содрогались и старались укрыться за газетами. Она была из тех женщин, которые сообщают мужчине, приподымающему пальцами смыкающиеся веки и пытающемуся исцелить раскалывающуюся голову крепким чаем, что она встала в шесть и любовалась, как утренняя роса исчезает с листьев и стебельков, — и не думает ли он, что прядки утреннего тумана — это свадебные наряды эльфов? У нее были большие, прекрасные, грустные глаза и манера мечтательно поникать.

— Мэтр! — сказала мисс Пиви, деликатно переводя французское слово.

Найти адекватный ответ на такую реплику было сложно, и Псмит ограничился тем, что благожелательно осиял ее сквозь монокль.

Мисс Пиви вновь оказалась на высоте.

— О, как чудесно, что вам все-таки удалось приехать! Вновь в общую тему вплелся мотив «все-таки»…

— Вам, разумеется, знакома поэзия мисс Пиви? — сказана леди Констанция, ласково улыбаясь двум своим знаменитостям.

— Кому же она не знакома? — галантно ответил Псмит.

— О, неужели вы читали… — сказала мисс Пиви польщенно, и ее тоненькая фигурка изогнулась, как благовоспитанная тростинка. — Могла ли я надеяться, что вам известна моя фамилия! В Канаде мои книжечки расходились мало.

— Отнюдь, — возразил Псмит. — Я хочу сказать, — продолжал он с отеческой улыбкой, — что, даже если ваша тончайшая поэзия и не обретает всеобщего отклика в юной стране, ее высоко и по достоинству ценит небольшой избранный круг интеллигенции.

И пусть его черт возьмет, подумал он не без самодовольства, если это не то, что они от него ждут.

— Ваши собственные изумительные творения, — ответила мисс Пиви, — известны ведь всему миру. Ах, мистер Мактодд, вы не представляете себе, что я испытываю при встрече с вами. Словно сбывается какой-то золотой сон детских ист. Словно…

Туг высокородный Фредди Трипвуд внезапно объявил, что думает заскочить в дом освежиться виски с содовой. Поскольку до этой секунды он не раскрывал рта, его слова произвели эффект голоса из могилы. Вечерний свет теперь быстро угасал, и Фредди, укрытый сумеречными тенями, успел исчезнуть как с глаз, так и из памяти присутствующих. Мисс Пиви содрогнулась, как внезапно разбуженная сомнамбула, и Псмиту наконец-то удалось высвободить свою руку, с которой он уже распрощался. Если бы не эта своевременная диверсия, мисс Пиви, наверное, держала бы ее, пока не настало бы время отойти ко сну.

Почин Фредди словно разрушил колдовские чары. Лорд Эмсуорт, который застыл в полной неподвижности, глядя в пространство пустым взглядом, как борзая, прислушивающаяся к дальним звукам, внезапно ожил.

— Пойду поглядеть на мои цветы, — возвестил он.

— Не говори глупостей, Кларенс, — сказала его сестра. — В темноте ты никаких цветов не увидишь.

— Зато я могу их нюхать! — сварливо возразил его сиятельство.

Казалось, тесный кружок вот-вот распадется, так как граф уже зашебаршился, но появление еще одного человека вновь его зацементировало.

— А, Бакстер, дорогой мой, — сказал лорд Эмсуорт, — как видите, мы приехали.

— Мистер Бакстер, — сказала леди Констанция, — я хочу познакомить вас с мистером Мактоддом.

— Мистером Мактоддом? — произнес новоприбывший с удивленной интонацией.

— Да, ему все-таки удалось приехать.

— А! — сказал Компетентный Бакстер.

У Псмита мелькнула мысль, которую он тут же выкинул из головы, что этот очкастый энергичного вида человек смотрел на него, пока они обменивались рукопожатием, с какой-то странной пронзительностью. Впрочем, решил он, это могла быть просто оптическая иллюзия, создаваемая очками. Пристальный взгляд Бакстера сквозь очки часто вызывал у людей ощущение, что взгляд этот пробьет шестидюймовую броню и высунется с другой ее стороны. Зафиксировав в сознании, что новый знакомец посмотрел на него пристально и пронзительно, Псмит больше к этому обстоятельству не возвращался.

Небрежно отмахнувшись от бакстеровского взгляда, Псмит поступил неблагоразумно. Ему следовало бы присмотреться к этому взгляду повнимательней и попытаться его проанализировать, ибо он отнюдь не был лишен подтекста. Это был подозрительный взгляд. Неопределенно подозрительный, но тем не менее подозрительный. Руперт Бакстер принадлежал к людям, которым присуще стремление подозревать своих ближних. Он не подозревал их в каком-либо конкретном преступлении, он их просто подозревал. Мысленно он еще не предъявил Псмиту обвинение в том или ином нарушении закона или порядка. Просто он смутно ощущал, что за ним нужен глаз да глаз.