Дарья Обломская - Правильное дыхание [Книга 1] Страница 24

На дополнительный инструктаж у него даже времени не хватило — как зарычит с плавным переходом то в урчание, то в подвывание — О, думаю, в следующий раз тоже хочу такой оргазм. — Ты, — говорю, — только дыши правильно. Отошел слегка, и тут я начала смеяться между поцелуями: — И рычишь, — говорю, — и урчишь, и глаза у тебя желтые — прямо волк какой–то. Да еще и вечно голодный, ай. — Не желтые, — говорит, а светло–карие. И ничего я не рычал. — Еще как рычал. — Это вам послышалось. Скажете тоже. Начитались, небось, всякой ерунды, — фыркает. Я не поняла сначала, что он имеет в виду, а потом вспомнила и опять засмеялась. — Да нет, оно само напрашивается, никаких ассоциаций. А танцевать вас учить тем более не собираюсь — не умею. — Ольга Пална, (торжественно) неужели вы что–то наконец–то не умеете? Поучить вас? — А вы что — да? (Кто бы мог подумать.) С удовольствием. — Только бартером: я вам танцы, а вы мне хоть пару ваших приемов, а то после них даже бокс как–то несолидно смотрится…

Так и договорились, а потом всё, оделись, пошли на кухню…

— Маам! Ты что там задумалась, дальше что было?

— (встряхивается) О. Это что ж это я… А на чем я остановилась?

— Как вы в душ собирались идти.

— А, ну ладно, это еще ничего. То есть — ничего существенного ты не пропустила — сходили себе в душ, потом пошли на кухню, меня он накормил пельменями, а сам ел постное мясо кусочками — пережевывая каждый по полчаса, мне даже пельмени в рот сначала не полезли, но он приказал есть, как следует, потому что получает хотя бы эстетическое удовольствие от вида человека, с аппетитом поглощающего пристойную еду — а самому и запаха вполне хватает. До сих пор не уверена, так ли это было или он просто решил меня слегка откормить. Пельмени были, кстати, вкуснейшие, и даже его мясо — даром что постное и отваренное на пару — выглядело куда аппетитнее, чем магазинные ужасы. И тут же еще огурчики–помидорчики…

О: — (не удержалась) Где ты все это достал?

СН: — (пожимает плечами) На рынке, где еще.

Тут я вдруг припомнила Светкин итальянский костюм, машину, а также заметила на плите совершенно не нашего вида пароварку, а рядом хромированное нечто, которое тогда условно обозначила как миксер, так как слова «блендер» у нас еще не было. В комнате мне ничего дорогостоящего в глаза не бросилось — но там я, кроме него самого, вообще ничего и не замечала. Как бы то ни было, вопрос назрел.

О: — Но не можешь же ты брать взяток, правда?

СН: — (чуть не поперхнувшись, сначала кивает, а потом мотает головой) Да — в смысле, нет. Какие еще взятки?

О: — Ну как, от родителей там, я знаю — вон, физручка берет, все говорят, и не только она, наверное.

СН: — (хмурится) Вполне вероятно. А потом в РОНО удивляются, что это у нас по отчетности сплошняком атлеты, а на районных соревнованиях их не видно и не слышно. Безобразие. Нет, пытались, конечно, но, — хмыкает, — уже давно перестали. Разве что благодарят конфетами или там… — только за что, не понимаю — а что это тебе вообще в голову стукнуло?

О: — Не могу увязать мясо с рынка и учительскую зарплату. (предупреждая) Даже с надбавками.

СН: — Видишь ли, когда человек живет один и во многом себя ограничивает, то что–то наоборот может себе и позволить… Тебя бы сейчас на обложку журнала «Юный Скептик». (Не обиделась, так как сразу захотелось, чтобы был такой журнал.) Ну, подрабатываю еще слегка на стороне. (качает головой) Нет, не расспрашивай. Ничего аморального, не смотри так (тоже делает большие глаза). Добавки? А десерт? — приносит коробку конфет. — Я обычно отдаю кому–нибудь, эту как раз не успел.

Расспрашивать не стала — десерт отвлек — но отметила, что он сказал «аморального», а не «противозаконного».

СН: — Бабушка–то не будет волноваться? А то мы с тобой тут…

О: — (подсказывает эвфемизм) засиделись? Нет, библиотечный день — это всегда надолго, она знает. Тем не менее, да, я уже пойду, а то этот её Илья Соломонович, конечно, укол ей сделает, если что, но надолго их вдвоем тоже лучше не оставлять.

СН: — Ольга Пална, как же это у вас — и двойные стандарты.

О: — Фу на вас, Сергей Николаевич, я к тому, что они насчет политики начнут ругаться и у обоих давление подскочит, а мне потом разгребай. (вдруг ужасается) Хотя с другой стороны… действительно, кто их знает, тем более от бабушки всего можно ожидать. И откуда вы так хорошо знаете мою бабушку?

СН: — Исключительно исходя из того, что это ваша бабушка… (ударение на «ваша»)

О: — Хм. Ну, между прочим, бабушка в отличие от меня, в 16‑ть уже успела замужем побывать. Даже, кажется, раза два. Так что я ей и подметки не гожусь. Вот что, пошла я действительно, а то уже прямо сама волноваться начала.

СН: — Да сидите спокойно, я вас отвезу. Ну, еще чего, троллейбус. Давайте лучше напоследок обсудим глобальный план действий.

«И то правда — сами–то по себе отношения нас обоих целиком и полностью устраивают, а вот как их организовывать — с учетом всех составляющих — это вопрос».

О: — Да, например, как договариваться?

СН: — Никак и ни в коем случае. Жур–фиксом. Установим определенный день, когда можете — приходите.

О: — А если вы не сможете?

СН: — В выходные я практически всегда дома. Если меня не будет, подождете. Запасные ключи есть, дам прямо сейчас.

О: — А какой день? Только да, лучше не на неделе.

СН: — На неделе никак нельзя. На неделе я ваш учитель и — самое главное — завуч, у меня психика не выдержит таких перепадов. Я, кстати, поражаюсь, что она сейчас выдерживает, видимо, срабатывает отстранение от среды. Вот зачем я об этом вообще подумал…

О: — (поет мантрой) Вы не завуч, вы не завуч, у вас выходной, дышите правильно… Завуч — это только вроде маски на пять дней…

СН: — В том–то и дело, что нет. Если бы моя должность не соответствовала моей эээ сущности, я бы ее не занимал. Ладно, разберусь, проехали. Выходные?

О: — Суббота, но не с утра.

СН: — Вы письма с апреля больше не разносите, правильно?

О: — Да–да, это дело решенное (мысленно скрестив пальцы). Просто я обычно утром занимаюсь на неделю вперед. После 12-ти смогу приезжать.

СН: — Это подходит. Но с ночевкой, скорее всего, будет проблематично из–за бабушки, да?

О: — Не уверена. Не знаю. Надо будет пораскинуть. Наверняка, сможет кто–то с ней остаться — опять же, Илья Соломонович — ай, хулиганство какое.

СН: — Дело еще в том, как вы ей будете объяснять свое отсутствие — днем, это ладно…

О: — (помолчав) Сергей Николаевич — понятно, что секретность в нашем деле — это для меня, как и для вас — святое. Включая там Светку и так далее, тут все ясно. Но от бабушки я такую штуку скрыть не смогу. Даже я. Вот нутром чую — домой вернусь, она на меня посмотрит и сразу скажет: «О». А потом: «А теперь рассказывай по порядку». Разумеется, никаких имен и явок я ей не выдам (про себя: «хотя два плюс два она сложит в два счета»), но насчет будущих ночевок врать ничего не придется. Она положительно отнесется — уже года два переживает, что у меня нет никого, это для растущего организма, мол, вредно. Ничего смешного, (с деланной важностью) а раз бабушка говорит, значит, так и есть. Так завтра тогда как?

СН: — (рассудительно) Ну, раз уж завтра суббота, а договорились мы на по субботам, то разумеется. Главное, чтобы дома все удалось наладить.

— Так, Маня, и когда ты обратно успела просочиться?

— Та, недавно — думала, будет таки про секс, а у вас тут опять сплошные разговоры.

— Ну уж извини, как запомнила. Оно просто цепляется одно за другое — а в итоге вспоминается все подряд. Нет, не все, конечно, но вокруг более–менее важных каких–то событий — да. Или не важных — просто весь участок активировался, видимо, с этим связанный — но это вы сами виноваты, вот и терпите теперь.

— А мне интересно! — дочка все еще тихо шмыгает.

— «Не толерируешь, а акцептируешь», понятно. Но в принципе, чего там — что просили, все рассказала. Вот завуч, вот я, вот наш с ним роман — совет вроде как да любовь уже случились, а дальше чего рассказывать — жизнь как жизнь, с моей точки зрения вполне себе чудесная, в целом, приятно повспоминать подробности — а вот человек посторонний наверняка заскучает.

— Я не посторонний!

— Ну, в смысле — тебя там не было.

Маня, тихо:

— Зато я была. — И уже погромче, так как вдруг дошло, что разговоры–то они разговоры, а: — Это что же ты про меня не собираешься рассказывать! Здрасьте! Так не честно!

— Про себя ты и сама можешь куке рассказать.

— Э нет, мне тебя послушать интереснее!

— То скучала, то вдруг интереснее.

— Так, про себя–то, любушку, это оно завсегда интересно!

— Ты только учти, что до тебя мы еще довольно не скоро дойдем, так как торопиться я не собираюсь. Хотя, конечно, как получится. Кроме того, не понимаю, когда нам теперь рассиживаться, каникулы–то уже вот–вот закончатся.