Нил Келли - Жонглёр с тиграми Страница 24

— Зачем?

Интересный вопрос.

Но реакция Мани всегда была не вполне обычной. Во время обеда он ухитрился не ответить почти ни на один мой вопрос — старый трюк политиков! — зато очень подробно рассказал мне о своем проекте создания нового языка, который объединил бы страну[137].

— Понимаете, с английским языком связано слишком много негативных ассоциаций. Радж, угнетение и всё прочее. А теперь ещё и американский империализм. Я же пытаюсь создать нечто вроде эсперанто Шоу[138], но на основе санскрита. Хинди — это язык только части народа. А мой язык, — я ещё не придумал ему названия, — будет всеобщим.

После долгого обеда с Мани (вдобавок удлиненного моим заключением в кабинке) я знал взгляды Мани решительно на всё на свете, кроме одной лишь проблемы, а именно: как нам удержать контракт в Химачал-Прадеше.

— Может быть, поговорим о непосредственной проблеме, в связи с которой вы прибыли? — осторожно предложил я по дороге в офис.

— Вы про Химачал? А, не беспокойтесь. Это легче легкого. Будем представлять его так, как вы представляли бы Швейцарию — только без часов и швейцарской эффективности…

Прежде чем я ответил, он добавил:

— Послушайте, нельзя ли позаимствовать вашу машину на вторую половину дня? У меня назначена очень важная встреча с министром, которого заинтересовал мой экономический план.

К вящей досаде Джорджа и моей Мани завел обыкновение брать мою машину ежедневно, все дни, что он был в Дели. В результате мне пришлось каждый день или дожидаться его в офисе, или, если машина Умма была свободна, пользоваться ей. Я попытался предложить Мани брать машину Умма, но ему эта идея не понравилась.

— Странный человек этот мистер Мани из Мадраса, — заметил однажды Джордж по дороге в мой отель.

Вообще-то вряд ли стоило позволять Джорджу отзываться об одном из ведущих сотрудников фирмы в подобном критическом ключе, но любопытство взяло верх и я спросил:

— Что же в нем странного?

— Он постоянно говорит сам с собой. Я сначала думал, что он обращается ко мне, но он говорит не со мной. Он всё время разговаривает сам с собой.

— И о чем же он говорит?

— В основном он говорит на тамили, сэр, так что я его не понимаю. А когда он говорит на хинди, то это всё только о правительстве.

Как-то за обедом (опять очень долгим) Мани заявил:

— Похоже, бизнес у вас тут не слишком бурный. Вам нужны клиенты. Думаю, я могу вам помочь. Я учился тут в университете, и у меня есть очень хорошие связи.

Он занялся поисками новых заказов, а я и Кыш приступили к разработке химачальской кампании. От идеи «индийской Швейцарии» я отказался сразу и довольно скоро пришёл к идее сравнения красоты и покоя гор с адом городской жизни (в этом последнем вопросе я был уже большим знатоком). Например, одна из реклам изображала служащего в своем офисе, опутанного телефонными проводами и пытающегося говорить по нескольким телефонам одновременно. Фотография рядом показывала его же на лоне природы с удочкой в руках. Другая реклама представляла рядом фотографию битком набитого пригородного поезда — и супружескую пару, наслаждающуюся видами Шимлы из игрушечного вагончика очаровательной туристской узкоколейки. На третьей рекламе совершенно чёрному кадру с подписью «ОБЫЧНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВА» — как я уже говорил, повседневное явление в метрополисе, — противостояло романтическое изображение парочки на фоне заходящего солнца. Все фотографии «городского ада» были чёрно-белыми и нарочито зернистыми; «рай в горах» был в цвете.

— А что, мне нравится, — объявил Мани, даже не досмотрев все эскизы. — А если вдруг не понравится им, мы запросто сможем сбыть эту идею другому клиенту.

Передо мной отчетливо замаячило старое доброе «Хау! Нау! Вау!».

— Мне тоже кажется, что им понравится, — согласился я. — А если в городе произойдет какая-нибудь гадость вроде больших забастовок, биржевого кризиса или резкой нехватки воды, мы сможем быстро развить тему…

— Похоже, идей у вас достаточно, — заметил он. — Может, подкинете мне что-нибудь для рекламы акций? А то мне надо бы что-то им показать уже завтра.

— Простите, для чего?

— Ну, биржевые страницы. Самый писк, лёгкие деньги. В любой газете — некоторые объявления идут на целую полосу, — объяснил он. — А сейчас начинает раскручиваться золотодобывающая кампания из Ассама. Я думаю и сам прикупить немного их акций.

— Это для меня новая область. А что в них должно быть?

Он захлопал глазами.

— Как что — конечно, «Покупайте акции!»

Я подарил ему слоган «STRIKE IT RICH![139]» Кроме того, я предложил ему наконец внести свою лепту в подготовку презентации кампании для Химачал-Прадеша.

— Мне кажется, я нашел совершенно новый подход, — сообщил Мани.

Я удивился.

— Так вы уже начали работу?

— Завтра покажу вам кое-какие наброски, — пообещал он.

Когда Сунь Цзы две с половиной тысячи лет назад писал свой знаменитый трактат «Искусство войны», он, верно, и не подозревал, что заодно сочиняет для Мани Пиллаи рекламу Департамента штата Химачал-Прадеш по туризму.

— В городе идет настоящая война. Это мы и показываем, — заявил Мани Пиллаи, объяснив свой новый подход — брать отрывки из «Искусства войны», немного меняя их. — И мы пообещаем им победоносную кампанию — хороший каламбур, верно? — который приведёт людей к миру в горах.

— На мой взгляд, аналогия слабовата, — только и сказал я.

Через два дня мы вылетели в Шимлу. Мы — это я с моей «победоносной кампанией» и Мани, который до последнего часа продолжал воровать у Сунь Цзы отрывки в ее поддержку. Нас вез крохотный и хлипкий на вид двенадцатиместный самолётик компании «Вайюдут»[140] — дальнего родственника национальной авиакомпании «Индийских авиалиний». Самолётик взбирался всё выше, и выше, и выше — и, в общем, продолжал подниматься до самого конца полёта, когда, так и не спускаясь, сел на какую-то твердь среди облаков[141]. Твердь оказалась аэропортом Шимлы, если верить надписи на контрольной башне лётного поля, но местность вокруг на многие мили тянулась совершенно необитаемая.

У выхода с поля стояла группа встречающих. Я решил, что нас встречают представители Департамента по туризму и направился было к ним, но они смотрели куда-то мне за спину. Я повернулся и увидел Очень-Очень Важную персону — которая была вдобавок очень-очень толстой персоной, — которая, переваливаясь, шла ко встречающим.

— Ждите здесь, я организую такси, — велел Мани.

Такси оказалось мини-фургоном «Марути», в принципе шестиместном, но нас в него набилось девятеро с багажом.

— Далеко до города? — спросил я, когда мы тронулись.

— Около двадцати километров, — ответил кто-то.

Уже после первого километра из двадцати (по узкому серпантину) фургончик вдруг резко накренился набок и едва не свалился с обрыва. Мы все выскочили — и обнаружили, что одно из колес проколото. Домкрата, как вскоре выяснилось, у водителя не было, и пассажирам пришлось приподнять машину на руках и держать, пока водитель с помощником[142] меняли колесо. Запасное колесо, кстати, было лысее биллиардного шара, без малейшего намека на протектор.

Мани заказал нам номера в отеле «Оберой Кларкс», одной из оригинальных гостиниц Шимлы в конце улицы Молл[143]. Этот отель живо напоминает старинные английские гостиницы — собственно, он таковой и являлся в свое время. Время в нем замедляло ход, едва вы переступали порог — и, думаю, транквилизаторы тут ни при чем. Огромные часы в холле тикали так, словно у них кончался завод; персонал, который хотелось называть старинными словами вроде «камердинер», «лакей», «старый верный слуга» (большинство и впрямь были в возрасте) ходил полусогнувшись, а портье изучал кредитную карточку Мани так, словно кредитные карточки ещё не были изобретены.

— Приведите себя в порядок. Умыться и причесаться — и всё. Минут через десять выедем. Согласны? — спросил Мани, когда мы наконец получили ключи от комнат.

— Послушайте, я всё-таки не уверен, что наша презентация выглядит как единое целое… — начал было я, в последней попытке убедить его изменить подход к представлению программы.

— Не беспокойтесь. Они всё равно ни слова не поймут, что бы мы им ни сказали…

Мы должны были встретиться с руководством Департамента в три часа в их офисе. В полчетвертого я всё ещё стоял в холле гостиницы и ждал, пока Мани «умоется и причешется». Несколько раз я пытался звонить ему в номер, но линия была занята.

— Господи, Мани! — воскликнул я, когда он наконец явился. — Опоздать на час на первую встречу — не лучший способ выиграть заказ клиента!