Дэвид Вонг - В финале Джон умрет Страница 27

Монстр в парике зашипел и обнажил зубы (да, у него были и зубы, и клюв): похоже, он понял, что дело нечисто и поэтому нас всех нужно немедленно порвать в клочья. Мы замерли; нам отчаянно хотелось вскочить со своих мест и посмотреть на своего спасителя, но мы понимали, что малейшее движение привлечет внимание твари.

К входу двинулась какая-то фигура. Монстр бросился ей навстречу. Когда я увидел, кто вошел в дом, то, честное слово, я стал болеть за монстра.

Можно что угодно говорить про Хренову Тучу и его расчлененного любимца, но ни тот, ни другой не пытался застрелить или поджечь меня. Этого нельзя сказать о детективе Лоуренсе Эплтоне (Моргане Фримене), который широкими шагами вошел в дом, на ходу перезаряжая полицейский дробовик.

Существо на полу привлекло внимание копа, и он навел на монстра ствол.

Тварь повернулась в его сторону, мяукнула, словно кошка, сжалась в комок и исчезла.

— УХОДИ! — завопил Джон.

Морган бросился вправо.

Полсекунды спустя монстр в парике появился из воздуха там, где только что стоял Морган, и замахал лапами, пытаюсь дотянуться до полицейского. Тварь упала на ковер. Коп прицелился.

Грохнул выстрел. Части монстра полетели во все стороны.

Морган вскинул дробовик и вытащил из него синюю пластиковую гильзу.

— Еще есть?

— Нет, но эта штука не умерла, — ответил Джим.

Все встали, радуясь своему спасению.

Все, кроме меня.

В моей груди, словно третий сосок, все еще пламенело отверстие — ровно в том месте, куда выстрелил добрый полицейский до того, как попытался сжечь меня живьем. Ининтересно, кто-нибудь обратил внимание на то, что Морган не ознакомил Джастина с его правами, прежде чем проделать в нем дыру? Ну да, я поступил бы точно так же, но именно поэтому общество и не дает мне полицейского значка.

Губы Моргана задвигались. Возможно, он хотел сказать: «Кретин, в этом монстре дыра размером с футбольный мяч, ОН уже не воскреснет», — но коп увидел меня и понял, что парень которому он выстрелил в сердце, стоит перед ним живой и здоровый.

На секунду наши взгляды встретились, и я снова заглянул в его сознание. Связных мыслей там не было — только страх, усталость и холодная, смертельно опасная решимость.

За эти две секунды я понял, что детектив пытается уничтожить в себе последние сомнения насчет того, что должен сделать. У него появилась цель — спасти мир, ради нее Морган проехал через всю страну. И если кто-то решил принять «соус» и стать проводником для захватчиков из другого мира, то этот идиот, невезучий или псих, должен умереть.

Морган пытался принять решение. Он посмотрел через плечо, выглядывая в темноте Джастина, но от нас не отвернулся, и дуло его дробовика все еще глядело в нашу сторону.

Нас было шестеро — может, заложников, а может, ульев с пришельцами. Возможно, он рассчитывал на то, что ворвется в комнату и увидит нас, сидящих в коконах — словно в фильмах про Чужих. Тогда бы коп сжег дом и решил, что задание выполнено. Но в комнате были мы — усталые, грязные, израненные. И по сей день я не знаю, пытался ли он убедить свою совесть в необходимости застрелить полдюжины мирных жителей или подсчитывал, хватит ли ему патронов.

Джон наклонился, поднял коробку, заглянул в нее, перевернул. В ладонь упали пачка сигарет и зажигалка. Из-за пояса больничной пижамы он достал бутылку с какой-то темной жидкостью и отхлебнул. Я бы не удивился, если бы Джон отправил себе по почте еще и буррито.

— Это долго объяснять, но мы, черт побери, на вашей стороне, — сказал я Моргану. — Джон только что помог вам, выманив Джастина на улицу.

Только не спрашивайте, как он это сделал.

Морган развернулся и пошел к двери, выставив перед собой дробовик. Я последовал за ним, стараясь не наступать на куски монстра в парике.

Джастин уже не лежал на земле, и полицейского это удивило гораздо больше, чем меня. Морган выставил перед собой дробовик и повернулся вокруг собственной оси, словно турель. Грузовик заурчал и выкатился на дорогу; Морган бросился за ним и три раза выстрелил. Красные тормозные огни исчезли вдали.

Коп прибежал в дом.

— Черт!

— Мне известно, куда он поехал, — сказал я. — И я скажу вам, если пообещаете взять нас собой и больше в меня не стрелять.

Морган глубоко вдохнул и посмотрел нам в глаза.

— Ладно, — произнес он наконец.

— Джастин едет в отель «Луксор». Только не спрашивайте, откуда я это знаю.

Полминуты спустя мы, словно артисты бродячего цирка, набились во внедорожник, взятый Морганом напрокат, и машина загрохотала по трассе.

Сидя на пассажирском сиденье, я наблюдал за тем, как фары выхватывают из темноты участки дороги.

— Там должно пройти что-то вроде массового сеанса гипноза, — сказал я. — Его организовал какой-то парень по имени Маркони, и, похоже, Хренову Тучу… э-э… Джастина это заинтересовало.

Морган крепко сжал руль обеими руками. Стрелка спидометра неуклонно ползла вправо.

— Знаю.

— Знаете? Откуда?

Коп пошел на обгон, и все мы одновременно дернулись вправо, а затем влево.

— Вчера компания оптовой торговли «Брок» заявила об угоне грузовика со спиртными напитками. На заправке в Миссури я разговорился с продавцом. Оказалось, что какой-то водитель грузовика с пивом спросил у него, как проехать в Лас-Вегас, а затем дал по яйцам и сказал, что дочери продавца станут живыми мясными коконами для пиявок. Парень решил, что дело нечисто, и сообщил в полицию. Я поехал тем же путем, который он показал Джастину. А когда добрался до этого поворота, то почуял что-то нутром — ну, это что-то вроде интуиции.

При слове «интуиция» в животе у меня похолодело. Я обернулся и посмотрел на Джона, сидевшего сзади; эти слова привлекли и его.

— Я решил прислушаться к внутреннему голосу — и нашел грузовик, припаркованный у старого дома.

Морган почесал щеку; двухдневная щетина заскрипела под пальцами, словно наждачная бумага. За окном под рев двигателя один пейзаж сменял другой.

— А что будет, если эта тварь доберется до «Луксора»? — спросил я.

— Скажем так: весь этот путь я проделал для того, чтобы этого не произошло.

— Если вы гонитесь за нами с тех пор, как нас похитили, значит, вы не спали более двух суток, — заговорил Джон.

— Пятьдесят часов, если быть точным.

На минуту мы замолчали. Меньше чем на минуту — если верить Моргану.

— А точнее — пятьдесят часов, тридцать семь и двадцать три сотых секунды. Наверное, это все адреналин. Я совсем не устал. Такое возбуждение, как на охоте.

Мы снова замолчали. Перед нами замаячили красные огни. Я ухватился за переднюю панель.

— И еще эти громкие, резкие голоса в голове, — сказал Морган.

Тут его глаза взорвались.

Он завопил; на ветровое стекло брызнули два фонтанчика крови. Дженнифер закричала, а Джон с Фредом одновременно выпалили: «ЧЕРТ!»

Из глазниц полицейского поползли белые палочки; затем они взлетели и закружились по салону. Я схватил руль, который выпустил Морган. Мы съехали с трассы.

Машина затряслась, загрохотала, запрыгала на ухабах. За стеклом небо и земля поменялись местами, и крыша больно ударила меня в плечо. В глаза, уши и нос посыпались осколки стекла, я врезался лбом в переднюю панель, крыша еще раз мне наподдала, а потом по моему лицу задом проехалась Молли.

Наконец машина с грохотом остановилась.

Тишина. Тихое чириканье и шорох ветра.

Потом зазвучали голоса.

Глава 6

Знакомьтесь, доктор Маркони

Полный отстой. Я открыл глаза и почувствовал резь — в них попал то ли песок, то ли стеклянная крошка. С трудом подняв веки, я обнаружил, что передо мной земля. Мир перевернулся вверх тормашками: я висел, зацепившись за ремень безопасности. Суставы болели так, словно кто-то вырвал их наиболее мучительным способом. Болело все — от макушки до пальцев на ногах. В темноте я не сразу сообразил, что огромная, растекающаяся лужа на потолке — не машинное масло, а кровь.

Я увидел куски плоти, разлетающиеся во все стороны от объекта, который когда-то был офицером Фрименом Эплтоном, влажные розово-желтые слои мяса, костей, ребер и губчатую массу — скорее всего легкие. Тучи крошечных белых палочек-демонов срывались с кровавых ошметков и кружили по салону, словно зерна риса в блендере.

Панику во мне вызвало не это зрелище — и не хлюпанье рвущейся где-то рядом плоти. Нет, задергаться и схватиться за ремень меня заставили звуки роя.

О, этот звук! Его я даже не слышал, а ощущал мозгом, словно электрический разряд, будто миллионы острых, ядовитых мыслей, летающих в голове.

Представьте себе, что пятьдесят тысяч мужчин попали на необитаемый остров и каким-то образом провели там пять тысяч лет без еды, воды и секса. И вот когда эти люди перенесли такие муки, по сравнению с которыми безусловно, членовредительство и каннибализм покажутся детскими шалостями, на остров подбросили статую обнаженной женщины, сделанную из бифштексов. Если записать звук, который издают тысячи людей, одновременно едящих, трахающих и разрывающих эту статую на части, а затем усилить его до десяти тысяч ватт и подать прямо в мозг, это будет совсем не похоже на то, что услышал я. Безумие, отчаяние, голод и боль взрывались, словно сверхновые. В визг и вой то тут, то там вклинивалось мое имя.