Фома Топорищев - Избранное Страница 3

Многоуважаемый г-н Милин!

В последний приезд, помнится, Вас заинтересовала мои тетради с комментариями греческих и латинских авторов, а также латинских изречений разных периодов, принадлежность которых определить затруднительно. Вы просили передать их на некоторое время, почитая некоторые из моих суждений занимательными и не лишенными остроумия. Тогда я не смог выполнить вашу просьбу по некоторым обстоятельствам личного порядка, а именно: в то время я занимался разборкой семейного архива с целью определить место каждой рукописи в хронологии своих занятий на поприще литературы и словесности.

Своим недавним письмом Вы еще раз напомнили о своей просьбе в отношении упомянутой тетради, а кроме того, интересовались причинами, кои заставили меня писать комментарии к изречениям знаменитостей. Тетрадь я с удовольствием вышлю, как только будет оказия, а что до причин, то никаких причин и нет вовсе. Более того, вопреки Вашему мнению, я отнюдь не имел никакого желания оформлять мои записки л и т е р а т у р н о. Боже меня упаси! В России достаточно писателей столь большого таланта, что я и в мыслях не имел претендовать на то, чтобы свою убогую писанину выдать замуж с хорошим приданным, снабдив оную ярлыком "литература".

Касаемо истории, коль скоро Вам сие интересно, могу сообщить следующее.

Как вы знаете, в моей усадьбе имеется обширная библиотека, составленная моими отцом и дедом, и беспрестанно пополняемая мною через знакомых господ издателей. Имея охоту к чтению произведений, доставляющих пищу уму и сердцу, я с малых лет положил себе за правило прочитывать не менее двух томов в течении месяца, попутно делая выписки в отдельную тетрадь, дабы не марать поля своими примечаниями. Обычай этот сослужил мне хорошую службу, приучив к аккуратности и обстоятельности, что является, по моему мнению, первейшим условием любого систематического занятия, и без чего трудно помыслить приобретение одной вещи, которая, как известно, не может быть передана по наследству, - я имею ввиду образованность.

Впрочем, был период, когда я пренебрегал своим правилом - как раз тогда, когда учился в университете. Юность имеет свои права - ничего не попишешь. Свои лучшие годы, когда память свежа, а ум остер, мы тратим не на упорные занятия, но на безсмысленное волокитство и систематические попойки в кругу таких же беспутников, чем изрядно подрываем свое здоровье, как умственное, так и физическое. Но для того, чтобы было о чем сожалеть в старости, надобно непременно повалять дурня в молодости, иначе, как свидетельствуют мудрецы, жизнь будет не полна.

В более зрелом возрасте, когда волею обстоятельств я вынужден был поселиться в своем имении, должно быть от скуки вернулся к прежним занятиям в библиотеке, и чем дальше, тем сильнее увлекался, находя в общении с авторами книг и журналов все большее удовольствие. Их общество с тех пор заменило для меня все остальное, о чем не жалел, и не жалею поныне.

Прежде всего я обратился к творениям древних авторов, коих и перечитал изрядное количество, попутно делая выписки для памяти и примечания к оным в отдельной тетради, ибо, как вам известно, древние чаще попадали в точку, оттого что не были обременены самолюбием и множественными предрассудками. С этих пор всякий раз, когда в книгах мне попадалась мысль, достойная внимания, оная тотчас же запечетлевалась в одной из тетрадей, соответственно времени написания сочинения.

Что до комментариев - оные присовокуплялись либо тотчас же, либо после, когда мне приходила охота перечитывать свои записки, причем, собственные мои мысли, в зависимости от настроения и времени года, казались то более, то менее остроумными и глубокомысленными, о чем Вы можете судить по множественным помаркам и перечеркиваниям.

В тетради за нумером 7 мной были собраны высказывания древнегреческих и римских авторов, к коим я вообще отношусь с величайшим пиететом, ибо оные заложили фундамент и философии, и науки, и искусства. Следующие поколения лишь повторяли на разные лады то, что ими было понято и высказано - с тех пор люди не стали умнее, разве что жеманнее.

Тетрадь сия имеет забавную историю, а именно: оная была засунута мною на дальнюю полку и не попадалась на глаза в течение пяти-шести лет - до той поры, пока из С.-Питербурга не явился на каникулы мой племянник Евгений - личность столь пламенная и кипучая, что на семь верст вокруг него земля горела и кипели источники. Малый сей, по его собственному выражению, вращался в самых высокообразованных кругах, и напичкан был вздором по самую макушку (распространено мнение, будто культура и образование движется на перифирию из столиц, так, должно быть, там их и делают...). Хотя ему нельзя было отказать в уме, однако же наши взгляды на современные течения изящной словесности и философии рознились весьма сильно, что стало причиной длинных споров. Споры сии разносились по окрестным селениям и носили довольно таки односторонний характер, а именно: он меня обличал, я же, со своей стороны, помалкивал.

Дело кончилось тем, что Евгений перевернул вверх дном всю фамильную библиотеку и добрался до моих записок. А в довершении всего, обнаружил пропавшую тетрадь с греками. Уж не знаю, чем оные ему так насолили, но ополчился на них несказанно, и палил из всех калибров, используя мои же собственные комментарии в качестве аргументов. Особенно досталось Платону и Аристотелю, а несчастный Сенека Младший обратился в мелкий порошок. Упор делался на то, что меняются времена, меняются люди, и то, что раньше было хорошо, теперь стало дурно, и что развитие естественных наук все исправит. Мельком были задеты отцы и дети - до матерей, слава Богу, дело не дошло. Когда же племянник отбыл назад в столицу, я обнаружил свои записки в крайнем беспорядке и принужден был разбирать все заново.

Именно этим обстоятельством объясняется мой отказ передать Вам известные тетради. Теперь же делаю это, хотя и без особого удовольствия. Перед отправкою еще раз бегло просмотрел все, и не обнаружил ничего, достойного похвалы. Равно как и полезного для себя (Вам известно, чем я теперь занимаюсь). Не могу представить, для чего вы хотите употребить мои списки, ибо существует немало сборников речений и древних и нынешних авторов, а что до комментариев, то всякий мало мальски образованный человек изготовит их в угодном количестве, была бы в том нужда.

К сему добавлю, что переводы некоторых авторов с греческого и латыни сделаны так, как оные мне были понятны - я ни в какой мере не претендую ни на точность, ни на изящество слога.

В заключение смею просить Вас об одной любезности. Не сочтите за труд выслать мне собрание сочинений Козмы Пруткова, которое, как мне стало известно, в скором времени будет издано в С.-Питербурге, а кроме того, все, что сочтете полезным для моих занятий.

Примите и проч. Ф.Топорищев

P.S. Кланяйтесь от меня г-же Милиной.

Сообщите, где сейчас находится г-н Феодосеев.

Текст письма Е.В.Топорищева своему дяде Ф.Е.Топорищеву, найденного в архиве последнего. На полях письма имеется пометка рукой Ф.Е.Топорищева: "Сказать Софье, чтобы выслала подлецу 300 руб. на дорогу".

Милейший дядюшка!

Нижайший поклон Вам и тетушке Софье Дмитриевне. Нынешним летом заканчиваю полный курс университета, после чего, вероятно, оставлю Питербург и переберусь в Москву, где уже присмотрел себе место...*

...Будучи у Вас в гостях, я, как вы помните, много времени проводил в библиотеке, готовясь к экзамену по римскому праву. Меня весьма позабавили Ваши "Мысли" и "Эпиграфы к комментариям", и я, каюсь, многое списал себе для памяти. Оказавшись в Питербурге я размножил свои списки и роздал их приятелям для прочтения. Теперь могу Вас поздравить - вы знамениты, хотя и инкогнито!

Один из моих друзей даже показал эти списки профессору кафедры языкознания, и тот ими заинтересовался до чрезвычайности. Сказал, что после Козьмы Пруткова это первый опыт подобного рода, и требовал непременно назвать имя автора. Разумеется, мой приятель сплел ему плетень про некоего обедневшего дворянина, на что профессор отвечал, что так можно писать имея в запасе бездну времени и не имея никаких иных забот.

Так или иначе, но теперь Вы довольно известны в литературном кругу, во всяком случае, Вам начинает подражать молодежь.

Летом непременно буду в Покровском хоть на неделю, если конечно не прогоните взашей, что и приму со смирением...*

...Отчего бы Вам не предпринять, ей Богу, издание своих изречений в полном комплекте? Честное слово, они того стоят! Я же, со своей стороны, готов принять в сем участие - подыщу хорошего издателя. В кои веки среди Топорищевых отыскался человек, имеющий собственные мысли...*

Остаюсь вашим покорным слугой, почитателем и нежнейшим племянником.

Евгений