Юрий Салмиянов - Повесть о Майкле Хартли Страница 3

Я попытал счастья снова. Теперь в моих руках лежал «Последний ужин». Андрей Захаринский, 1930-й год. Классика. Его я смотрел не раз, да и впечатление оставляет он гнетущее, когда в конце героя ведут на казнь.

Я включил телевизор. Гостиная наполнилась шумом, и мне стало легче.

— Ядерная война ничему не научила коммунистов! — говорил Президент на экране. — Они всё так же пытаются досадить свободному миру как могут!

Президент взглянул прямо в камеру.

— Не получилось достать меня, Иван, старайся лучше! — он улыбнулся и убежал от назойливых журналистов.

Доволен собой, сукин сын.

На экране появилась телеведущая. Её волосы были подняты, на ней был пиджак с высокими плечами.

— Граждане Нового Сиэттла намерены добиться от властей города принятия так называемого «закона об охотниках за головами и народной дружине». По мнению общественности, полиция не справляется с растущим уровнем преступности.

Обожаю телеведущих и моделей из рекламы. Они с такой заботой и женственностью пытаются всучить тебе государственную пропаганду и бесполезные в быту устройства — аж на душе приятно. И чувствуешь будто ты кому-то действительно нужен в этом мире.

Вдруг зазвонил телефон.

— Э-хей, брат, как жизнь?

— Ты кто? — я не понял с кем говорю.

— Это же я, Змей! Мы с тобой служили в Ленинграде, забыл?

Одноглазый Змей из отряда «Черный Гром», конечно!

— Так вот, Майк, я теперь в Кливленде, и мы с Мэлоуном… занимаемся машинами… и…

— Машинами? Во что ты хочешь меня впутать, Змей? Говори прямо!

— Я просто хотел узнать нужна ли тебе работа, только и всего, брат!

— Не хочу даже знать о таких делах. Помня наше с тобой прошлое, я не стану звонить в полицию! До свидания!

Я положил трубку и почувствовал досаду. Мне ведь нечем было ответить Змею. Он предлагал хоть что-то, тогда как у меня не было ничего.

Телевизор всё шумел, но вокруг так и оставалась скука и пустота. Пускай этот ехидный ублюдок что-нибудь мне скажет! Я набрал его номер.

— Здравствуйте, вы только что позвонили в администрацию Белого дома.

— Э-э-эм… я тот парень который спас задницу Пре… мистеру Президенту.

— Простите, что?

— Лейтенант Майкл Хартли. База «Капустин Яр». Орбитальный лазер…

— Соединяю.

На другом конце провода закашлял знакомый мужской голос.

— Мистер Хартли, я рад вас слышать! Свободный мир очень ценит то, что вы сделали для него… и ещё больше ценит то что вы сделали для меня! Страна гордится вами! Вы получили награду и щедрое вознаграждение… Другими словами, меня не интересуют твои сраные проблемы, Майк. Нужна работа? Не складывается личная жизнь? Обратись в грёбаный совет ветеранов или сходи исповедайся. Больше не звони сюда.

Достойный ответ достойного человека.

Я снова ткнул пальцем в ряд лазердисков, но уже в определённое место. «Заботливая медсестра-4». Диск отправился в проигрыватель.

— Где у вас болит, мистер?

— Сейчас покажу… — сказал я телеэкрану и расстегнул штаны.

***

Меня разбудил оцифрованный женский голос.

— Ну что, Орлан, чистишь свои пёрышки? Хи-хи.

Линда, чёрт. Я забыл вернуть рацию.

— Ты же компьютер, тебе разве не всё равно? — говорил я с недовольством.

— Скажем так… Одна из моих программ состоит в том, чтобы следить за состоянием воинов запаса. Русские, знаешь ли, день и ночь трудятся в своих подземных заводах, кто знает, что ещё они замышляют.

— Ну, э-эм… Как твои дела? Как работа? Как дети? Ах, да, я забыл, что разговариваю с грёбаной бездушной машиной, которая за всеми следит в нашей стране!

— Хе-хе, и ты же сам понимаешь, что машину нельзя обидеть!

— Да, чёрт побери… Как мне быть, Линда? Может, накопаешь что-нибудь в коде своей программы?

— У тебя есть деньги! Сходи в люди, в центр! Позови соседей!

— Соседи это плохая затея… У них забор ещё выше чем мой, а турели стреляют уже не свинцом как моя Сибил, а плазмой. Я помню времена, в детстве, когда отец ходил к соседу пить пиво по вечерам, но всё это давно в прошлом. Теперь улицы опасны. Да и центр… мне одеть-то нечего.

— А твоя форма?

Я открыл шкаф для одежды. На вешалке висел один единственный костюм — парадная форма. Она была в полном порядке, потому что в последний раз к ней прикасалась Сибил: тщательно выстирала, погладила и начистила все награды до блеска.

В кителе я выглядел подтянутым… и старомодным. Даже будто понравился самому себе.

— Отлично выглядишь, Орлан! — сказала Линда.

— Эй! Как ты можешь видеть? — я испугался.

— Ты же помнишь, что системы наблюдения в домах надо ставить на учёт в полицию? Ладно, не будем об этом… Отправляйся в центр.

На улице, как всегда, было пусто. Вдоль высоченных заборов по асфальту летели газеты, которые и так давно никто не читает. Я вдруг вспомнил, что в это время наружу вылезают психи из канализации. И я услышал стук топора о бетон.

Он встал передо мной и глядел на меня пустыми глазами. Наверное, принял за своего. В небе пролетел гиперзвуковой Боинг и псих махнул топором вслед самолёту, выражая своё недовольство цивилизацией. Он тут же побежал обратно и скрылся во тьме.

Между рядами стихийных построек Старого Лос-Анджелеса проглядывали неоновые огни небоскрёбов Нео-Анахайма. В скоростном вагоне метро эти огни за окном превратились в длинные шлейфы.

Через блокпосты Нео-Анахайма пропускали ветеранов Третьей Мировой. В город не пускали тех, кто не сражался за Американскую Мечту. Поэтому мне было непривычно от того что вокруг нет бродяг, греющих руки над горящими бочками, психов и всяких идиотов, которые разрушают себе мозги видеоиграми в аркадных залах. Здесь же, на бесконечных этажах торгового центра, приличные и безликие люди ходили вдоль магазинов дорогой одежды и электроники, кислородных баров… Кислородный бар — я не бывал в хорошем ресторане со времён свадьбы с Сибил. Стоит попробовать.

Я сел за столик и ко мне подбежал официант.

— Чего желаете, сэр? Альпы, Антарктика? Быть может, непальские Гималаи?

— А Скалистых гор у вас нет? Старый добрый Северо-Запад США.

— Отличный выбор, сэр!

Мне принесли блестящий, хромированный баллон, от которого шла трубка и маска — я приложил её ко рту и глубоко вдохнул. В голову ударили воспоминания, о том как мы с Сибил справляли медовый месяц в Монтане. Катались на лыжах, стреляли по кибернетическим диким зверям и были счастливы в нашем охотничьем домике.

За столиком рядом сидела девушка со своими родственниками. Я краем глаза видел её пышные волосы и лёгкое платье.

— …Наша Гвинет большая молодец! Она сделала для университетской газеты бо-о-ольшой репортаж о жизни рабочих-иммигрантов в Новом Детройте.

— Ну что ты, мама!

— Да ладно, не скромничай…

— С вас две тысячи пятьсот, сэр. Мы принимаем к оплате только голубые доллары.

Кислород закончился так же быстро, как и мой брак.

Разбились стёкла и в зал влетели ураганом трое мотоциклистов, сметая столы и людей за ними. Они остановились, сняли и побросали свои шлемы. Рыжий парень в рубахе, девушка, раскрашенная как кукла, и высокий парень в кожаной куртке, весь в блестящих значках и с пистолетом-пулемётом в руке.

У рыжего заблестели глаза.

— Климат-контроль, система вентиляции… пока вентиляторы нагнетают сюда воздух, ваши лёгкие работают. — восклицал он. — Нет, теперь это и есть ваши лёгкие! Бронхи корпоративной личности.

— Хватит болтать, начинай! — сказал низким голосом парень в значках.

Рыжий достал карманный компьютер и подсоединился к терминалу на кассе.

Кукла встала с мотоцикла и зашагала к семье за столиком рядом со мной.

— Я знаю тебя! Я видела твоё милое личико в «Университетском еженедельнике»!

Она с бешеными глазами схватила девушку в платье за волосы.

— Девочка-журналистка! Образец феминизма!

Она ударила девушку в живот и та упала на пол. И я, и её семья, хотели встать из-за стола и вмешаться, но парень со значками наставил на нас оружие.

Кукла встала на колени перед девушкой, снова взяла её за волосы и начала колотить её затылком по каменному полу. Пока наконец не пробила ей голову, и девушка не обмякла, перестав двигаться. По полу разлилась кровь и добралась до моих ботинок. Мать закричала, и отец закрыл ей рот.

— Что случилось, Орлан?

Я снова взял с собой рацию.

— Тише, Линда. Похоже я попал в переделку.

— Я вижу. Да не беспокойся, через минуту прибудет полицейский штурмовой отряд. Ты главное спрячься где-нибудь, эти парни любят сносить всё на своём пути. Всех полицейских переговорщиков уволили ещё в девяносто пятом.

Троица уселась обратно на мотоциклы и одела дыхательные маски.

— Что, музыка всё ещё играет в ушах? — воскликнул рыжий и покрутил указательным пальцем вокруг своего уха.

Вдруг мне стало нечем дышать. Люди в ресторане начали задыхаться.

Мать мёртвой девушки достала из сумочки плазменный пистолет.