Игорь Астафьев - ПЕРПЕНДИКУЛЯР Страница 30

Однако надо было вспомнить и о моем собственном физическом теле, оставшемся на Земле. Тут уж Галактиону было о чем рассказать, что он и сделал весьма подробно.

Мы решили на время прервать экспедицию, чтобы проведать мою материальную земную оболочку. А то ведь кто знает, на какое время рассчитан мой образ...

Спасатели и я (Галактион впереди) полетели к Земле. По пути я рассказывал клубовцам о Семеныче, его удивительных открытиях и о том, что, наверное, как много еще неизвестных человечеству Семенычей живет и прозябает невостребованными и не известными науке, и как еще мало полетов мысли у нас на Земле.

Так незаметно мы подлетели к нашей планете. Глядя на этот удивительный шарик в голубоватой оболочке, висящий посреди космической черноты, я вдруг подумал о том, что наша Вселенная напоминает колоссальный черный бархат, по которому там и сям разбросаны камешки. Драгоценные и не очень.

В этой связи наша Земля - безусловно бриллиант. Крошечный, но именно бриллиант с бесконечным множеством цветов-миров внутри.

Каждый человек - свой мир-цвет;

Каждая страна;

Каждый дом;

Каждое дерево;

Каждая книга;

Каждый город;

Каждая прожитая минута;

Каждое окно, особенно вечернее и ночное...

И весь этот концентрат миров-цветов плавает в абсолютной черноте космического вакуума. Кто же держит эту бархатную коробочку в руках?

Оказавшись на Земле, мы сразу же направились в психбольницу. (Символично, черт возьми!)

Галактион первым делом выяснил у дремавшего вахтера, какое сегодня число и время (прикинувшись персонажем из его сна, естественно). Оказалось, что наше путешествие длилось в земном исчислении около недели. Всего около недели. Целую неделю!

За это время я, как ни странно, успел поправиться, Впрочем, ничего удивительного: кормят с ложки, лежачий образ жизни. Так что тем, кто хочет поправиться - рекомендую.

Галактион вернулся к клебовцам, которые тихонько висели в больничном сквере на скамеечке и доложил, что, к счастью, никаких глобальных катаклизмов не произошло (не считая смены трех правительств). И что я по-земному жив, здоров и даже довольно упитан.

Давай-ка, возвращайся к земной жизни, а то, небось, соскучился?

Не соскучился, а отвык. И по Семенычу скучаю.

Не забыл еще кто ты есть? Ну-ка, скажи.

Как кто? Потомственный вредитель, естественно.

Так, у нас проблемы. Ну-ка ты, вредительское потомство, перестань притворяться! Насколько я представляю, с рассудком у тебя пока еще все в порядке.

Ладно, пошутил. Помнить-то я все помню, только отвык я уже от материального-то мира малость.

Понятно, к хорошему быстро привыкаешь. Однако учти, что мыслеобразы еще совершенно не изучены. И ты все-таки на самом деле пока еще не разумный электрон, а человек. Хотя и в образе. Смотри, как бы чего не случилось с твоим безнадзорным телом, а то как бы и тебе не стало худо. Ишь, раззадорился! То в образ было не вогнать, то из образа не выгнать! Марш в тело!

Послушай-ка, а как? Боюсь я что-то...

А как ты был когда-то квадратным шариком?

Так тогда я сидел на диване и как бы на мгновение отключился. А сейчас, после Дыры, я как бы отделился от тела. Ведь, обрати внимание, органы моих материальных чувств были отключены целую неделю. И я тела-то чвоего не чувствую, а существую как бы автономно.

То-то и оно, что "как бы"! Всё! Данный полет мысли объявляю законченным. С прибытием Вас на родную землю, коллега! Давай-ка, представь... Да и представлять-то нечего - так оно и было!,- что тебе приснилось удивительное путешествие, во время которого ты был без сознания. А теперь сознание возвращается.

Что-то не выходит. Эх, скорости в движении не будет!..

Эй-эй! Тебе таракан в нос ползет! Ну-ка, смахни его,- закричал Галактион.

Я дернул рукой, чихнул и ощутил себя лежащим на кровати. Хитрость Галактиона удалась, и я вновь стал самим собой.

Слияние было довольно болезненным. Мозг выдавал мне разом накопленные за неделю материальные ощущения. Болела голова. На космические впечатления накладывались какие-то странные воспоминания о пинках под зад (земной зад, материальный!), заталкивании в рот каких-то таблеток, уколах и других нескромно-медицинских прикосновениях к моему телу.

В палату вошли две медсестры.

Боже, как меня утомил этот мужик!- говорила одна,- Вот смотри, как надо устраиваться в жизни! Урчал себе раньше на своей скуднооплачиваемой работе, как мы. Надоело, поди, и вот раз!- прикинулся дураком, и все. И накормят тебя, и уложат, и все такое...

...И уколов вколют, и дряни всякой насуют,- продолжила другая,- ходить под себя... Нет, не хвали. Я бы так не смогла.

А вообще-то он в нормальном состоянии был бы, наверное, неплохой парниша,- продолжила первая,

Так бери, пользуйся,- полусерьезно предложила вторая,- а я на стреме у двери постою.

Та задумалась, но тут, посмотрев на меня, остолбенела.

Гляди-ка,- крикнула она,- он покраснел! Здесь что-то не то. Доктора сюда давай, живо!

Пришел врач. Посмотрел на меня и сразу понял, что ко мне вернулось сознание. Это же по глазам сразу видно.

Здравствуйте, уважаемый!- Приветствовал меня доктор,- С возвращением вас! А я ваш лечащий врач. Меня зовут Сергей Акакиевич.

Я заметно вздрогнул.

Ну-ну, батенька, не надо так волноваться. Что Вас так напугало?

Здравствуйте, полковник,- медленно, с трудом проговорил я (язык после недельного бездействия шевелился с трудом).

Теперь передернуло врача.

Прошу прощения, доктор. Насчет полковника я слегка пошутил. Сон мне был, армия снилась.

Ну вот и хорошо,- сказал доктор,- Пациент уже шутит. Это очень хороший симптом. Значит, дело идет на поправку.

А что, собственно, со мной было и почему я здесь?

С Вами ничего страшного. Скажем так. Временное расстройство памяти (желудок в порядке). Это, видимо, из-за нарушения мозгового кровообращения. Это сейчас бывает часто, особенно у бюджетников.

Сейчас в России все бюджетники,- вставил Галактион.

Да-да, в каком-то смысле,- согласился врач, не заметив, правда, что я ничего не говорил.

Что же дальше?- спросил я,- Когда меня отпустят?

Да как Вам сказать... Все относительно. В каком-то смысле Вы уже свободны, а в каком-то - не освободят уже никогда.

Домой-то меня отпустят?- уточнил я.

Ну, батенька, это Вы хватили! Пять минут как пришли в себя и уже домой! Надо Вас еще хорошенько обследовать, вдруг это временное улучшение? А там посмотрим. (К тому же в Вашей бывшей квартире уже живут...)- уже тихонько, про себя закончил врач.

А как же мои дела, работа?

Об этом не беспокойтесь. Незаменимых людей нет, работа - не волк, и так далее. Да и к тому же, чем Вам у нас-то плохо? Отдельная пала... то есть номер, питание, общение, телевизор, радио поставим: живи - не хочу!

"Так... Влип капитально",- понял я, а вслух сказал:

Ну что ж, всё ясно. Что-то устал я немного от разговоров. Вздремнуть бы мне, если медицина не против.

Отчего же, отчего же! От сна еще никто не умирал, только польза. Спи спокойно, дорогой товарищ!,- странно пошутил он и все вышли.

Остался только я и члены клуба. И если троица астралов ничего из нашего разговора не поняла, то Галактиону, как и мне, все стало ясно. Что, освободившись от проблем, так сказать, космических, я порядком увяз в земных.

Похоже, сударь, что Вы снова в дыре,- сказал Галактион,- что будем делать?

Думаю, что для начала неплохо было бы освободить Семеныча.

Я рассказал клубовцам про моего "образного" друга и напарника по ЧД Семеныча и почему его обязательно надо освободить.

"Такими людьми не бросаются!"- согласились клубовцы, я уже привычно вскочил в свой образ поправил шапочку и мы помчались на Гаваи.

Вошедший через часик ко мне в палату врач не без удовлетворения констатировал, что просветление было временным и недолгим.

Чудес не бывает, коллеги,- потирая руки, сказал он,- Хотя поди ж ты, во сне... Итак, умственные болезни, хотя и не передаются ни воздушно-капельным, ни иным путем (кроме как по наследству), но зато действуют необратимо. Почти всегда. Медицина у нас в основном бесплатна, а квартиры - наоборот, платные. Так что будем лечить!

Что (кого) именно лечить, пациентов, госсистему или себя самих, он, правда, не уточнил. А переспрашивать мы не стали, потому как находились уже в пути.

Долететь до Гаваев нам было недолго. Где-то секунды две-три. Сложнее было найти само место назначения - шахматную школу Семеныча. По его рассказам она называлась "Шахмать", находилась на самом берегу голубой оагуны ("полупрудья" как говорил Семеныч), неподалеку от нудистского пляжа. Больше про нее нам ничего не было известно. А подробнее я как-то не догадался уточнить.