Наследие Евы (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner" Страница 39

— Сакевич, але, — Коля снова пытается всучить стаканчик.

Стах морщится и качает головой отрицательно.

— Что, не будешь? Мы никому не скажем.

— В моем случае лучше бы сказали, — усмехается.

— Ну. Бери.

— Я не буду пить.

— А чего? — не понимает Маришка.

— Аргумент «Я не хочу» сработает?

— Почему — не хочешь?

— Потому что не хочу?..

— Все, пусть. Будет кому вас по домам разводить. Тим, — отдает, — только давай помедленней.

Маришка смотрит на Стаха внимательно. Спрашивает:

— И че, ты, значит, правильный?

Он усмехается:

— А тебя задело?

— Ты считаешь, что ты лучше нас?

— А ты считаешь по-другому?

Она даже на пару секунд забывает жевать. Девочки переглядываются с такими улыбками, как бывает, когда идиот на серьезных щах втирает полную чушь — и вы знаете, что чушь, но он убежден, что прав и молодец.

Коля говорит:

— Сакевич, такое держат в голове. «Этикет» называется.

— Хочешь поговорить со мной об этикете — здесь? — Стаху смешно.

Коля серьезен.

— Ты как-нибудь отхватишь за такое — будь здоров.

— Тост, — Стах запрокидывает голову и уставляется с вызовом, — желаю вам поменьше париться над тем, что думают люди, особенно если вы с ними знакомы две минуты.

Все молчат. Напряженно. Затем Маришка пожимает плечами:

— Ниче он выкрутился, да? — и чокается с Колей.

Кухня снова оживает.

Тим осматривает Стаха внимательно. Пока его не выдергивают из мысли в действие — и призывают поддержать тост.

II

У них устоявшаяся компания. Воспоминания для избранных, кодовые фразы и шутки для своих. Стаху временами кажется, что он понимает отдельные слова, но не улавливает связи. Он не старается. Жаворонок в нем, приученный к ранним отбоям и ранним подъемам, бунтует и клюет носом.

Тим тоже не особенно вникает. В разговорах не участвует. Если его пытаются заставить — пассивно сопротивляется. Зато со всеми пьет.

Соскучившись, он предлагает Стаху. Тот оживает, включается, двигает к себе руку Тима, нюхает содержимое стаканчика и говорит полушепотом:

— По-моему, полная дрянь.

Тим шепчет на ухо, что:

— Так и есть…

На фоне — активное обсуждение какой-то левой и давно минувшей вечеринки: Коля на ней вскрыл замок в комнату, специально запертую, чтобы гости туда не совались, и умудрился вынести раритетные пластинки, хотя они нафиг ему не сдались, чтобы потом случайно и весьма успешно разломать.

Стах с Тимом переговариваются между собой:

— Если полная дрянь, зачем пьешь?

— Хочу понять, в чем прикол…

Стах кивает.

— Ладно, — усмехается. — Потом просветишь.

Тим поджимает нижнюю губу, сдерживая улыбку. Пересаживается удобней, больше — к Стаху, чем ко всем остальным. Стах просыпается: Тим вроде оттаял. То ли отвлекся, то ли уже напился, то ли еще чего.

Стах ловит случай за хвост, ему важно прояснить, чтобы Тим потом не выдумывал, и он говорит вперед всех будущих претензий и обид:

— Представь. Ты решил сесть рядом с другом. Выставляешь девочку, чтобы она не заняла твое место, а она садится на тебя. Твои действия?

Тим до смешного внимательно слушает — и ответственно замирает. Потом подвисает. Потом, видимо, представляет во всех красках и шепчет Стаху:

— Я в ужасе…

Стах смеется. Тим наклоняется и говорит словно по секрету:

— Нет, Арис, я правда не знаю, как бы выгнал ее…

У Тима в воображении — трагедия. Стах решает проблему на месте:

— Ты мог бы сказать ей что-то вроде: «Никогда на меня больше не садись». Или спросить ее так, чтобы она выпала основательно и сразу: «Ты дура?»

Тим слабо хмурится, но тянет уголок губ. Мучает куртку пальцами. Он вроде выбрался из нее, а вроде — и нет: накинул на плечи. Вдруг он сникает, что-то вспомнив. Потом снова тянется к Стаху и снова жжет шепотом ухо:

— Прости за сегодня.

Стах серьезнеет. Он знает, что Тим просит за этот дурацкий номер в комнате. Стаху неловко, что так вышло. И за сегодняшний вечер в целом. Он кивает:

— И ты меня.

Тим сидит еще пару секунд тихо, потом сползает ниже и примирительно кладет голову ему на плечо.

III

В кухню заходят приятели Коли. Вообще-то, все время кто-то заходит — и почти все время это шумно, суетно и не к месту. Колин друг спрашивает:

— Ты опять застрял с бабами?

Коля навеселе, он отвечает:

— Пребываю в приятной женской компании, — и приподнимает стаканчик.

— Пошли покурим.

Коля ленится. Спрашивает у Маришки, пойдет она или нет. Она соглашается — и уводит за собой всех подружек.

Тем временем в комнате кто-то делает музыку громче — и усиленно старается подвывать, но не попадает ни в одну из нот. Потом это гиблое дело подхватывает еще пара голосов. Стаху забавно, он спрашивает Тима:

— Ну как тебе? Чувствуешь, что влился в молодежное движение?

Тим вдруг прыскает. Он точно подшофе. Он оживает, трогает пуговицы у Стаха на рубашке — видимо, пользуясь тем, что остались одни в кухне. Говорит:

— Кажется, мне ничего…

— Ничего?

Тим угукает. Усмиряет улыбку. Подумав, приподнимается повыше, шепчет:

— Я рад, что ты пришел.

— Не оставлять же тебя под сомнительным присмотром шакала, — усмехается. Потом унимает веселье: — А еще мы давно не виделись, так что…

Тим соглашается и совсем сникает. Стах пробует выяснить как будто в шутку:

— Достали тебя мои факультативы?

— Ну… физика достала, да. Но я не поэтому не хожу...

Догадаться не сложно.

— Из-за меня?

Тим молчит. Смотрит своими невозможными темными глазами. Кажется, он ни черта не слушает Стаха. Кажется, он вообще не здесь. Он подтверждает, потому что шепчет обреченно:

— С ума сойти, как хочу с тобой целоваться...

Стах в очередной раз из-за Тима вздрагивает — и теперь внутренне.

— Тиша...

Тим торопится сказать:

— Я не буду. Честно, — обещает. Подумав, добавляет чуть слышно: — Если не захочешь…

Вот было хорошо. Пока Стах не решил с Тимом завязать разговор: его сегодня в принципе тянуло поговорить об отношениях, а тут он еще и под градусом.

Тим вспоминает:

— Я сегодня испугался. Когда ты... ну... Арис, я такой эгоист...

— Нет, Тиша, ты просто пьяный уже, — оправдывает.

Тим про себя не в курсе:

— Да?..

Стах смеется.

Тим затихает. Опускает взгляд, занимается пуговицами. Может, он какую-нибудь открутит. Мать потом устроит истерику, чем это Стах занимался. И не объяснишь же ей, что Тиму было нечем занять руки.

А он еще какой-то разговорчивый, интересуется:

— Тебе не скучно тут сидеть?

— Тебе скучно?

Тим качает головой отрицательно. Стах заверяет:

— Было бы скучно, уже бы ушел.

Тима устраивает ответ. Но он все равно находит, к чему прикопаться:

— Ты какой-то тихий...

— Почему?

— Я сначала подумал, что будешь общаться со всеми…

— Нет, я просто с тобой сижу.

— Просто со мной?

— Да.

— Это по дружбе?

— Тиша...

— Я молчу.

Тим молчит. Секунд пять. Потом говорит:

— Блин, я правда пьяный…

— Да ладно, ничего, — не врет.

Стаху в целом — ничего. Тим, конечно... Зато не обижается, зато болтает — и впервые вперед мыслей. Если бы Стаху понадобилось сосчитать такие случаи, ему бы не понадобились пальцы: целых ноль.

Тим снова сползает вниз, укладывается. Пожив в таком положении немного и оценив ситуацию, он признается:

— Я бы так до утра сидел... Только бы еще без музыки и без остальных.

— Да, Тиша, ты просто создан для вечеринок.

— Нет, это... — Тим прыскает. Прикрывает глаза, объясняется: — Это про… «влился в молодежное движение». Кажется, я слишком для этого стар...

Стах, не удержавшись, хохочет. Похоже, ему нравится пьяный Тим.

IV

Коля возвращается с новыми бутылками. Девочки рассаживаются по кухне. Запах табака рассаживается вокруг. Маришка закидывает новую жвачку в рот. Ни с кем не делится.