Реваз Габриадзе - Мимино (киносценарий) Страница 4

— Не хочу бинокль! Не надо!— закричал Варлаам.— Не уезжай!

Но грохот мотора поглотил его крик. Валико ничего не услышал. Он улыбнулся, помахал всем рукой и посмотрел на приборы.

Тогда Варлаам, преодолевая сопротивление ветра, подбежал к вертолёту, обмотал цепь вокруг шасси и замкнул на замок. Мотор взревел, вертолёт напрягся и вырвал цепь с корнем.

Забудем край тот,Где мы так страдали,Где ничего не видалиКроме печали...

На кухне обыкновенной московской квартиры Родион Васильевич Синицын, плотный блондин лет сорока, напевая, варил манную кашу. В дверь позвонили.

— Леночка, открой!— крикнул Синицын.

Из комнаты вышла семилетняя девочка и, спросив: «Кто там?», открыла.

На площадке, в кепке Кукуша и с полиэтиленовым бочонком в руке, стоял Валико.

— Это квартира Синицына?

— Папа! Грузин приехал! — крикнула девочка и удалилась в комнату.

— Здравствуйте, заходите, — сказал Синицын, появляясь из кухни.

— Здравствуйте, — Валико снял кепку. — Вам письмо от тёти Нины. — Он почтительно протянул письмо.

Синицын вскрыл конверт, стал читать. Валико огляделся. Пристроил бочонок рядом с детскими санками. Синицын дочитал письмо, спросил:

— Как она себя чувствует?

— Всё так же...

— Софа!

Вошла молодая женщина с грудным ребенком на руках.

— Надо товарища в гостиницу устроить.

— В «Россию», если можно, — попросил Валико. Софа кивнула, села к телефону.

— Извините, там у меня каша, — Синицын убежал в кухню.

— Садитесь, — Софа указала на ветхое антикварное кресло, и Валико присел на краешек. — Алло! Это мебельный магазин? Якову Борисовичу привет! Это Синицына. Нет, я не насчёт зеркала. У нас че­пе. Приехал племянник Родиона Васильевича, надо его в гостиницу «Россия» устроить... Сейчас узнаю. Родя! — крикнул Софа. — Ты на «Лебединое» два билета можешь сделать?

— Постараюсь, — донеслось из кухни.

— Да, может... — сказала Софа в трубку. — Ага... Запомню... Фамилия? — Софа вопросительно посмотрела на Валико.

— Мизандари, — шёпотом подсказал Валико.

— Мизандари... Спасибо. Билеты будут в кассе. Чао. — Софа положила трубку. Валико встал.

— Быстренько топайте в Западный блок,— сказала ему Софа, — найдите там администратора Европейского симпозиума эндокринологов Воронина. Скажите, что от Якова Борисовича. Он всё устроит.

— Спасибо большое. До свидания. Валико ушёл.

Из кухни высунулся Синицын.

— Софа, кто такая тётя Нина из Тбилиси? Не помнишь?

— Нет.

— И я не знаю,— вздохнул Синицын.

Когда такси остановилось возле гостиницы «Россия», на счётчике было десять рублей сорок копеек.

Валико дал таксисту тринадцать.

Таксист укоризненно посмотрел на Валико. Тому вдруг стало стыдно и он дал ещё пятерку.

В двухместном номере «России» на кровати у окна лежал горбоносый мужчина в очках. Читал журнал «За рулём». В дверь постучали.

— Кто там?

— Я. Здравствуйте. — В комнату вошел Валико.

— Здравствуйте...

Мужчина снял очки и внимательно осмотрел вошедшего.

Валико поставил сумку на подставку для чемоданов. Снял лётную куртку, кепку, повесил на вешалку. Открыл шкаф. Там лежали две новые покрышки для «Жигулей».

— Дук хай ек? — спросил мужчина.

— Че[2], — ответил Валико.

Мужчина встал. На соседней кровати вытянулся надутый жёлтый крокодил. Мужчина взял крокодила, вернулся на место, лёг. Выдернул затычку, прижал игрушку к груди. Из крокодила со свистом стал выходить воздух.

Валико разложил свои вещи по полочкам, поставил возле кровати шлёпанцы. Подошёл к телефону. Аппарат стоял на тумбочке соседа. Валико хотел перенести аппарат на свою тумбочку, но шнур оказался слишком коротким.

— Стационар, — коротко пояснил сосед.

— Извините... — Валико придвинул стул к постели соседа. Сел к нему боком, набрал номер.

— Да? — прозвучал в трубке мужской голос.

— Это квартира Народного артиста СССР, солиста Большого театра товарища Синицына? — спросил Валико.

— Да.

— Это Валико говорит. У меня всё в порядке. Ещё раз спасибо.

— Пожалуйста.

Валико положил трубку. Покосился на соседа. Воздух из крокодила тем временем весь вышел, и сосед начал скатывать его, начиная с головы.

Валико встал, прошёлся по номеру. Остановился около окна, посмотрел на заснеженную Красную площадь. Часы на Спасской башне показывали половину шестого. Валико посмотрел на свои часы, перевёл время. Потом присел к столу, стал листать толстый телефонный справочник. Нашёл нужный номер, стал звонить.

— Алло, — раздался в трубке лёгкий голос.

Валико торопливо нажал на рычаг. В глазах соседа зажглось любопытство. Валико посмотрел на него и повернулся спиной. Посидел немного, снова набрал номер.

— Алло!

— Здравствуйте... — начал Валико. Сглотнул волнение. — Ларису Ивановну позовите, пожалуйста.

— А кто это?

— Это Валико... Который Мимино. Помните?

— Здравствуйте, Валико, который Мимино.

— А это вы? — спросил Валико.

— Я, — ответили в трубке.

Сосед не отрываясь смотрел на Валико большими печальными глазами.

— Лариса Ивановна, а что вы сегодня делаете? — спросил Валико.

— Ничего.

— Тогда знаете что... Давайте вместе поужинаем.

— Давайте.

— Тогда знаете что... Приходите в гостиницу «Россия». Западный вход. В семь часов. Я вас буду внизу ждать.

Сосед постучал Валико в спину, зашептал:

— Пусть подругу позовет. Подругу... Валико отмахнулся.

— Алло! Здесь очень красиво... Музыка играет. Придёте?

— Непременно. 

Всё очень просто!Сказки — обман!Солнечный островСкрылся в туман! — 

выкрикивал певец на эстраде.

Валико вошёл в ресторан, огляделся, неторопливо пересёк зал, сел за столик возле эстрады и легким, едва заметным кивком подозвал официанта. Небрежно отодвинул протянутое меню, доверительно сказал:

— Это не надо. Что есть хорошего, принеси. Я — вдвоем. Официант понимающе кивнул и скрылся.

Валико так же неторопливо направился к эстраде. Что-то проговорил на ухо барабанщику, показывая пальцем на дверь, и положил на барабан двадцать пять рублей.

10... 6... 3... 2... 1... — зажигались цифры на табло. Блямм... Блямм... — нежно проиграл колокольчик, дверь лифта отворилась, и вышел горбоносый сосед Валико. Глубоко засунув руки в карманы клетчатого пиджака, он прошел мимо длинной шеренги чемоданов с наклейками гостиниц всего мира. Увидев нервно расхаживающего по вестибюлю Валико, посмотрел на часы. Было без двадцати девять. Сосед покачал головой и пошёл в ресторан.

Валико увидел, что к гостинице подкатило такси, в котором сидела женщина. Выскочил на улицу.

Это была не Лариса.

Ресторанные оркестранты отдыхали.

— Вот он, этот чайник,— сказал барабанщик, увидев уныло плетущегося через зал Валико. Музыканты быстро расселись по местам, и солист объявил в микрофон:

— Эта песня посвящается нашему гостю из солнечного города Телави! — Показал рукой на Валико и запел:

— Тбилисо, мзис да вардебис мхарео...

Сопровождаемый любопытными взглядами, Валико прошествовал к изобильно накрытому столу. Ковырнул вилкой красную игру... и тут увидел своего соседа.

Сосед медленно пересекал зал. Приблизился к эстраде, что-то сказал барабанщику и вернулся за свой стол.

Песня «Тбилисо» быстро угасла, солист объявил:

— А эта песня посвящается нашему гостю из солнечного Ленинакана! Товарищу Хачикяну! Оркестр заиграл песню «Ереван».

Гость из солнечного Ленинакана сел за свой столик. А гость из солнечного Телави встал, пошел к оркестру.

А чуть позже два «солнечных» гостя лихо выплясывали перед эстрадой лезгинку... Пожилой человек с бородкой подошел к метрдотелю и погрозил пальцем:

— Предупреждаю! Если вы немедленно не прекратите эту декаду, я сообщу куда следует. Сюда люди пришли отдыхать, в конце концов!

Часы на Спасской башне пробили восемь утра. По Красной площади бродили голуби.

Валико сидел в кресле, мрачно уставившись в одну точку.

— Как подождать? Что значит нету?! — кричал в трубку Хачикян. — А почему Узбекистан вчера получил?.. Нет! Сто тридцатую не возьму!.. Сто тридцатую пусть Узбекистан берёт! У нас горы, дорогая, горы! Дорогая, ты в зоопарке была? Верблюда видела? Каким тоном? Каким тоном знаю, таким говорю! Алло!.. Алло! — Бросил трубку, обернулся к Валико: — «Дорогая» никому не говори.

...Валико и Хачикян ели сосиски в буфете.

— Здесь за углом, вон там. — показал Хачикян за окно, — кафе «Богатырь». Очень хороший. Комплексный обед — суп, второе, и третье, и сладкое — тридцать семь копеек...