Михаил Жванецкий - Избранное (сборник) Страница 5

– Это Белибердинск? Здравствуйте, я из Комаринского. Слушайте, вы серьезным делом занимаетесь?

Белибердинск. Серьезным. А что?

Комаринск. Какие колеса? Какой Сидоров?

Белибердинск. Какие колеса? Какой Сидоров?

Комаринск. Мы вам направили телеграмму. И вот вы нам ответили.

Белибердинск (прочел свою телеграмму). Кто такой Сидоров?

Комаринск. Я вас и спрашиваю: кто такой Сидоров?

Белибердинск. А вы знаете, кто он такой?

Комаринск. Я вас спрашиваю.

Белибердинск. Я не знаю.

Комаринск. А что это за колеса?

Белибердинск. А вы знаете, что это за колеса?

Комаринск. Кто это подписывал?

Белибердинск. А-а!.. Зайцев. Зайцев! Сейчас, сейчас. Я мигом разберусь. Если это он, я от него камня на камне не оставлю! Я ему при вас… Ох, я ему… при вас! Зайцев! Вы им писали, не отпирайтесь!

Зайцев. Куда?

Комаринск. В Комаринское.

Зайцев. Да.

Белибердинск. Ага. Мы нападаем на след. Почему вы пишете о колесах, когда они вас спрашивают о насосах?!

Зайцев. Кто спрашивает о насосах?

Комаринск. Мы.

Зайцев. Вы?

Белибердинск. Они.

Зайцев. Где?

Комаринск. Вот наша телеграмма. Нечем качать, где насосы… А вы?..

Белибердинск. Как вы могли так ответить?

Зайцев. Я не мог так ответить. Здесь ведь о насосах, правильно?

Комаринск. Правильно.

Зайцев. А здесь о колесах, правильно?

Комаринск. Правильно.

Зайцев. Ну, вот.

Белибердинск. Слава богу, разобрались.

Комаринск. Что?

Белибердинск. Все в порядке.

Зайцев. Я могу идти?

Комаринск. Что?! Что?! Что – в порядке?! Это же ваша подпись?

Зайцев. Где?

Комаринск. Вот.

Белибердинск. Вот.

Зайцев. Что?

Белибердинск. Вы плетете интриги. Вы лодырь и бузотер! И вообще, где вы были сегодня с восьми до одиннадцати?

Зайцев. Кто?

Белибердинск. Вы.

Зайцев. Что?

Белибердинск. Где вы были с восьми до одиннадцати?

Зайцев. Вчера?

Белибердинск. Сегодня.

Зайцев. Что значит – где я был?

Белибердинск. Вот, где вы были?

Зайцев. Что значит – где я был?

Белибердинск. Да, где вы были?

Зайцев. Когда?

Белибердинск. Сегодня с восьми до одиннадцати.

Зайцев. Не понял,

Комаринск. Ну, хорошо, товарищи…

Белибердинск. Почему вас не было на рабочем месте?

Зайцев. Меня не было?

Белибердинск. А что, меня не было?

Зайцев. А почему вас не было?

Белибердинск. Я спрашиваю, почему вас не было?!

Зайцев. Почему меня не было?!

Комаринск. Товарищи, я ехал тысячу километров…

Белибердинск. Минуточку, вы знаете, что вас искали?

Зайцев. Знаю.

Белибердинск. Где же вы были?

Зайцев. Не слышу.

Белибердинск. Ну, где вы были?

Зайцев. А где я мог быть?

Комаринск. Стоп, все. Глуши. Меня интересуют насосы. Когда будут насосы?

Белибердинск. Когда будут насосы?

Зайцев. Что?

Комаринск. Когда будут отправлены насосы?

Зайцев. Где?

Белибердинск. Все! Хватит! Надоело! Я вас увольняю! Я оставляю вас без средств!

Комаринск. Подождите…

Белибердинск. Увольняю!

Комаринск. Давайте разберемся с насосами.

Белибердинск. Увольняю! Идите! Между нами все кончено!

Зайцев. Хоть сейчас!

Белибердинск. Именно сейчас!

Зайцев. Хоть сию секунду!

Белибердинск. Именно сию секунду!

Комаринск. Стойте, товарищи, стойте, сначала разберемся… ну, может, он не хотел.

Белибердинск. «Не хотел»? Именно хотел. Мне все ясно! Разобрались! Не с кем работать! Я один вопиющий в пустыне! Возвращайтесь спокойно. Пишите, я сам буду отвечать. Лично! Я их к столу не подпущу! Они мне все развалили, теперь я им все развалю! Разгоню всех! Вы еще увидите, что я наделаю!

Комаринск. Как же все-таки с насосами?

Белибердинск. Что?

Комаринск. Насосы…

Белибердинск. Где?

Комаринск. Те, что вы делаете?..

Белибердинск. С восьми до одиннадцати?..

Комаринск. Товарищи, идите работать, а я пойду в сумасшедший дом! Спасибо за внимание! (Возвращается к себе.)

Подчиненный. Из министерства запрашивают, когда подключим насосы. Грозят большим скандалом.

– Пишите: «Куры передохли» – и запросите новый телескоп. Вы что, не знаете, как запустить «дурочку»?!

В Греческом зале. (Для А. Райкина)

Дали этим женщинам два выходных, так они прямо с ума посходили. Убивают время как попало. Вместо того чтобы отдохнуть… В прошлое воскресенье потянула она меня на выставку. Вернисаж какой-то… Я думал – музей как музей. А это не музей, а хуже забегаловки: горячего нет, один сыр и кофе. В Третьяковке хоть солянка была, а на вернисаже одна минеральная. Нет, думаю, тут не отдохнешь…

А воскресенье проходит.

Пока экскурсия таращилась на статую, я выскочил, прихватил на углу. Только разложился, газетку постелил, вахтерша прицепилась:

– В Греческом зале, в Греческом зале, как вам не стыдно!

Аж пенсне раскалилось. Я ей так тихо возражаю:

– Чего орешь, ты, мышь белая?.. Ты здесь каждый день дурака валяешь. А мне завтра на работу. Стакан бы лучше вынесла… Видишь, человек из горлышка булькает?!

…Что селедку?.. Кто селедку?.. Какую селедку?.. Ну, селедку развернул у него на плече… А что ему сделается? Двести лет стоял, еще простоит, а у меня выходной кончается, поймешь ты, коза старая?!

…Кто Аполлон?.. Я – Аполлон? Он – Аполлон? Ну и нехай себе Аполлон… Повесил я ему авоську на руку, а куда вешать, на шею?!

От народ!.. Никакой культуры. Еле от нее отбился. Хорошо еще, ребята поддержали… А на часах уже три! А я еще с продуктами и ни в одном глазу. А уже три на часах.

Стал искать, чем консервы открыть. Бычки в томате прихватил. От умора! От смех! Музей, музей – нечем банку открыть! Хоть убейся. Куда я только не лазил. Приспособился под конем… Железку какую-то оторвал, только ударил, как заверещит, у меня даже банка выпала. Вахтерша с указкой! Ну?! Я ей из-под коня так тихо замечаю:

– Чего ты дребезжишь?! Что я, тебя трогаю или кусаю кого?! Ты себе, я себе, они себе…

Хорошо, ребята меня поддержали, вроде все уладилось… Так штопора нет! Вот музей…

Тут я ей совсем тихо, ну тихо совсем:

– Слышь, штопор есть?

– Это итальянская живопись семнадцатого века!

– Ты не поняла, – говорю, – я тебя не спрашиваю, где брали живопись, я спрашиваю, штопор есть?

– Вы понимаете, что вы говорите, здесь вокруг живопись!

– Понимаю, а ты без штопора можешь открыть? Я же об пол буду стучать, мешать. А вокруг живопись…

Намучился! Оторвал от этого же коня еще одну железяку, пропихнул внутрь, но настроение уже не то… В какой-то гробнице в одиночку раздавил кагор в кромешной тьме, в антисанитарных условиях… Бычки, конечно, руками хватал… Хорошо, грузин стоял на камне, я у него кинжал вытащил, колбасу хоть порубил на куски.

Когда я из гробницы вылез, еще мог экскурсию продолжать, хоть в паутине и в бычках… Но они исчезли. Так что воспринимал в одиночку… Поковырял того грузина – мура, опилки, дурят людей.

А тот железный, что на лошади сидел, – тот ничего, крепкий… Меч я у него из кулака вырвал, а щит рвал, рвал, не идет – неплохое качество!

Ну а в целом потерял выходной, угробил. Хорошо еще, вечером, в скверике врезали «Зверобой» и закусили с колен… Хоть как-то отдохнули.

Теперь, говорят, в Большом театре «Столичная» появилась, только билет на «Чародейку» надо брать. Почем же у них сто грамм получается?

Я жду

Я жду… Каждый день на этом месте я жду. Время в ожидании тянется медленно. Жизнь в ожидании проходит быстро. И тем не менее я жду, жду, жду…

Я часто стоял в очередях. Я смотрел на лица, на которых отражалось только ожидание. Я видел тоскливое, бессмысленное стояние. Я физически чувствовал, как из моего тела уходят минуты и часы. Мне шестьдесят лет. Из них три года я провел в очередях. Я иногда болел. Иногда жаловался. Меня иногда вызывали. Мне назначали прием на двенадцать часов. Ни разу. Ни разу за мои шестьдесят лет меня не приняли ровно в двенадцать. Кому-то нужно было мое время. Полчаса, час, два моей жизни, и я отдавал.

Мне шестьдесят лет. Из них на ожидание в приемных ушло два года. Два с половиной года я провел в столовых в ожидании блюд. Два года – в ожидании расчета. Год ждал в парикмахерской. Два года искал такси. Три года валялся на чемоданах в вестибюле гостиницы и смотрел собачьими глазами на администратора. Всем нужно мое время. У меня его мало. Но если нужно…

Мне шестьдесят лет. В ожидании я провел пятнадцать. Двадцать лет я спал. Осталось двадцать пять. Из них семнадцать – на счастливое детство. И только восемь я занимался своим делом.

Мало. Я бы мог сделать больше. Зато я научился ждать.

Ждать упорно и терпеливо.

Ждать, не теряя надежды.

Ждать, сидя на стуле и покачиваясь.

Ждать, стоя и переминаясь.

Ждать, прислонясь к стене.

Ждать в кресле, пока оно поговорит по телефону.

Ждать и ни о чем не думать.

И только сейчас, когда мне шестьдесят, я думаю: не слишком ли долго я ждал? Но прочь эти мысли, подождем автобуса.