Лев Лукьянов - Вести с того света Страница 5

После шумной, беспорядочной улицы, раздражавшей пестротой ветрин, реклам и автомобилей, судья Асманн с удовольствием окунулся в привычную солидную тишину судебного здания. Он проследовал в свой кабинет, равнодушно кивая почтительно склонявшимся перед ним адвокатам, экспертам, секретарям и прочим лицам, посвятившим себя юриспруденции. Этот бесстрастный худощавый старик, непостижимо прямой в его немалые годы, был, пожалуй, такой же исторической достопримечательностью, как и само здание суда. Уже свыше полувека Асманн жил в дружбе с законом и властями. И общество могло спокойно положиться на старого судью: он не терпел насилия, несправедливости, малейших нарушений правопорядка, если они не были предусмотрены соответствующими параграфами либо указаниями свыше.

Пожелав судье доброго утра, старенький, сгорбленный секретарь напомнил, что на десять часов назначена встреча с фрау Икс, хлопотавшей о возращении ей личных архивов покойного мужа.

- Будьте любезны, дайте мне перечень документов, - попросил Асманн.

Судья неторопливо перелистал тонкую папку. Архивы не содержали ничего существенного - копии актов о конфискации, письма, описи имущества, находившегося в городских домах и в имениях, ранее принадлежавших господину рейхсминистру. Последним в папке был подшит листок, подписанный самим Асманном.

Служитель Фемиды лет пятнадцать назад уже рассматривал прошение госпожи Икс о возмещении ей убытков, понесенных в результате скоропалительных действий союзных войск, и решил его во многом в пользу вдовы. Тогда она получила приличное возмещение. А позже вдова добивалась предоставления ей пенсии за государственные и прочие заслуги бывшего рейхсминистра. Судия помог и на этот раз.

Старик зябко передернул плечами: он явственно представил, как дверь распахивается и на пороге неожиданно появляются молодцы в тесных черных мундирах, как они разом вскидывают руки в приветствии, и, будто повинуясь этому знаку, в кабинет стремительно входит невысокий господин в блестящем черном плаще, в фуражке, дыбом вздымавшейся над маленьким, узким лицом с невыносимо холодными стекляшками пенсне... Асманну вдруг захотелось вскочить и вытянуться.

Насколько помнил судья, рейхсминистр говорил негромко, невыразительно. Его приказы, как правило, были внезапны и противоречивы. Это пугало и давило чрезвычайной многозначительностью. Теперь, издалека, когда в Рейне утекло столько воды, были отчетливо видны грубые ошибки, непоследовательность, даже безумие, наложившие несмываемую печать на всю деятельность его высокопревосходительства, но тогда...

Тогда Асманн возглавлял Народный трибунал. Он умел достаточно обоснованно, соблюдая все юридические приличия, а главное, быстро отправлять на виселицу или в концлагеря целые партии дезертиров, саботажников, заговорщиков, заблуждавшихся интеллигентов и прочие отбросы, засорявшие великое общество.

С особым удовольствием законовед вернулся в памяти к нашумевшему в военном сорок втором году "цветочному процессу". Рассматривая в трибунале это дело, он сумел блистательно вскрыть всю преступную сущность акции престарелых садоводов и доказать, что она являлась политической демонстрацией, возбуждавшей незрелые умы всяких интеллектуалов и серьезно подрывавшей устои государства. Подумать только - едва окончился траур по поводу битвы на Волге, как группа смутьянов-пенсионеров, таившихся под личиной членов Общества любителей комнатных растений, открыла выставку цветов, на которой и невооруженным глазом можно было видеть явное преобладание красного цвета! Легко представить, сколько намеков и анекдотов породило это двусмысленное зрелище, пока наконец гестапо не догадалось схватить этих безумных владельцев горшков и корзин! Правда, следствие было проведено наспех, неосновательно, и связь этих выживших из ума идиотов с подпольем документально была не подтверждена, но это не помешало судье Асманну разоблачить всю глубину их морального падения.

В своей заключительной речи судья потрясающе обыграл блеклый, невинный тюльпан, скрашивавший редкую минуту отдыха фюрера и гордо вздымавшийся над алой развратной мохнатой гвоздикой, всеми своими бесчисленными лепестками намекавшей на якобы многочисленных врагов рейха.

- Мы с корнем вырвем гвоздику из роскошной клумбы истории! - так и закончил Асманн свою речь.

И зал долго хлопал. И даже рейхсминистр несколько раз сдвинул свои темные перчатки. А имперский шеф пропаганды лично позвонил судье по телефону, и на следующее утро все газеты тиснули строчки об исторической клумбе. Завистники лишь сдавленно шептались по углам - им оставалось глотать собственные пуговицы... Асманн с трудом оторвался от волнительных страниц своей карьеры. Он подумал о предстоящей встрече с вдовой его высокопревосходительства...

Судья хорошо помнил госпожу Икс. Молчаливая светловолосая женщина с чуть томными манерами, умевшая выглядеть просто и в то же время не дававшая ни на минуту забыть, чьей она была женой, производила на него самое лучшее впечатление. Это была настоящая арийская женщина, опора кухни и церкви. Стойко отразив удар судьбы, овдовев, она не растерялась, не пала духом, не забыла о главном - о собственности. Свод законов о браке ясно и четко устанавливал ее неоспоримые права на фамильные ценности, часть общего с супругом имущества, земли. Решение судьи Асманна тогда, как, впрочем, и в других случаях, было совершенно справедливо.

В глубине здания устало захрипели часы. Казалось, старый механизм напрягся изо всех сил, чтобы извлечь из своих недр медленный, тягучий удар. В конце концов ему это удалось, и часы облегченно начали отбивать десять. Секретарь вопросительно заглянул в приоткрытую дверь, но сказать ничего не успел.

- Фрау Икс может войти, - опередил судья.

Он тяжело и с некоторым изумлением поднялся и даже сделал шаг навстречу сильно нарумяненной старухе в ярком, пестром костюме с широкими брюками, достаточно сносном, по-видимому, лишь для молоденькой девушки.

- Очень рад вас видеть в добром здравии, уважаемая госпожа, - немного чопорно и уж, во всяком случае, нарочито старомодно проговорил судья. Он слышал, что вдова господина Икса много путешествовала, довольно долго жила в Новом Свете, но не ожидал, что увидит столь разительные перемены.

Бросив на стол автомобильные ключи с брелоком - старинной монеткой, просительница бойко протянула руку для поцелуя и без приглашения опустилась в кресло. Села она таким образом, что сразу стало ясно - у нее очень мало свободного времени и забежала она всего на минутку. Тут только юрист сообразил, что у вдовы непостижимо лиловые волосы.

- Дорогой доктор, я тоже рада, что время пощадило нас с вами, - живо заговорила старушка. Она быстро достала из сумочки длинную сигарету с золотым мундштуком. - Вы, милейший, по-прежнему, конечно, не курите и избегаете алкоголя?

- Что поделаешь, сударыня. Мне уже поздно отступать от своих привычек.

- Мой любезный друг, я всегда помню услугу, которую вы мне оказали много лет назад. Но сегодня меня привели к вам вовсе не финансовые интересы...

Внезапно, заметив скромную картонную папку, лежавшую перед судьей, вдова замолчала. Молчал и старик. Он никак не мог свыкнуться с тем, что годы и Штаты превратили сдержанную моложавую даму в эту развязную развалину, увешанную драгоценностями.

- Скажите, дорогой друг, что это? - спросила фрау Икс, показав на папку. Не перечень ли это бумаг моего покойного мужа?

- Совершенно верно, уважаемая госпожа. Вы уже знакомились с ним, когда я рассматривал иск о...

- Милый Асманн, позвольте взглянуть? - нетерпеливо перебила госпожа Икс и, не ожидая согласия судьи, схватила папку. Вдова быстро переворачивала страницу за страницей. Отыскав какую-то запись, она успокоенно откинулась в кресле.

- Могу я рассчитывать, что мое прошение будет удовлетворено?

- Можете определенно надеяться. Дня через два я вынесу решение, и тогда...

- Вы не откажете? - снова без церемоний перебила вдова и взглянула в папку, лежавшую на ее коленях. - Я хочу посмотреть том четвертый, приложение тринадцать-В...

Судья, в недоуменье пожав плечами, не очень охотно, словно выполняя прихоть капризного ребенка, поднялся и подошел к полке, на которой стояло множество томов в одинаковых черных переплетах, напоминавших солидное собрание сочинений.

- Это и есть архив вашего супруга, - пояснил он, отыскивая четвертый том.

Судья раскрыл черную обложку. В конце тома был надежно приклеен объемистый пакет из крафт-бумаги. На нем старательной писарской рукой было выведено: "Приложение 13-В"...

- Что случилось? - вдруг испуганно произнесла вдова, следившая за каждым движением законника. Даже сквозь румяна стало заметно, как сильно она побледнела.

А законовед растерянно шуршал пустым пакетом, на разорванной обложке которого сохранился обломок сургучной печати...