Дон-Аминадо - (А. П. Шполянский) Дон-Аминадо Страница 6

По совести говоря, я думаю, что в разговорах о порче, засорении и искажении есть просто много кичливости и истерики, самовлюбленного сумбура и некоторой раздражительной амбиции.

Есть такие вечно обиженные мужчины, считающие своей священной обязанностью охранять народное достояние, хотя никто и никогда и никакого достояния им не поручал.

А затем… почему-то всегда так выходит.

Начинается с чистоты славянских корней, а кончается намеком на инородческое засилье.

Трехэтажное татарское зодчество милостиво приемлется, а на город Кременчуг обижаться изволят.

Развязный Корней Чуковский еще двадцать лет назад шумел по поводу того, что русской литературой имеет право заниматься только тот, кто десять веков подряд просидел по горло в мерзлом снегу и питался одними кислыми щами.

Со времени этой Корнейчуковой теории сделано уже немало уступок и выдано несколько разрешительных свидетельств на занятие российским литературным ремеслом не только нисходящим по прямой линии от Рюрика, Синеуса и Трувора, но и таким несомненным хозарам, как г. г. Брокгауз и Ефрон.

Что же касается эмигрантского файф-о-клока, то здесь аниду пробуждения национального самосознания вместо общепринятого европейского чая с бисквитами вновь извлекается на свет Божий покрытая плесенью самобытная ботвинья, которой хорошее общество и обжирается до икоты и отрыжки.

Ботвинья состоит из «Слова о полку Игореве», густо заправленного европейскими и армянскими анекдотами.

Для пущей достоверности анекдоты называются фактами. кропотливо собранными на зарубежном пространстве русского рассеяния.

В качестве одного из рассеянных дарю обидчивым мужчинам, как Рюриковичам, так и хозарам, несколько заграничных фактов!..

— Бездетная семья со всеми удобствами берет на содержание, можно и без.

Требуйте новое средство от волос.

— Краснова читать, так тебе ноги не болят, а с мамой гулять пойти, так тебе ноги болят.

— Он с ней неразлучен, как банный лист.

— Ах, лучше и не говорите, девушка из фамилии, а пошла по стопам…

— Будьте знакомы, товарищ ухажера моей дочери.

— Вы берете Кондорд и меняете ее на Шатлэ.

— Продается сносильное белье мужского рода без посредников.

— Грандиозный бал в пользу недостающих учеников.

— Покупаю смокинги по курсу дня.

— Страхование от жизни, землетрясений и прочих несчастных случаев.

— Ничего себе, май! Я мерзну, как рыба об лед.

— Молодой человек! А штанов у вас есть?!

— Дуглас Фербэнкс уже год крутит с Мэри Пикфорд.

— Исторический фильм из жизни Малютки Скуратова.

— Один скульптор сделал бюст руки моей невесты. А вы, говорите, файф-о-клок…

1926

ВСЕОБЩАЯ ПЕРЕПИСЬ

Ввиду непрекращающихся споров о численности эмиграции мы решили устроить частным путем:

Одновременную перепись русского населения за границей.

Учет населения должен начаться сегодня и закончиться завтра.

Так надо!..

ОПРОСНЫЙ ЛИСТ

Ваше имя? Отчество? Фамилия? Кличка? Прозвище? Псевдоним? Ваш титул, корень, пол и род?

Если вы родились, то когда и где?

Какой у вас паспорт? (При наличии нескольких назовите главный.)

Состоите ли вы в браке, или так?..

Сколько у вас детей? (Своих, подкидышей, футболистов и денационализированных.)

Прибегаете ли к займам и зачем?

Прибегаете ли к отдачам и зачем?

Боретесь ли вы за существование и зачем?

Садились ли вы уже на землю или еще нет?

Умеете ли делать дамские шляпки, модэс, робэс, шашлыки и маникюр?

Когда вы празднуете свой юбилей?

Где вы живете? В меблированной, в немеблированной, с ходом через хозяйку, с консьержку не беспокоить или независимо?

Вносите ли квартирную плату или вы выше этого?

Сколько кубических футов воздуха приходится на вас и на каждого денационализированного ребенка в отдельности?

Выяснили ли вы свои отношения к фамм-де-менаж?

Ну, и?!

Едите ли вы?

Сколько питательных калорий достается вам и сколько уходит на гостей?

Достаточно ли в вас фосфору?

Фосфоресцируете ли вы?

Какое у вас отопление, освещение и настроение?

Какой способ самоубийства вы предпочитаете?

Собираете ли вы или нет почтовые марки?

В чем у вас выражается тоска по родине и признаете ли вы «I» десятиричное?

Кто ваш самый любимый писатель после Краснова?

Грамотны ли вы?

Читали ли вы «От двуглавого орла к красному знамени и обратно»?

Пишете ли вы сами? Векселя, мемуары, письма в редакцию?

Являетесь ли вы лично одним целым или вы дробитесь на партии?

Верите ли в возможность сговора с самим собой?

Есть ли у вас писаная торба?

Есть ли у вас собственная урна и что вы в нее опускаете?

Не собираетесь ли вы прикрепить французских крестьян к земле?

Если нет, то почему?

Можете ли вы сами сочинить манифест?

Стоите ли вы за присоединение Абиссинии к Румынии, или наоборот?

На кого вы ставите: на середняка, на бедняка, на кулака. на мужика или на дурака?

И как вы думаете вернуться на родину: на белом коне или пешком?

1926

АКАЖУ И ПРОЧЕЕ

О страсти нашей к так называемым оказьонам и скидкам можно было бы написать целое исследование и по крайней мере в пяти томах.

Но, конечно, лучше не надо, потому что пять томов — это уже не оказьон, а катастрофа.

Что же касается скидки, то это есть понятие не столько арифметическое, сколько психологическое.

Помню еще в так называемое доброе старое время священная формула — вместо рубля пять копеек — в состоянии была обезоружить самые свободомыслящие умы.

Формулой этой веками держался весь вербный торг, и очень почтенные семейные люди дюжинами покупали пуговицы царского режима, носившие соблазнительное название «Радость холостяка».

Приобреталась эта радость исключительно потому, что вместо рубля стоила пять копеек.

С той поры переменили мы немало пуговиц и немало режимов, а страсть к скидкам не только не исчезла, но окрепла и развилась, став неотъемлемой принадлежностью каждодневного существования. Но теперь это уже не от психологии, а от жестокой необходимости.

Капиталу-то у нас и пяти копеек не наберется, а вкусы благородные и утонченные.

Отсюда — и оказьон.

Видали ли вы когда-нибудь, чтобы самый рядовой, самый обыкновенный эмигрант купил себе простой, честный стул для того, чтобы на нем можно было сидеть или, если надо, чтобы его можно было бросить в голову?

Никогда.

Стулья такие еще есть, но таких эмигрантов нет.

— Я ем горький хлеб изгнания, но на блюде в стиле Директории!

Человек отправляется на