История из жизни одного театра - Максим Сергеевич Евсеев Страница 8

училища. Он здесь родился и после училища решил приехать работать в родной город. Хотя, говорят, что его просто не взяли ни в один театр в Москве, а тут у него действительно полно знакомых: все гаишники, авто слесари, владельцы кафе – все его одноклассники или друзья детства. Он в театре на хорошем счету и Генрих Робертович его очень ценит, как актера, дает много ролей. И конечно у него постоянные халтуры в городе: свадьбы, дни рождения, корпоративы. С людьми легко ладит, с начальством, наш директор Вероника Витальевна его очень любит…

– А заведующий труппой? – спросил режиссер, чтобы что-то спросить. Он чувствовал, что актера, с которым он и словом ещё не перемолвился, он уже не любит.

– Иван Яковлевич – нет. Но наш завтруппой, вообще никого не любит и его тоже никто не любит. У него, конечно должность такая, но вы сами видели, какой он тяжелый человек. Ему просто неприятно, что я, как бутафор – реквизитор, хочу стать актрисой. У нас ведь как: нет диплома – нет работы. А я считаю, что это несправедливо. Вот вы где учились?

– В ГИТИСе. – ответил Валерий Владимирович с некоторой гордостью и увидел в глазах собеседницы уважение, которого ему так не хватало все эти дни.

– Здорово! – сказала она. – Нет, я понимаю, что хорошее образование – это несомненный плюс, тем более ГИТИС. Я тоже хочу туда, но на заочное отделение: буду работать и учиться – это, по-моему правильно. Есть свои недостатки, но теорию я и так знаю – я всё-все прочитала: и Чехова, и Станиславского, и Эфроса … А практику смогу изучать непосредственно в театре. Мне бы, честно говоря, тоже бы хотелось на очное отделение, но и так можно. Как вы думаете?

Молодой человек неопределенно кивнул головой. В том смысле, что он разделяет эту точку зрения, но оставляет за собой право на собственное мнение. И хотя у него есть аргументы и за и против, он, несомненно, согласен с Аленой и даже готов в любой момент помочь советом. Вот как много Валерий Владимирович вложил в этот кивок, надеясь, что его визави выберет наиболее приятный для себя вариант, который послужит поводом для их дальнейшего общения. Они некоторое время помолчали. Алена продолжала смотреть на режиссера чистым искательным взглядом, и проблема была только в том, что Валерий Владимирович был уверен, что ждет она от него чего-то конкретного и имеющего отношения к пачке фотографий, которые он по-прежнему держал в руках, а возвращаться к этой теме он был пока не готов. Чтобы не прекращать разговора, он решил продолжить расспросы о жизни Лужского драматического театра, которая его не сильно-то интересовала.

– А вот ещё один – Антон Андреев? Мы с ним пообщались немного, но он мне показался очень … – режиссер стал искать слова, надеясь, что Алена подскажет ему в каком ключе стоит обсуждать актера Андреева. Ведь могло оказаться, что они дружны и высказывания негативного характера в адрес этого актера, могли испортить доверительные отношения с молодой девушкой. Но та не торопилась высказать своего суждения, только лицо её сделалось напряженным и, как показалось Валерию Владимировичу, неприязненным. Тогда он решил, что можно высказать и свое осторожное суждение.

– Вы меня извините, я никого не знаю тут ещё, а мне надо собирать состав исполнителей, поэтому я и спрашиваю. – он немного помолчал и решился. – У нас с ним диалог не очень задался. – девушка, по-прежнему молчала, и молодой человек продолжил. – Тяжелый у него характер. Я не представляю, как мне с ним репетировать, а мне его настойчиво предлагает ваш художественный руководитель. Может вы с ним общаетесь и расскажете про него?

– Я? Нет. Он дружит с Русланом и, наверное, только с ним. Это довольно странно, потому что они очень разные. Генрих Робертович называет их неразлучной парочкой или тихими прохиндеями. Они вместе халтурят, вместе выпивают, вечно что-то придумывают. Вернее придумывает Руслан Алексеев, а Антон с ним за компанию. Ходят слухи, что машина заведующего труппой – это их рук дело.

– Я что-то слышал про машину. Иван Яковлевич в коридоре с кем-то это обсуждал, пока я был в кабинете главного режиссера. Только я не понял, в чем дело.

Алена заулыбалась и с наигранным страхом обернулась на дверь, будто ждала, что из-за нее появиться вездесущий завтруппой.

– Тут вот какая история, – проговорила она и глаза ее загорелись веселым блеском. – У Ивана Яковлевича была машина. Вернее, она и сейчас есть, только ездить на ней нельзя. И он с этой машиной носится, почти как со своим свой заграничным плащом. И все про это хорошо знают, потому что он раньше любой разговор сводил к машинам и начинал говорить про свою тойоту. Она старая, ещё праворульная, он её из Владивостока пригнал. Даже не пригнал, а на поезде привез, и сам, чуть ли не на одной платформе с ней ехал. Очень он ее любит. А ещё он любит дисциплину и порядок в театре, и отпросится на съёмки или на подработку очень тяжело. Иногда актеры с режиссером договариваются и тот их с репетиции отпускает, а Иван Яковлевич, если узнает, ругается, пишет докладные записки на имя директора. Так вот, несколько месяцев назад, под новый год в театре выпускали премьеру, по пьесам Шекспира. Эдакий коллаж.. Но что-то застопорилось из-за художника: актеры готовы, а костюмы и декорации – нет, и выпустить спектакль не можем. У всех халтуры, елки, а Иван Яковлевич сидит на всех репетициях в зале и следит, чтобы актеры не разбегались.

Алена рассказывала эту историю так живо, что Валерий Владимирович залюбовался её живым лицом и немного детской угловатой пластикой.

– У нас в городе самый дорогой ресторан принадлежит двум братьям: Гагику и Рафику Погосян. И там перед новым годом должна была собраться группа старых друзей: бизнесмены, чиновники из администрации, даже зам начальника ГАИ – лучшие люди города. Все друг друга знают, и хотели собраться по тихому, неофициально, но с размахом. А младший, который Рафик, учился с Русланом в одной школе, вот он и позвал его провести этот вечер. Руслан хорошо умеет проводить подобные мероприятия, тем более что со многими из гостей знаком лично. Он, разумеется, и Антона с собой взял. Им и денег много пообещали, и программа у них уже готовая есть, а Иван Яковлевич сидит в зале и не дает им уйти. Режиссер спектакля отпустил, потому что сцена Спида и Лаунса давно готова, а Иван Яковлевич гнет свое: "Все участники