Владимир Ланцберг - И петь нам, и весело петь ! (КСПшные анекдоты от Берга) Страница 9

Когда я пересказал все это Гордону и мы с ним отсмеялись над пикантным соотношением взглядов наших главных, он решил описать это в короткой заметке для рубрики "Светская хроника" журнала "Огонек". Заметка была прочитана всей редакцией, встречена дружным смехом и... отвергнута. На сей раз -- с такой формулировкой:

-- Ну, сколько можно Ивасям на халяву рекламу давать?!

Развелось!

Рассказывает Любовь Лейбзон.

Совещание "оргов" в тогдашнем комсомольском центре "Олимпиец" в Москве. Наверное, 1987 год. Пообщаться с "оргами" приехали маститые -- Берковский с Богдановым, Никитины и Гоша Васильев -- один. После всяких малоинформативных разговоров "о судьбах" авторской песни маститые решили попеть. Доходит очередь до Васильева. Он что-то поет, ему с удовольствием (выраженным предварительно словесно), подпевают и аккомпанируют Никитины. В зале -больше 400 человек из всех регионов. В какой-то момент в конце зала-амфитеатра воздвигается некая фигура и громко просит Гошу спеть "его" песню "Когда я был щенком..." В зале возникает некий пока негромкий шорох... Гоша на сцене застывает с несколько отвисшей челюстью, потом, подумав, объявляет, что у него такой песни нет. Фигура, воздвигшаяся в конце зала, не сдается:

-- Но вы же -- Васильев?!

Шорох в зале крепчает, кто-то уже дергает восставшего, громко объясняя, что это "не тот" Васильев. На сцене в этот момент Никитины что-то бурно объясняют Гоше... Минут через пять все заинтересованные стороны удовлетворены в той или иной степени и концерт продолжается...

Глаза -- зеркало души.

Рассказывает Андрей Козловский:

-- Впервые я участвовал в конкурсе в 1984 году, в "Весенней капели". Тогда я выглядел совсем не так, как сейчас -- ну там, крутой прикид, темные очки... Я спел "Ленку Комиссарову", меня похвалили.

-- Только вот вид у вас какой-то... -- говорит Валентин Вихорев. -- Ну вот эти очки -- к чему?

-- Очки, -- говорю, -- я и снять могу.

И снял.

-- М-да, -- сказал Валентин Иванович. -- Лучше наденьте обратно!

Уменьшительно-ласкательное.

Рассказывает Любовь Лейбзон.

Какой-то из Грушинских. К Сергею Никитину, сидящему на прослушивании, сзади, через плечо, обращается некий претендент с каким-то вопросом:

-- Сережа...

Никитин, повернувшись к коллеге по жюри (не помню, кто), с сарказмом в голосе замечает:

-- Представляешь, пятьдесят скоро, а все "Сережа, Сережа..."! Тут из близлежащих кустов появляется Городницкий в одних плавках и реагирует:

-- А мне -- хоть до смерти "Шурик"!

Озвереешь!

Рассказывает Глеб Щелкунов (Москва):

-- Где-то в 1985 году в одной из аудиторий географического факультета МГУ проходил концерт Владимира Туриянского. Одна из пришедших записок начиналась обращением: "Уважаемый Владимир Егорович! Просим Вас спеть песню... (автор записки, по-видимому, был большой почитатель Вадима Егорова)".

Туриянский сразу же ответил:

-- Во-первых, я не Егорович, и даже не Ягуарович, я -- Львович!

Знакомые песни.

Рассказывает Александр Громозов (Волгоград):

-- На Грушинских фестивалях наша компания (Камчатка, Самара, Ленинград) всегда располагалась под большим деревом на поляне, где 2-я эстрада. Накапливались в Самаре у друзей и выезжали на поляну заранее, чтобы занять место.

Как-то раз приезжаем, а на нем уже какие-то ребята стоят, Даниил и Маша.

-- Ребята, -- говорим, -- это наше место!

-- Ну, что ж нам теперь, уходить? Места много, на всех хватит, давайте жить дружно!

И стали мы делить это дерево с ними. Даже удобно: они приезжают еще раньше и занимают площадку и для себя, и для нас.

А в этом году, в 1998-м, Даниил говорит:

-- Ничего, если еще и мой папа приедет?

-- Да ничего, -- отвечаем, -- и папа поместится.

Приехал папа. Вечерком взял гитару и начал петь. Слушаю -- и сползаю на землю: песни Александра Краснопольского. Я их очень люблю, да где ж теперь их услышишь! И поет, что интересно, хорошо и правильно.

-- Дань, -- говорю, -- а как твоя фамилия?

-- Краснопольский...

Как коллега коллеге...

Рассказывает Алексей Тиматков (Москва):

-- После окончания Литинститута я остался работать в нем же, на очень почетной должности, которую когда-то занимал сам Андрей Платонов, -дворника. Работал я там так успешно, что вскоре сделал головокружительную карьеру -- стал сначала завхозом, а затем и проректором по административно-хозяйственной части. Но не об этом речь.

Так вот, когда я работал дворником, мне регулярно приходилось отскребать от стен своей alma mater афиши некой рок-группы "Прах Шакалла" (именно так -- через два "л"!). Афиши эти появлялись так часто и в таком количестве, что я был уверен, что это очень популярная, много выступающая группа.

В 1998 году я принял участие в московском региональном конкурсе авторской песни. И не только стал лауреатом, но и познакомился с интересными людьми, в том числе с Александром Праховым. Выяснилось, что мы абсолютные коллеги -- оба пишем песни, оба дворники и завхозы (только у меня в жизни эти две профессии расположились последовательно, а Саша ухитряется совмещать обязанности дворника в театре имени Пушкина и завхоза -- в другом месте). Мы поделились нашим дворницким опытом, и вот тут я узнал, что отравлявшие мне жизнь афиши клеил не кто иной как Саша -- лидер самодеятельной рок-группы "Прах Шакалла". Делалось все, конечно, кустарно, афиш хватало только на ближайшие окрестности, но ведь театр Пушкина и Литинститут стоят рядом...

Обидно, конечно, терпеть такое от своего же брата-дворника -- уж он-то мог бы понимать, каково мне приходится... Но с другой стороны -- мы квиты. Как раз тогда в издаваемый мною с друзьями самиздатский литальманах "Алконост" кто-то из общих знакомых предложил стихи некоего А.Прахова.

Мы их не взяли: слабоваты...

А почему бы и нет?

Рассказывает Денис Рогаткин (Петрозаводск):

-- Вблизи поселка Тюменский, где живет Берг, стояла лагерем наша детская группа. В один прекрасный день ребятам сказали, что вечером Ланцберг придет к ним в гости. Во время ужина в лагере появляются человек пятнадцать-двадцать -- мужчины, женщины, дети, с гитарами, фотоаппаратами...

Один из ребят поворачивается ко мне и спрашивает:

-- Что, они все -- Ланцберги?

Ну, очень маленький поселок!

В той же группе произошел такой диалог ребенка со мной.

Ребенок:

-- А что, Ланцберг тоже здесь живет?

-- Почему "тоже"?

-- Да нет... Просто говорят, он такой великий, великий...

Секрет долголетия.

Рассказывает Берг:

-- 26 декабря 1988 года был у меня небольшой по масштабам бедствия концертик в Москве. С билетами суетился Георгий Мурый; от него же я и услышал эту фразу. Сказана она была одним из его сотрудников (а работает Георгий в окружении немногих оставшихся в наши времена при деле людей науки).

Услышав поток информации, в котором фамилия "Ланцберг" перемежалась словами "концерт", "билеты" и "авторская песня" Жорин коллега, которому не надо было объяснять про автора "Оптики" физика Ландсберга, удивленно спросил:

-- Так он еще и поет? Сколько ж ему лет!?.

Тем и знаменит.

От Дениса Рогаткина.

Старый петрозаводский КСПшник в разговоре:

-- А, Юрий Визбор? Знаю, я ему резинку в трусы вставлял.

Я -- не я!

Рассказывает Берг:

-- 1998 год, июль, XXV Грушинский. Ночной концерт на "гитаре". Выступает Александр Дольский. Публика в экстазе. После первой песни не отпускает. Не отпускает и после второй. А -- регламент; пора выходить Вадиму Егорову.

И он выходит, а "гора" скандирует:

-- Доль-ский, Доль-ский!..

-- Считайте, что я -- Дольский, -- вносит Вадим деловое предложение.

Принято без энтузиазма.

Кстати, Юлий Ким был встречен еще более прохладно: в Самаре не "раскручен".

Перевыполнение желаний.

Записал Дмитрий Мурзин.

Валентин Берестов рассказывал, что его покойная жена Татьяна Александрова (автор домовенка Кузьки), услышав, как Высоцкий поет знаменитое стихотворение Андрея Вознесенского "Пошли мне, господь, второго!", сказала:

-- Андрей просил у Господа "второго", а Тот в неизреченной милости своей послал ему первого.

Радужные перспективы.

Рассказывает Леонид Блехер (Москва):

-- Июль 1980-го. Москва хоронит Высоцкого. Среди огромной толпы, затопившей московские улицы, медленно движется компания КСПшников. По их скорбным лицам видно, каким ударом стала для них смерть великого человека. Сквозь толпу к ним протискивается их знакомый -- Миша Байер, на лице которого написано радостное возбуждение. Он обводит торжествующим взглядом небывалое людское море и вдохновенно говорит:

-- Это еще что! Вот когда Окуджаву хоронить будут...

ИДЕОЛОЖЕСТВО

(Термин принадлежит журналисту Валерию Хилтунену)

Секрет вечной молодости.

В своей книге "Непридуманные анекдоты" поэт, переводчик, профессор-филолог Александр Жовтис рассказывает:

-- Вскоре после возвращения из эмиграции в Москву Александр Иванович Вертинский, один из первых наших "бардов" (если не первый), дал концерт в Доме литераторов. Он пел "Чужие города", "Маленькую балерину", "Куст ракитовый" и прочие свои "классические" вещи...