Николай Смирнов-Сокольский - Сорок пять лет на эстраде Страница 96

Когда вы слушали Сокольского, вы чувствовали: это не просто хороший артист, который хорошо читает фельетон (чего бы, кажется, еще?); нет, вы чувствовали, что он умеет горячо спорить, отстаивать свое мнение, что он любит все в искусстве – и живопись, и скульптуру, и поэзию, и прозу. И что не просто любит, а знает все это, знает не понаслышке, не только в пропорции, необходимой для фельетона. /

И действительно, Сокольский любил не только живопись и литературу, скульптуру и поэзию, он любил книгу. Любил давно и страстно……И Сокольский не мог не начать писать о книге, не мог не стать писателем! Не только формально (принят в Союз писателей СССР), но и по существу: он стал писать уже не репертуар для своих выступлений, а статьи, исследования, книги… Лично я был очень рад этому «становлению», потому что книги Смирнова-Сокольского читаю с удовольствием, но… Я все-таки как-то спросил Николая Павловича:

– А фельетоны?

– Если удастся, – ответил он, – написать что-нибудь интересное, буду читать; не напишется – не буду. Хотя, – прибавил он со своей лукавой улыбкой, – я ведь уже имею право на пенсию…

– Что ж, – ответил я ему, – фельетоны – вещь преходящая, а книги, они навсегда…

Бывало, многие из его зрителей, уходя с концерта, говорили: «Слыхали, оказывается этот фельетонист Смирнов-Сокольский еще и книги пишет?! Здорово!» А может быть, через много лет какой-нибудь книголюб, прочитав его «Рассказы о книгах», удивленно скажет: «Слыхали, оказывается этот писатель Смирнов-Сокольский еще и конферировал, и фельетоны читал на эстраде!.. Здорово!» (А. Г. Алексеев, Серьезное и смешное, М., 1972, стр. 268–269).

1959, 15–18 декабря. Москва. Всероссийское совещание по вопросам эстрадного искусства. В своем выступлении на совещании, наряду с вопросом о специфике эстрадного искусства и основными творческими проблемами развития советской эстрады, ставит ряд конкретных организационных вопросов по подготовке новых творческих кадров, о необходимости открытия в стране сети эстрадных театров, а не просто «прокатных» площадок, эстрадной студии и др. Публикует в связи с совещанием статьи «Закрытые двери» эстрадного искусства» («Известия», 1959, 15 декабря) и «Теперь дело пойдет!» («Театральная жизнь», 1960, № 4).

1959, декабрь. Москва. Институт истории искусств. Выступая на научной конференции «Искусство и коммунистическое воспитание народа», говорит о необходимости теоретического обобщения творческого опыта советской эстрады и серьезной принципиальной критики ее практики, о советском стиле эстрадного выступления, о подготовке новых кадров.

«Актеров всех жанров готовят десятки учебных заведений, но ни одного эстрадного училища нет. Здесь все пущено на самотек. Может быть, поэтому так медленно – со скоростью один Райкин в сорок лет – растет эстрадное искусство. Это никуда не годная скорость. А обучив молодые кадры, можно оздоровить весь состав эстрадного искусства». (Из выступления Н. Смирнова-Сокольского. – Сб. «Вопросы эстетики». Вып. 4. Искусство и коммунистическое воспитание, М., «Искусство», 1960, стр. 181.)

1959–1960. В эстрадных выступлениях все чаще и чаще ограничивается фельетонно-сатирическими репризами и конферансом.

«…За свою жизнь Сокольский написал десятки фельетонов; были среди них и отличные и хорошие, были и посредственные и даже плохие. Но артист всегда стремился, чтобы его вещи обращались к самым волнующим вопросам жизни, и в этом заключалось их главное достоинство. Это же достоинство отличает конферансы Сокольского. Мне долго не удавалось увидеть Сокольского в роли конферансье, может быть потому, что он в этой роли выступает в Москве очень редко. Однажды я спросил артиста, как он ведет программу, каких он в этом отношении придерживается традиций.

– Во всяком случае, не тех, – ответил он, – какие сейчас получили широкое распространение. Я никогда не играю сценок или, как их теперь называют, интермедий, имеющих совершенно самостоятельное значение и не связанных с номерами. Если хотите знать, я продолжаю традиции Балиева.

…Услышав, что Сокольский ведет свой конферанс в манере Балиева, я все недоумевал, как он совмещает ее со своей публицистической манерой читать фельетоны. Но вот однажды я приехал на концерт в клуб имени В. Чкалова, на котором Сокольский конферировал, и здесь я убедился, что между Балиевым и Сокольским нет ничего общего, – разве кроме того, что оба они – остроумные люди.

Сокольский выходит конферировать в своем неизменном черном бархатном пиджаке. В артисте не чувствуется никакой позы, ничего от актерского стремления к эффектам. Вы видите, что человек вышел работать, что он стремится как можно ярче подать концерт. Он шутит, разговаривает с публикой, отвечает на ее вопросы, сам ее слегка задевает своими репликами. Когда конферирует Сокольский, между залом и сценой устанавливается тот контакт, который помогает лучшему восприятию всего концерта; концерт идет бодро, весело, легко, непринужденно, профессионалы при этом добавляют: «как пуля»…» (Ю. А. Дмитриев, Николай Смирнов-Сокольский. – «Ежегодник Института истории искусств. Театр», 1958, стр. 128–129.)

1960, 25 февраля. Москва. Принят в члены Союза советских писателей.

«…Можно только удивляться тому, что Н. П. Смирнов-Сокольский не являлся до сих пор членом ССП. Это – подлинный писатель, который много лет трудится (и весьма успешно) на этом поприще. Он – автор тех сатирических фельетонов, которые читает с эстрады. В 1959 году вышел из печати его объемистый литературный труд «Рассказы о книгах». Замечательная книга, которая свидетельствует о таланте его как литератора… Горячо рекомендую его в члены ССП». (Из рекомендации, направленной писателем Г. М. Рыклиным в Секретариат Московской писательской организации.)

1960, сентябрь. Москва. Введен в редколлегию журнала «В мире книг».

«…Последние пятнадцать месяцев жизни Николая Павловича тридцатого числа каждого месяца мы встречались на заседаниях редакционной коллегии журнала «В мире книг». Приглашение войти в редакцию журнала Смирнов-Сокольский принял с чувством признательности и включился в жизнь редакции с присущим ему темпераментом. Он консультировал редакцию по редким книгам и изданиям, проявляя не только глубокое знание предмета, но и дотошность в поисках истины. Читал письма книголюбов и рядовых читателей о судьбе разных книг, охотно завязывал переписку с авторами писем в редакцию. На заседаниях редакционной коллегии Николай Павлович горячо отстаивал одну мысль: «Мир книг безбрежен, и мы обязаны раскрыть этот мир для читателя, и раскрыть такими средствами, чтобы каждая заметка, каждая статья были содержательными, написаны занимательно, читались бы с интересом».

Он, подобно тарану, врывался в разговор о статье, написанной правильно, но сухо: «Скука – враг любого искусства. Раз скучно написано, значит плохо. А плохое печатать не следует, насколько это ни было бы правильно…»

(Л. Кудреватых, Мои современники, М., «Советский писатель», 1964, стр. 426–427.)

1960, сентябрь. В издании Всесоюзной книжной палаты выходит второе издание «Рассказов о книгах» Н. П. Смирнова-Сокольского.

«…У артистов и писателей нередко планы остаются всего лишь планами, – говорит Николай Павлович. – Поэтому я лучше расскажу о том, что уже сделано. Скоро закончу две книги. В первой читатель прочтет о всех прижизненных изданиях книг Пушкина, которых примерно около сорока. Я расскажу, разумеется, не об их содержании – оно всем известно, а историю создания: где напечатаны, в какой типографии, кто издатель, кто цензор, каков тираж, где в это время был Пушкин, кто за него занимался изданием и так далее. Вопрос этот в литературе о Пушкине подробно не освещен, но именно подробности мне и показались весьма интересными. Попутно захотелось рассказать не только о книгах Пушкина, но и обо всех газетах, журналах, альманахах, хрестоматиях и даже песенниках, печатавших произведения поэта при его жизни. Все это тоже оказалось чрезвычайно интересным. Вторая книга – это продолжение вышедших «Рассказов о книгах». В ней немало новых находок книголюба-собирателя. В частности, я рассказываю о рукописном дневнике Ивана Бунина. Дневник не публиковался и сам по себе, даже и без моего рассказа о нем, несомненно заинтересует не только литераторов.[42]

– А каковы ваши планы эстрадной работы?

– Я не делю свою деятельность на писательскую и эстрадную. Мне кажется, что все это одна работа, которой я занимаюсь вот уже сорок пять лет. На эстраде я выступаю не только как исполнитель, но и как автор своих фельетонов. Фельетоны мои, как вы знаете, – это разговоры с людьми на темы, которые, по моему мнению, их в данный момент волнуют. В последнее время меня на концертах часто просят рассказать о книгах. Я читаю эти рассказы и не ощущаю «пропасти разрыва» между ними и моими же рассказами или фельетонами о чем-нибудь другом. Тема пропаганды книги мне кажется такой же нужной и злободневной, как и всякая другая». («Книга и эстрада. Интервью с Н. П. Смирновым-Сокольским». – «Вечерняя Москва», 1960, 3 сентября.)