Мария Кострова - Незаурядная Маша Иванова Страница 10

– Я. Но он тогда был уже твоим бывшим. О настоящем я бы ни-ни!

– А про кого ты сказала, что он самодур и самокретин?

– Про твоего начальника.

– Боже, кто это? – фигура Олеськи подается вперед и замирает в позе охотничьей собаки, учуявшей зайца, а взгляд, наоборот, расслабляется и становится томным.

– Говорю же, твой начальник! Но он реально таким был, судя по твоим рассказам, – Машка не понимает вопроса подруги.

– Да нет же! Кто – он? – Олеська вытягивает длинный палец с алым ногтем по направлению к кухонной двери, в которую только что протиснулась мужская фигура: высокая, мускулисто-подтянутая, облаченная в немного тесные на ляжках джинсы и приталенную рубашку с расстегнутым воротником. Фигуру венчает нормальных пропорций голова с копной темных волос, которым там, пожалуй, как и ляжкам в штанах, немного тесновато.

– Привет! Я – Корольков, – представляется фигура.

– Привет! А мы узнали, – весело отвечает Машка. – Ты забыла закрыть рот, – шепчет она подруге и для верности толкает ее ногой под столом.

Машка стоит на холодном кафельном полу Валькиного балкона. «Подышать и подумать», – так она для себя решила. Она только что поздоровалась с другом своего детства Димкой Корольковым. Перекинулась с ним парой фраз. Он спросил: «Как Анатолий Борисович?». «Не плохо. Пишет мемуары о своей поездке в Африку», – ответила она. «А как твоя мама?», – задала она встречный вопрос. «Стала жаворонком. Говорит, это возрастное. Теперь у них с папой второй медовый месяц», – улыбнулся он. И все. Так чего же теперь ее так колотит и бросает в жар от мысли о том, что Олеська зачирикала с Димкой в своей обычной непринужденной кокетливой манере, а он увлекся и увлек Олеську в соседнюю комнату пощебетать о том, о сем? А, может, и потанцевать. Этого Маша не могла знать, потому как сразу выбежала из кухни и прибежала сюда. И вот стоит теперь здесь с бокалом в руках, в одной не по-ноябрьски тонкой кофточке, накинутой на и вовсе июльское платье. «Как дура!», – зло думает Машка.

– Ну, чего ты тут одна, как дура? – слышит она за спиной.

«Какой противный все-таки у Олеськи голос! – думает Машка. – И интонации, и тембр. Гадость!»

– Что гадость? – спрашивает подруга.

Кажется, Машка сказала последнее слово своей гневной мысли вслух.

– Гадость этот твой беллини – сразу в голову дало, и в жар бросило! – Машка плохо врет, поэтому делает это очень редко и с потупленными в пол глазами.

– Странно! А Димке понравился… Я его угостила, – Олеська сама того не ведая, попадает своим двенадцатисантиметровым каблуком прямо в ноющую середину Машкиной мозоли. – Он тааакооой клеееевый!

– Беллини?

– Димка! Я почему-то в школе не считала его красавцем. И если бы он мне предложил встречаться, то точно сказала бы «нет». А сейчас… – Олеська облокачивается на перила и мечтательно закатывает глаза.

– Ничего удивительного: претензии к достоинствам парней находятся в прямой зависимости от количества свечек на торте. Чем больше свечей – тем меньше претензий!

– Неправда! Я еще молода! А он – реально хорош!

С этим Машка не может не согласиться, поэтому грустно вздыхает и допивает напиток, глядя на мельтешащие внизу огни всего полчаса как вырвавшихся из столичных пробок авто.

– Эх! Так хочется любви и ласки. Хотя бы предварительной! – Олеська встает рядом с подругой и снова влезает в ее интимное пространство, пристально заглядывая в глаза: Как считаешь, у нас сегодня с Димой будет секс?

– А ты ноги и подмышки брила? – серьезно спрашивает Машка.

– Ну, естественно!

– Тогда секса не будет. Самые важные события в жизни женщины происходят именно тогда, когда у нее не вымыты волосы и не побриты подмышки. Закон подлости!

– Да ну тебя! – Олеська разочаровывается в собеседнице. – Зануда!

Мобильник уже в третий раз выводит на экран «Олеська Школа». Звук отключен, поэтому о звонке сообщает лишь яркий пульсирующий свет. «Не хочу ее слышать, – думает Машка. – Опять будет просить проверять. И не кого-нибудь, а его – Димку. Или еще хуже – начнет рассказывать подробности их с Корольковым секса». Машка уже неделю не разговаривает с Олеськой. Вообще ни с кем не разговаривает и не выходит из дома. Хорошо хоть есть интернет и сайты с доставкой продуктов – а то так и с голоду умереть можно. Снова светится экран мобильного: «Папа». Придется взять.

– Алло!

– Попалась! – радостный Олеськин голос вызывает неконтролируемую улыбку. – Значит, ты принципиально не берешь, когда именно я звоню!

– Ну да, – сознается Маша. – А как ты раздобыла папин мобильник?

– Заехала к твоим домой и попросила тебя набрать. Делов-то! – Олеся очень горда собой. – А почему ты со мной говорить не хочешь? Из-за Димки?

С одной стороны, дружить долгие годы – это просто замечательно, но с другой стороны, подруга за эти годы изучает тебя настолько, что может угадать твою мысль еще до того, как ты ее подумала. А уж такие мелочи, как реальная причина обиды или недовольства, вычисляются еще быстрее.

– Ну не знаю… – все же пытается сохранить интригу Маша.

– Ну и зря, – не слушает подруга. – У нас ничего не было. Ты была права – зря я тогда ноги побри… Ой, Маш, я тебе со своего телефона через пять минут позвоню, из машины, ладно? А то твой папа тут рядом стоит… Только ты бери трубку, ладно?

– Обещаю, – улыбается Маша и отключается.

Через пять минут Олеська не перезванивает. Зато через пятнадцать заваливается к Машке домой. Румяная и красноносая – похоже, Новый год будет самый всамделишный – морозный и со снегом. Хотя за недели все еще может кардинально измениться.

– Хо-хо-хо! – воспользовавшись сходством своего носа с носом всем известного новогоднего деда, Олеська не только характерно приветствует подругу, но и достает красный мешок. Правда, полиэтиленовый. Но подарки в нем что надо – глинтвейн, полуготовый, в коробочке и эклеры, совсем готовые, в пластиковом боксе. – Это – разогревай, это – выкладывай на тарелочку, – командует Олеська. – И не перепутай, Кутузоу!

– Готово! – кричит Маша с кухни, – направляй сюда своих оленей, Баба Мороз!

– Олени у Санта Клауса, – Олеська садится за небольшой круглый стол в нише у окна.

– А наш дедуля на чем передвигается?

– На общественном транспорте, наверное…

– Угу. Поэтому к деткам он приезжает уже немного пьяненький – надышавшись перегаром от соседа по вагону метро, – Машка улыбается и щурит хитрые голубые глаза, чувствуя не без доли счастья, что жизнь и отношения с лучшей подругой налаживаются.

– Ну, и о ком, ты думаешь, он весь вечер расспрашивал? – Олеська отхлебнула глинтвейна и рвется в бой. Маша сразу понимает, что «он» – это не Дед Мороз.

– Обо мне?

– Гогагливая! – произносит Олеська с эклером во рту. – Спрашивал, как у тебя дела, вышла ли ты замуж, ну и все такое.

– И ты, конечно же, выложила ему, что я синий чулок в вечной депрессии?

– Что я, больная?

Машка задумывается.

– Ну, ладно! Иногда я могу что-нибудь эдакое отколоть! – соглашается Олеська. – Но на этот раз я сделала усилие над собой и подумала.

Машка аплодирует.

– Издевайся, издевайся! А я, между прочим, о твоем личном счастье пекусь!

– Спасибо, друг! Но и я, согласись, не одну пару-тройку твоих ухажеров проверила, и ничего – не вменяю тебе это!

– Угу, а сейчас ты не этим занимаешься? – улыбается Олеся. – Ну так вот. Я решила – Корольков – это то, что тебе надо.

– Тот, кто мне нужен, – поправляет Маша. – А то какой-то неодушевленный предмет у тебя получился – «то», «что»…

– Да, Мария Анатольевна! Можно сесть?

– Ну прости… Знаешь, я ерничаю, потому что понимаю, что ты права. Я тоже не могу не думать о нем. И абсолютно в том же ключе: «он – тот, кто мне нужен».

– Вот и отлично! Чего же мы ждем? Давай звонить ему!

– Прям сразу?

– Ну, года два в запасе у нас еще есть… давай подождем…

– Олеся, я так сразу не могу.

– ОК. Давай посмотрим твой гороскоп на сегодняшний день, а уже потом позвоним.

– Ты веришь в гороскопы?

– Только когда они обещают что-то хорошее. Это помогает настроиться на позитив. А в плохие – не верю. То же самое со снами – верю только в хорошие предсказания. Ну, что там у нас? – Олеська открывает любимый сайт с гороскопом. – Так… Весы… Нет. Рыбы… Тоже нет. О! Значит, нынче ты у нас будешь Водолеем! «Сегодня Вы будете пользоваться редким успехом у противоположного пола». Ну и все, дальше – про деньги… Короче, звони Димке!

Вот уже полтора часа они сидят на скамейке в Камергерском переулке. Небо дарит белые снежинки, фонари – желтый свет. Мягко. Холодно. Но хорошо. Присели, чтобы решить, в какую кафешку завалиться, но так и зависли – зацепившись то ли попами за скамейку, то ли языками за разговор. Он увлеченно рассказывает про свою тренерскую работу и талантливых детишек, о том, как будет открывать с партнерами свой плавательный центр с ультрасовременным бассейном, она кивает головой и тоже думает о плавании… точнее о том, что тонет в его глазах. Они серые с карими искорками, светлые, добрые и смотрят на нее так тепло!