Александр Котов - В шутку и всерьез Страница 13

Ох, этот"шахматный" мозг, как часто и неожиданно он будоражит гроссмейстера! Закончив партию с Фурманом из чемпионата СССР 1963 года вничью, Ратмир Холмов спокойно лег спать. Утром он проснулся в волнении: ночью его мозг отыскал семиходовый путь к победе!

Назавтра после бессонной ночи ты вновь на сцене огромного турнирного зала. Какая нужна воля, чтобы заставить уставшую голову работать с обычной точностью! А ведь тебе предстоит схватка с уверенным противником. Вчера он победил, полон сил и надежд на новые успехи. А ты… Велика разница между состоянием шахматиста, одержавшего даже рядовую победу, и потерпевшего поражение!

В чемпионате СССР 1940 года – моем первом выступлении в качестве гроссмейстера – я проиграл первые пять партий. Это был форменный нокаут, и я искренне удивился, когда после такой серии сумел выиграть одну партию. Художник нарисовал меня сидящим в палатке и жарящим на вертепе пять нанизанных на палку "баранок". Неприятно было смотреть на эту карикатуру! А вот в Сальчобадене в 1952 году межзональную битву я начал, набрав девять с половиной очков из десяти первых встреч!

Есть три типа шахматных бойцов. Одни расстраиваются после поражений настолько, что затем безудержно катят вниз, проигрывая партию за партией.

– Мне бы только дождаться его поражения, – говорил Мигуэль Найдорф о своем конкуренте в турнире – талантливом венгерском гроссмейстере Ласло Сабо.– После первого полученного нуля Сабо играет в два раза слабее, чем тогда, когда в его турнирной графе одни единицы.

Есть шахматисты, которые играют после проигрыша так, будто ничего не случилось. Поражение на них не действует, их спортивная форма остается неизменной. Таковыми были Эммануил Ласкер, Милан Видмар, таков Михаил Ботвинник.

Наконец,. существует еще более редкий тип бойцов. Этих поражение только мобилизует. Блестящим представителем подобного типа шахматистов был великий русский чемпион Александр Алехин.

Сказанное не следует понимать буквально. Нет шахматистов, которых не расстраивал бы записанный в турнирную табличку нолик. Но одних он надолго расклеивает, у других же незамедлительно вызывает творческий подъем. Не трудно понять, что последние являются самыми совершенными бойцами, способными на высшие спортивные достижения.

Конечно, каждый переживает неудачу в зависимости от своего характера. Шахматист должен учиться верно реагировать на поражения. Прежде всего нужно уметь успокоить себя, не считать проигрыш "вопросом жизни и смерти". Следует также объективно оценивать свою силу и в то же время уважать противника. Правильно относиться к неприятелю – важнейшее качество. Оно поможет реже оказываться "на щите" и легче переносить неудачи. Многие талантливые мастера "погибали" в ответственных состязаниях из-за того, что недооценивали слабых, по их мнению, противников. И здесь примером для молодежи может быть Ботвинник. Посмотрите, с каким напряжением он ведет любую шахматную партию. Пять часов не поднимается он со стула, независимо от того, гроссмейстер перед ним или перворазрядник.

Но есть разительные примеры совсем другого отношения к противнику. В одном американском турнире молодой мастер Шервин "осмелился" долгое время конкурировать с "самим" Самуилом Решевским. Тур шел за туром, а Шервин ни на йоту не отставал от прославленного гроссмейстера. Наконец наступил день, когда имеющим одинаковое количество очков лидерам предстояло встретиться между собой.

– Это что же, вы собираетесь стать в турнире выше меня? – спросил Решевский, садясь за доску. Шервин пожал плечами. – Придется мне вас сегодня остановить!– пригрозил гроссмейстер.

Шервин посмотрел на него с удивлением.

– А если случится наоборот? – спросил он Решевского.

– О, этого не произойдет в ближайшую тысячу лет! – отпарировал самоуверенный чемпион.

Партию выиграл Шервин. Принимая поздравления противника, молодой мастер не удержался и воскликнул:

– Сэмми, как быстро летит время!

Или вот характерные реплики самоуверенного любителя, играющего с партнером серию партий. Проиграв первую, раздосадованный шахматист замечает:

– Я сделал грубую ошибку. Моя позиция была выигрышной.

Расставляя фигуры после второго поражения, он философствует:

– Не могу же я выигрывать все партии.

– А вы не так плохо играете! – оценивает он силу противника, выигравшего третью партию подряд.

Получив мат в четвертой, он признается:

– Я вас недооценивал.

Будучи разбитым в пятый раз, снисходит:

– Пожалуй, вы играете в мою силу!

Подобное самолюбование тонко высмеивал московский мастер Вениамин Блюменфельд. С присущим ему юмором и завидной самокритичностью он писал:

"Моя скромность общеизвестна. Вы можете спросить об этом у гроссмейстера А. Нимцовича, которому я предложил ферзя вперед, после того как проиграл ему пять партий подряд на равных".

Если ты верно оцениваешь силу противника, так же как и собственную, то перенесешь без особых мучений поражение. Если же считаешь соперника ничтожеством, тогда, конечно, проигрыш ему покажется унизительным и обидным.

Лучшие шахматисты мира точно знают уровень своего мастерства. Мало кто из них полагает, что играет сильнее, чем Александр Алехин, Михаил Ботвинник, Тигран Петросян. Но были и есть шахматисты, которые усердно занимаются самовосхвалением. Чаще всего такие необъективные игроки в турнирах выглядят весьма убого.

История заботливо передает из поколения в поколение все случаи нескромных высказываний и поступков. Эти примеры весьма поучительны.

Кто, по-твоему, самый сильный шахматист в мире? спросил однажды Мак-Доннель – один из сильнейших мастеров прошлого века – своего английского коллегу Берда.

Большинство, не колеблясь, называет Морфи, – ответил Берд. – Некоторые указывают на Стейница, на Цукерторта или Блекберна. Но, на мой взгляд, есть еще один мастер, который стоит на том же уровне, что и Морфи, Стейниц, Цукерторт. Это англичанин Боден. – Подумав еще несколько секунд, Берд добавил: – Но знаешь ли, если бы Боден сыграл матч со мной, он не выиграл бы ни одной партии!

Англичанину нипочем было, что Боден ни разу не становился призером ни в одном международном турнире и любителям не была известна ни одна сыгранная им партия.

Немецкий шахматный теоретик и победитель многих международных турниров Зигберт Тарраш тоже страдал отсутствием скромности.

У меня с вами может быть только один разговор из трех слов, – заявил Тарраш чемпиону миру Эммануилу Ласкеру, когда в 1908 году шла речь об условиях их матча за мировую шахматную корону.

– Вот как! – воскликнул Ласкер. – Какой же?

– Шах и маг! – отрезал самоуверенный Тарраш.

Неизвестно сколько шахов объявил Тарраш Ласкеру, но вот матов – ничтожное количество. Зато спокойный и выдержанный Ласкер постоянно выигрывал у своего соотечественника, заставляя его горько сожалеть о неосторожно оказанных словах.

И в наши дни встречаются случаи явно ошибочной оценки собственной силы. У кого, например, возникнет сомнение в превосходстве советского гроссмейстера Михаила Таля над американцем Палом Бенко?! Пожалуй, ни у одного шахматиста в мире, кроме… самого Бенко.

На турнире претендентов в 1959 году Бенко проиграл Талю три партии. Перед началом четвертой встречи с лидирующим в турнире Талем Бенко начал вдруг жаловаться коллегам и судьям:

– Я не могу играть с Талем!

– Почему?

– Он гипнотизирует меня.

Подобные заявления не новы в истории шахмат. Точно так же когда-то говорил уже известный нам Тарраш, утверждавший, что Эммануил Ласкер спасает многие безнадежные позиции при помощи гипноза. Шахматисты лишь посмеивались над подобной чепухой…

Бенко демонстративно явился на четвертую партию с Талем в черных очках. Нашел-таки защиту против гипноза! Всегда умеющий отыскать шутливый выход из любого положения, Таль вскоре тоже нацепил черные очки. Пять часов сидели они друг против Друга, оба в черных очках, словно марсиане или электросварщики. В конце концов Бенко просмотрел очень сильный ход Таля и вновь проиграл. Теперь американец объяснил свое поражение тем, что в темных очках он… просто ничего не видел!

Нужно уважительно относиться ко всякому противнику, даже если он не известен тебе.

– Любого встречного я считаю мастером до тех пор, пока он не докажет мне обратного! – шутит москвич Василий Панов.

Что происходит даже с самым скромным шахматистом, когда он забывает это правило, читатели у"идит из следующей истории.

Однажды московский мастер Сергей Белавенец играл с кем-то партию блиц в шахматном павильоне Парка культуры и отдыха имени Горького. Сидевший рядом юноша сделал замечание по поводу какого-то хода. Может, Белавенец проигрывал в тот момент, может, замечание было несколько резким, только Сергей не на шутку осерчал и предложил обидчику матч на ладью вперед.