Дмитрий Алейников - Контора Страница 14

— Так. И что нужно сделать?

— Нужно... привести его к тебе, чтобы ты записал его в эти... представители?

— В дилеры! Молоток, Леха! Башка у тебя варит нормально. Мы записываем его в дилеры, он экономит десять процентов и половину отдает нам за труды!

— И что, по двести пятьдесят грина с каждого покупателя? — Леха слегка опьянел от открывшейся перспективы.

— Ну, не с каждого, — осадил его Рома. — Нужно смотреть, кому можно предлагать, кому нельзя. Это я тебе еще объясню поподробней. Если видишь, что человек мутный какой или, скажем, уже покупал у нас чего, — лучше не рисковать. Не жадничай, и все будет пучком!

— Так мы, получается, накалываем свою фирму?

— А ты что, заранее стал патриотом?

— Нет... — Леха слегка помрачнел. — А если... поймают?

— Как? И кто станет тебя закладывать? Клиент? Зачем ему это? Чтобы заплатить побольше денег? А возникнут вопросы — отбрешемся, чай, не впервой. Но если ты против...

— Шутишь! Я просто спросил.

— Ну а я просто ответил. Ладно, давай я тебе расскажу про житье-бытье в столице...

ГЛАВА V

— Ну, Петро, удружил так удружил. — Тесть, заложив руки в задние карманы джинсов, прохаживался вдоль распакованного оборудования. — Порадовал, зятюшка, порадовал...

Челышев молча улыбался в ответ. Скромничать и умалять свои заслуги фразами типа «да чего уж» или «пустяки, не стоит» он не собирался. Какой бы шишкой ни был его тесть, но он, Петр Челышев, тоже щи не лаптем хлебает. Просто прогибаться перед могущественным родственничком он не намерен: пусть этот пуп земли оценит оказанную услугу по достоинству и запомнит накрепко за собой этот должок. Положим, три штуки баксов, сэкономленные тестю Челышевым, — деньги небольшие, но вот то, что отделка у машинок не серийная и подобной, как и хотелось честолюбивому местечковому олигарху, за сто верст не сыскать... Хотел тесть отхватить нечто — получите, будьте любезны, но распишитесь в своем уважении. Хватит уже смотреть на зятя как на подмастерье!

— Молодец, Петро. — Тесть вытянул сигарету из втиснутой в карман рубашки пачки и воткнул ее между мясистыми губами.

После секундной паузы Виктор Степанович повернулся к собеседнику с выражением крайнего недоумения на лице. Он рассчитывал, что зять предупредительно поднесет ему зажигалку, но этого не произошло. Пришлось знаком попросить его сделать для пожилого человека это нехитрое одолжение.

Петр Владимирович отреагировал на жест незамедлительно, но без суеты. Ни к чему суетиться. И угадывать желания тоже ни к чему, это лакейское дело, а он — не лакей. Крохотный эпизод с зажигалкой остался незамеченным для инженера, электрика и прочих, суетившихся в зале, но был изрядно важен для определения взаимоотношений между мужчинами. Крохотный эпизод оказался точкой над «i» в расстановке сил.

Петр Владимирович оказал услугу, о которой его не просили. Услуга оказалась кстати. Оставалось выяснить, сколько она стоит. Прояви Челышев хоть на йоту подобострастие, дай хоть один шанс подумать, что поступок его — заурядный подхалимаж проштрафившегося подмастерья, и судьба его будет решена. В лучшем случае тесть одобрительно потреплет его по плечу и скажет пару слов похвалы.

Не за это бились! Петр знал себе цену и вел себя как человек, ее знавший. Он не суетился во время разгрузки контейнера, не пытался помогать. Это — работа подсобных рабочих. Его, Петра Челышева, стезя — организация торговых операций. Он, конечно, даст прикурить папаше своей супруги, если тот попросит, но не более того.

Виктор Степанович провел рукой вдоль пустых еще полок работающего холодильника и удовлетворенно кивнул, ощутив заполнявший рабочее пространство холод.

— Работает, — констатировал он, оборачиваясь к зятю.

— А чего бы ему не работать? — не сумев скрыть довольной улыбки, ответил Петр Владимирович.

— Ну мало ли. Дорога дальняя. Из самой Италии?

Челышев не счел нужным отвечать на этот вопрос. Все знали, откуда прибыли холодильники. Это на базаре, покупая картошку, можно кривить рожу и переспрашивать двадцать раз: «Не мороженая? Правда, не мороженая?», надеясь сторговать еще по алтыну с килограмма.

— Ну что ж. — Виктор Степанович глубоко затянулся, обратив в пепел добрую треть сигареты. — Я считаю, сделка состоялась. Меня все устраивает.

Челышев мог себя поздравить с успехом. Следовало для порядка поставить закорюки на паре документов и откланяться, оставляя чванливого тестя в должниках на самый неопределенный срок. Он уже расстегнул свою папку, чтобы извлечь необходимые бумаги, но Виктор Степанович предупреждающе махнул рукой.

— Что мы будем тут на коленях раскладываться? Пойдем в кабинет ко мне. Сядем, как белые люди. Заодно, глядишь, хлопнем по стаканчику, покалякаем о том о сем. Есть у меня к тебе дело...

ДЕЛО. У тестя вдруг появилось к нему дело. Радоваться этому или кручиниться? Во всяком случае, Петр Челышев перестал чувствовать себя бедным родственником.

Не припоминаю, говорил ли я о своей идее насчет открытия тотализатора в «Конторе»? Скажем, кто как пройдет «тест Талльской». Некий букмекер — приватно, разумеется, чтобы не прознало руководство и не прослышали болтуны, — принимает ставки: «пройдет», «не пройдет», «скорее пройдет» и прочее. Варианты можно обмозговать и сформулировать должным образом, если взяться за дело всерьез. Все равно в курилках и по пути к метро большинство служащих обсуждало происходящее в родной фирме и строило прогнозы на будущее, далекое и недалекое. Многие даже относительно этого будущего спорили. А раз люди уже спорят, так что проку им спорить за здорово живешь? Пожалуйте сделать ставку: «Кто станет начальником отделения на Марксистской?», «На какой машине приедет главбух из турне по Европе?», «В какой цвет покрасят стены в коридоре по окончании ремонта?». Спорьте, люди!

Пожалуй, не просто было бы этому букмекеру просчитать ставки в отношении «теста» для Роберта Мастеркова. С новыми людьми всегда тяжело. Сколько везунчиков срывали банк, делая ставки на «серых лошадок»! И не сосчитать...

Что же до Мастеркова, то можно, конечно, «плясать» от того, что выглядел этот парень записным клоуном, и, следовательно, оценить его шансы как ноль с небольшим, но знающий свое дело букмекер по такому пути не пойдет. Тупиковый это путь. Тупиковый уже потому, что испытательный срок упомянутому клоуну все же назначили. Выходит, есть под непробиваемым с виду скафандром «рыжего» нечто скрытое от праздного ока, нечто такое, что позволило ему благополучно пройти собеседование в отделе персонала. Не каждому же пришедшему с улицы человеку вешают на грудь бейдж с его фамилией и логотипом «Конторы», где значится, что данный избранник — сотрудник отдела продаж. Многим соискателям указывают на дверь безо всяких испытаний, а этому парню не указали. Неспроста же.

Если взвешивать шансы объективно, то нельзя не отметить редкий для российских клерков талант Роберта: знание китайского языка. Черт его, конечно, знает, зачем «Конторе» Мастерков, но кто может знать о планах руководства? Опять же, когда из всей информации известны только возраст, образование и способность к иностранным языкам, выбирать не приходится.

Сдается мне, что, даже прочитав о Роберте Мастеркове самое полное досье, составленное в лучших традициях спецслужб и шпионских боевиков, ни один букмекер и ни один заправский игрок не смогли бы сделать верную ставку. Предположить, что неуклюжий парень в женской жилетке выкинет то, что выкинул, а тем паче сделать на это ставку не решился бы ни один здравомыслящий человек.

В первый свой рабочий день новоиспеченный сотрудник отдела продаж Роберт Мастерков появился в «Конторе» с букетом. Пять длинноногих бордовых роз, спеленутых в раскрашенную пленку и пересыпанных этой травкой... Ну, знаете, такие веточки с маленькими белыми цветками, их всегда добавляют в букеты... Короче говоря, богато выглядел букет, не стыдно и дарить.

Мастерков занял нишу между двумя холодильниками и, аккуратно положив букет на итальянский прилавок, замер, воззрившись на дверь, очевидно поджидая ту или того, кому цветы предназначались.

Пришедшие пораньше имели возможность лицезреть новобранца с букетом. Они косились на замершего в выбранной нише юношу и, понизив голос, перебрасывались остротами и версиями относительно предназначения букета. Подходили другие сотрудники, им сообщали о примечательных подробностях появления на работе нового менеджера, делая многозначительные лица и чуть заметно кивая в направлении, куда нужно осторожно взглянуть, чтобы, «не выходя за рамки», воочию увидеть чудака, спутавшего, очевидно, первый день на работе с первым посещением школы.

Всех, разумеется, занимал вопрос: кому цветы? Тут же родилась версия, что у юноши в рядах конторы есть некая патронесса, которой он и намеревается выказать признательность за свое трудоустройство. Так себе версия. Ни один добрый человек, каким бы тщеславным он ни был, не желает афишировать своего протеже, тем более столь явно. Так что лишь последний идиот мог в первый же день сдать своего покровителя со всеми потрохами. Неужели этот клоун настолько глуп?