Любовь Тильман - Сны над облаками Страница 15

Разума, праправнука Культуры,

Что горит, но тих в своей улыбке,

Плачет, но смеются партитуры.

Нежность – это тёплое мгновение,

Когда страсти буря отпылала,

Есть ответы все, и все решения,

Но уже нельзя начать сначала.

Здесь свой опыт каждого тиранит.

Каждый вновь боится ошибиться.

Когда страсть всё сердце нам изранит,

Нежности лишь разрешим пробиться.

Ах, как сладко пелось

Ах, как сладко пелось. Жаль, что отыгралось.

Только строчек смелость. Только жизни малость.

А в Душе так много нежности и жажды.

Голос твой услышать мне б ещё однажды.

Мне б тебя увидеть с милою в обнимку,

И с открытым сердцем улыбнуться снимку.

Строчками промчаться городом, и лугом.

И не расставаться с Милым Добрым Другом.

И какая разница, что там приключилось?!

Главное, что праздником жизнь преобразилась,

Что Душа летела, пела в облака.

Вот и отзвенела, вот и отпылала,

Но твоя улыбка звёздочкою стала,

Светлым огонёчком мне из далека.

Ветры тучи гоняют, и иллюзия восстаёт

Ветры тучи гоняют, и иллюзия восстаёт,

Словно тучи стоят, а месяц по небу плывёт.

Остроносой лодочкой, горбушкой белого хлеба,

А горизонтом – огни городов в полнеба.

Отклик обретя, Душа

Отклик обретя, Душа,

Прикликая мира ласку,

Сочиняла нежно сказку,

Опыт жизни вороша.

Смолкли звуки и пропали.

Крылья музыки опали.

Стало тихо. Белый лист

Вновь непогрешимо чист.

Я влюбилась в строчки

Я влюбилась в строчки, чуть смешливый лад.

В них, как уголёчки, буковки горят,

В ум твой, и познания, и в твою тактичность,

Признаки внимания, сердца поэтичность.

И неважно, сколько лет

Прожил кто на свете.

Имени и даты нет,

Лишь никнейм в Инете.

Сменишь аватар и ник,

И исчезнешь, как возник.

Эта любовь виртуальная,

Смешная и нереальная.

Любовь? Может только – восторг,

Твой образ из сердца исторг?

Ты меня не увидишь, я тебя не узнаю,

Наши судьбы коснулись по самому краю.

Словно в детстве – восторг, обожанье немое!

Как бы мы ни назвали – это – нечто иное.

Слова текут, невнятны и не чётки

Слова текут, невнятны и не чётки,

Я их перебираю, словно чётки,

И складываю за рядком рядок.

И вот уже кончается листок.

Читаю – не могу не удивляться:

Не строчки – мысли по листку струятся.

Мои? Чужие? Как пришли? Откуда?

И чем достойна я такого Чуда?!

Спит котёнок, зевая сладко

Спит котёнок, зевая сладко,

Разрываясь, трещит шутиха…

Время снова, кошачьей лапкой,

Новый Год подпускает тихо!

Он идёт в мишуре и блёстках,

Он взрывает шары огневые…

И стоят на всех перекрёстках

Чудо-Ёлки – его часовые!

И все взрослые – словно дети,

Достают вновь свои игрушки,

Нам известные уж столетия -

Звёзды, шарики да хлопушки.

Что-то куплено суперновое,

Что разбилось, что затерялось…

Блюдо праздничное, знакомое

На столе вновь обосновалось…

Время, тихо вздохнув, вдруг сжалось,

Сквозь года прорезав туннель.

И стремительно в дом ворвалась

Всех прошедших веков метель.

И представились, как живые,

Не прожитые нами дни,

Сквозь летящие, огневые,

Бертолетовые огни!

Ушедших Снов ещё не стёрся след

Ушедших Снов ещё не стёрся след.

«Ни от тюрьмы, ни от сумы не зарекаюсь»,

И от стихов своих не отрекаюсь.

За все их сказки – мне держать ответ.

Погружаюсь в твоё молчание

Погружаюсь в твоё молчание,

Как в пучины холодных вод.

И заканчивается кислород.

И затягивает отчаяние.

И болезненны и смешны

Резь в глазах и боль перепонок…

А порог жизни очень тонок:

От разрыва – до тишины.

Крепко держат объятия вод.

Изнутри наполняясь бедой,

Растворяюсь, тону, и вот

Уж сама становлюсь водой.

По поверхности все корабли.

Их небрежно волной качаю.

А сама – всё пеной по краю

Такой близкой недавно земли.

Оставаясь со мной

Оставаясь со мной, покидают друзья.

Всё, что близко – уходит далёко.

И вернуть ничего к сожаленью нельзя.

И обидно. И так одиноко.

Сердце полнится грустью, впадая в Ничто.

Разум ищет и ищет причины.

И лишь только Душа понимает про то,

Что ни мы, ни они не повинны.

Ф.Я. Пора взрослеть

Пора взрослеть? – Да не смеши, мой друг.

Под старость лет? Взрослеть? С чего бы вдруг?

Давно уже пора раздать наследство,

Расслабиться, и тихо падать в детство.

Порой рождаются стихи, как по заказу

Порой рождаются стихи, как по заказу,

Вдруг, неожиданно, приходит всё и сразу,

Бывает, ночью будят ото сна.

Их мысль тебе прозрачна и ясна.

Событья их тобой не пережиты.

Откуда? Чьею памятью сокрыты?

А иногда их пишешь на заказ,

На праздники срифмуешь пару фраз.

Ведь можно научить и обезьяну

Всё рифмовать легко, и без изъяну,

Рождая штампы штампов прошлых лет.

Я памятник воздвиг – писал Гораций.

Державин, в перевод, своих внёс раций,

И текст списал ещё один поэт.

Вот так, переплетаясь временами,

Одни сюжеты всё играют нами,

Стоит на месте, хоть «идёт» процесс.

Лишь антураж чуть изменил прогресс.

Летят снежинки

Летят снежинки, падают кружась.

Разбит флакон, и оборвалась вязь

Там где-то в вышине.

Но взгляд не проникает.

И из себя, вовне,

Дождь землю поливает,

Снежинкой каждой в капельку струясь.

Барьер преодолён,

Уже не удержаться

И не восстановить утраченную связь.

Лишь щёчкой капельки,

Упав, к земле прижаться.

И в ней пропасть.

Отчего вдруг хард нас покидает

Отчего вдруг хард нас покидает?

Улетает? В тёплые края?

И что делать, когда так бывает?

Или все надежды наши зря?

Может он когда-нибудь вернётся,

Память всех событий возвратив?

Или навсегда уж расстаётся,

Наработки тупо прихватив?

Если так, рукой ему помашем,

Жаль нам, но лети, найдём другой.

Мы не ожидаем, когда пашем,

Что, летя, он всё снесёт с собой.

До свиданья, хард мой, до свидания,

Без тебя я справлюсь как-нибудь,

Но послушай, ты бы на прощание

Данные не мог бы в комп вернуть?

Живой Огонь Летел

Живой Огонь Летел сквозь расстояния,

Соединяя нитями сознания

Иллюзии чудные виражи.

Его смиренно принимало тело,

То стыло, то пылало и горело,

И были многолики миражи.

Весь мир звенел, хрипел, стонал струною

Под этой Жизнь Творящею Волною,

И Театр Бытия в Ней восставал…

И только тихо женщина рыдала

Над Глобусом – подобием овала,

Глядя сквозь Жизни Призрачный Кристалл.

Ночь стирает суматоху дня

Ночь стирает суматоху дня,

Выплетая призрачные ткани,

Размывает всех событий грани,

Тяжелит, усталостью пьяня.

Ночь колдует жёлтою луной,

Раскрывая театр своих иллюзий.

Тысячи контузий и конфузий -

Мизерная часть игры ночной.

Тени Ночи странны и резвы,

Словно не привязаны к предметам,

И мышей летучих пируэтам

Страх дивится с черноты листвы.

Шорохами полнятся ветра,

Вот ещё чуть-чуть и круг замкнётся,

Утро новым светом обернётся,

И опять продолжится игра.

Зачем всё надо называть

Зачем всё надо называть?

Названье пригвоздит картину,

Иссушит слов пластичных глину,

Не даст иначе прочитать.

А для воды тишина – хуже смерти

А для воды тишина – хуже смерти.

В ней всё живое губит застой.

Вязкая тина плетёт свои сети,

Обозначая болотный покой.

Жизнь её только в волнах да в бурлениях,

В дерзких полётах на крыльях ветров,

В спорах с горами, долгих падениях,

Бессильных разливах меж берегов!

Ф.Я. Быстро как жизнь кончается

Быстро как жизнь кончается.

Только не надо маяться.

В этом ведь разницы нет -

Сколько с тобой нам лет.

Нет уже гривы львиной,