Djonny - Сказки темного леса Страница 16

Некоторые «игроки», подобные Эрику, использовали меч в качестве важного дополнения к собственному костюму. Они научились кривляться с ним различными способами, но реальной опасности при этом не представляли. В вечной заботе о том, чтобы на игре «никого не ушибли», Эрик разработал систему тренировок, при которой боец приучается умышленно задерживать свою руку. Для этого приходится тормозить клинок, начиная с середины ударной траектории, из-за чего из динамики пропадает самое главное — хлесткость. При длительной практике вырабатывается мышечная память, и нанести по-настоящему хороший удар становится практически невозможно. Но не все смотрели на мир подобно косорукому Эрику. Люди из Берриной тусовки ввели в обращение пластиковое вооружение (дефицитный на тот момент текстолит, считавшийся меж людьми признаком определенного положения) и взяли на себя труд научиться работать такими клинками. Они сплавили воедино спортивное фехтование и сабельный бой, породив красивую и в то же время достаточно гуманную технику. Требующий профессионализма и хорошей реакции, их стиль быстро стал подлинным украшением боев между одиночками и небольшими группами игроков.

Вторым подходом был завезенный из столицы «навал».[28] Его разработали и воплотили в жизнь специалисты из московского «Города Мастеров», а импортировал его в наш город жадный до всего нового Морадан. «Навал» ему очень понравился, и он взял его как базовый метод для своего будущего Хирда.

Чтобы вам было понятно, «навал» — это щитники, рвущие в бою дистанцию, словно спортсмены дзюдо. Это липнущая к телу противника плоскость, из-за которой наносит бесконечные удары короткое жало — профессиональный атрибут подлинных мастеров щитового боя. Впоследствии, при эскалации командного противостояния и общем ужесточении боёв, люди Хирда усовершенствовали «навал» — взяли клинки потяжелее и добавили амплитудные удары. Это и стало, на мой взгляд, основой современной техники правильного боя для щитов с классическим хватом.[29]

Это были два первоочередных способа. За ними следуют еще два, имевшие несколько более ограниченное хождение. Первый из них — это метод «пары», то есть бой двумя клинками одновременно. Ограниченно «пара» использовалась в Кошатнике[30] и у нас, но только в коллективе у Эйва этот метод достиг своего сияющего великолепия.

«Пара» — это обоерукие люди, двигающиеся в бою, словно облака текучего дыма. Это мгновенные связки и комбинации разнонаправленных ударов, бесконечное марево танцующих в воздухе клинков. Это — подлинный blade dance, самая красивая и одна из самых эффективных техник мечевого боя. И в то же время одна из самых сложных.

В коллективе у Эйва так обучали основам этого мастерства. Небольшую картонку кидают у дерева, а на нее, спиною к стволу, встает человек. В руках у него зажаты пара черенков от лопат, а трое его товарищей обступают дерево и начинают изо всех сил колошматить его другими тремя черенками. Стартовое время — минута, потом участники меняются местами, и все начинается опять. Через несколько занятий покрытое синяками тело начинает опережать в своих движениях разум — и тогда деревянные черенки неожиданно оживают. Человек все еще находится на картонке, но попасть по нему становится непростым делом — его берегут от бед призрачные, смазанные сумасшедшим движением клинки.

Следующий способ, разработанный в нашей собственной банде — метод «лориэновских копий», иначе говоря, бой тяжелыми кольями. Он сочетает в себе как тычковую, так и ударную технику, с огромным количеством подлых ударов обратной стороною кола. Это совершенно не похоже на общепринятую систему боя копьем и больше напоминает использование алебарды, принятое в исторической реконструкции. Такой бой — словно горная река, расшвыривающая посреди прибрежных скал оглушенных и перешибленных её бурным течением пловцов. Использование кольев имеет еще один существенный плюс: их можно вырезать на месте, что освобождает от необходимости волочить «военный скарб» из города и обратно.

Были и другие способы: бой с помощью меча и даги, бой топором, кистенем, глефой и т. д. Эти методы не нашли командного применения, выражая предпочтения отдельных умельцев. Некоторые из них вознесли свое любимое оружие на недосягаемую высоту, украсив таким образом немало боев. На общем небосклоне их труд полыхнул подобно холодным и чистым зарницам, породив бесконечное количество отсветов — небольших «традиций», «техник» и «школ». Их слишком много, чтобы о каждой из них говорить, так что будет лучше, если их основоположники на время сложат оружие и сами возьмутся за перо.

Индустрия средств защиты на ролевых играх находилась в то время в зачаточном состоянии. Это можно сравнить с беременностью: сейчас доспехи уже «родились» и вполне себе «подросли», а тогда ихнюю маму еще даже ебать не начали. Рынка брони не было, так как желающие изготавливали снаряжение под себя и никому его не продавали.

Реконструкторская снасть на игры еще не проникла, а собственных удачных решений было не так уж и много. Из-за этого подавляющее большинство доспехов тех лет было собрано из алюминиевых пластин, кровельного железа, жести и другого гнилого говна. Те, у кого руки были на месте, умудрялись сделать кое-что приличное, но это было скорее приятное исключение, ежели распространенная практика.

Но война продолжалась, оставляя участникам глубокие ссадины и обширные синяки, так что необходимость защитных мер становилась ясна все большему количеству игроков. В то время на передовой спорили две системы — принятый у Морадана «экспериментальный метод» и наш собственный «метод анестезии».

В рамках первого метода Морадан ввел в обращение металлические пластины, наклепывая их внахлест на куски толстого линолеума. Одетое на ватник, это подобие средневековой бригантины дает неплохую защиту. В современном мире такой доспех вызовет только насмешки, но для того времени это являлось передовой разработкой, существенно усилившей одоспешенность Хирда и его военную мощь. С той же целью люди Хирда применяли шлемы из толстой кожи и металлических полос, усиленные наручи и т. д. — эксперимент шёл, и процесс поиска в мастерской у Морадана не стоял на месте.

Мы предпочитали другой путь. Надев ватники и толстые рукавицы, мы «заливали глаза», а после игры отлеживались. Защиты окромя водки мы не признавали, почитая это зазорным, а идти в бой трезвыми полагали для себя невозможным. По пьяни тебе похуй на разбитую башку — что свою, что чужую, а сломанные пальцы воспринимаются как потешное приключение. Вид крови бодрит, а обычные синяки — те вообще проходят мимо внимания сознательного ума. За те годы, что я провел на играх, я ни разу не дрался трезвым, и то же самое могу сказать о своих товарищах. Мы не могли понять: разве людям в здравом уме может прийти в голову такая мысль — дуплить друг друга кольями? У Морадана все было не так, сказывалось еще одно различие — разница в подходах.

Подход к тому, что сейчас называют «боевкой», поначалу был один и тот же для всех — то есть не было никакого. Но семена различий, обусловленных личными предпочтениями участников, упали на благодатную почву, так что вскоре поверхность земли вспороли совершенно непохожие друг на друга ростки.

Наиболее консервативной группой оказались сторонники одиночных боёв и «игрового фехтования». Среди них были как законченные ничтожества, для которых клинок был только «продолжением их возвышенного и мрачного образа», так и подлинные мастера своего дела. Федя Дружинин умудрился текстолитовой шпагой перерубить сырую ель толщиной в руку, вдохнув таким образом в термин «игровое фехтование» новую жизнь.

Факт налицо: были те, кто обожал подраться — и те, кто совсем этого не хотел. Косорукие сторонники «театралки» стремились к возвышенным целям и вскоре добились своего, дискредитировав образ толкиениста в глазах большинства обывателей. Из-за этой публики само слово «ролевик» ассоциируется теперь с разной блядью — с инфантильными юношами и жирными хиппи, неспособными за себя постоять. Впоследствии это обернулось для всего движения множеством бед, когда эта скверная брага растеклась по округе и начала вонять. Но и те, кто хотел сражаться, испытывали трудности, определяя формат будущих мероприятий. Сторонники одиночных боёв сверкнули, подобно падающим звёздам, и растворились в горниле грядущих массовых битв. Простая логика — «принцип бандинга»[31] — заставила людей тянуться друг к другу. Даже могучие воины в одиночку не справляются со сплоченными коллективами, так что героизм одиночных сражений постепенно уходит в прошлое. И посреди призраков игр былого — кинжалов, плащей и шпаг — штормовой волной поднимаются новые принципы. В нашем городе одними из первых, кто принял подобную логику, были наш коллектив и Хирд Морадана. Другие, тот же Кошатник и компания Берри, хоть и тусовались вместе, могли взять для игры совершенно разные роли, рассыпаться и действовать парами или поодиночке. Но наша банда (как и Хирд) имели на этот счет другое мнение. Мы не гонялись за важными назначениями и индивидуальными ролями, предпочитая записываться разбойниками (мы), или войсковыми группами (Хирд) — просто ради того, чтобы друг с другом повоевать. Но у нас были разные взгляды на то, как это следует делать.