Сергей Уткин - История болезни Страница 16

Зато он то выступление наверняка помнит до сих пор. Если жив, конечно. К тому времени я уже имел кое-какой опыт выступления на сцене, бывали и провалы. Но чтоб такой ужас... Впрочем, я забегаю вперед.

Итак, нам объявили имя артиста и попросили встретить аплодисментами. В зале раздалось несколько вялых хлопков, на сцену вышел мужчина в элегантном костюме, галстуке-бабочке и блестящих лаковых штиблетах. Не обратив внимания на, мягко говоря, прохладную встречу, артист с места в карьер начал декламировать что-то из школьной программы.

Сказать, что его не слушали – это ничего не сказать. Как бы это понаглядней объяснить? Например, во многих домах телевизор работает чуть ли не круглосуточно. Чего греха таить, я сам такой. Утром включаешь телевизор и начинаешь заниматься своими делами. Если на экране мелькнет что-то интересное или звук какой привлечет внимание, то посмотришь минут пять-десять. И дальше занимаешься своими делами.

Артист со своей декламацией оказался в положении телевизора. Школьники в зале занимались своими делами: кто-то начал делать домашнее задание, некоторые девчонки занялись макияжем, несколько пацанов не понижая голоса обсуждали новый детектив...

Самое страшное для выступающего, будь то артист, музыкант или лектор, это отсутствие контакта с залом. Ты из кожи вон лезешь, стараешься зацепить аудиторию, а тебя демонстративно игнорируют. Не засвистывают, не хлопают, затыкая рот. Тебя попросту не видят и не слышат. Нет тебя. И все. Очень гнусная ситуация, и достойно выйти из нее умеет далеко не каждый.

Артист не умел. Он не нашел ничего лучшего, как оборвать стих на полуслове и закричать:

– Это черт знает что такое! Это неслыханное оскорбление! Перед вами заслуженный артист, а вы!..

Не подобрав нужных слов, артист выскочил из зала, хлопнув дверью. Спустя мгновение он снова влетел в зал, открыл было рот, но... Перед ним сидело несколько десятков абсолютно равнодушных подростков, которым не было до него никакого дела. Артист мог сколь угодно взывать к чувствам и к совести, мог раздеться догола или даже умереть – на него все равно не обратили бы внимания.

Наверное, единственным, кто хоть как-то посочувствовал артисту, был я. Не хватило мне решимости подойти к нему и сказать, что встреча с искусством лишь тогда праздник, когда ты эту встречу ждешь. А если зрителей силком волокут в зал, заперев гардероб, чтобы не разбежались, то стоит ли ждать от них благодарности? И стоит ли винить зрителей, если они такие же заложники ситуации, как и артист?

Ну и возвращаясь к нашим реалиям: господа студенты, не смешите меня. У меня очередной приступ остеохондроза, мне смеяться больно. Силком затащить на встречу можно. Но заставить слушать нельзя. Если вы действительно не желаете общаться с очередным важным гостем, то огромная аудитория может заткнуть любого оратора.

Проверено.

Славка

24.05.2014 г. 0 ч 03 мин. Собирался сегодня на Петербуржский книжный салон, надеялся найти издателя для своей книжки. Очень хотел затащить на это мероприятие Славку, но третий день не могу дозвониться. Надеялся, что по сложившейся уже традиции Славка перед днем рождения взял отпуск и укатил куда-то. Во время нашей последней встречи Славка в Финляндию хотел смотаться. Пять минут назад мне пришло сообщение от Наили, двоюродной сестры. Славка умер...

Со Славкой меня свела судьба тридцать лет назад, когда меня вышибли из школы 154 и, после долгих перефутболиваний, взяли в школу 163. Запихнули сперва в пятый "Б". Но там я не прижился, для одноклассников был явно чужим, да и с классным руководителем, ботаничкой Олимпиадой Семеновной, сразу возникла взаимная неприязнь. Я, наотрез отказавшись идти в школу, снова засел дома. Добавил матушке головной боли, пришлось ей опять к директору школы идти, объясняться... В очередной раз встал вопрос куда меня девать.

Спасла нас всех Галина Николаевна Малюшицкая. Пришла к нам в комнатку на Тверской, поговорила с мамой и взяла в свой пятый "А".

Не скажу, что в новом классе сразу все стало хорошо. Новенький, дохляк, на перемене к стенке жмется. Ну его... А я к стенке жался не от хорошей жизни. Школа новая, никого не знаю, да еще моя дурацкая память на лица. Вернее, ее полное отсутствие. Отстанешь от класса и что потом? Бегать по всем кабинетам, спрашивать не тут ли мой класс сидит?

На мое счастье был в классе запоминающийся персонаж. Кто смотрел программу "Вокруг смеха" (ее сейчас частенько повторять стали), то наверняка помнит поэта-пародиста Александра Иванова. Вот у нас в классе была его двенадцатилетняя копия. Длинный, тощий, ходил будто циркуль. Такое чудо ни с кем не перепутаешь, идеальный ориентир. Но на всякий случай я держал дистанцию.

Так я таскался за "циркулем" дня два. А на третий день случился урок физкультуры. У меня было освобождение от физ-ры, как оказалось, у "циркуля" тоже. Сидеть рядом на скамейке в спортзале и за весь урок не перекинуться хоть словом? О чем болтали сейчас не вспомню, да и не важно это. Из спортзала вышли уже вместе. Потом выяснилось, что оба любим "Москву-Кассиопею", и что вот завтра по телевизору опять показывать будут. "А у нас телевизор сломан, кинескоп менять надо." – "Приходи ко мне. Правда, у нас тоже кинескоп старый, но смотреть можно." – "А ты где живешь?" – "На Суворовском, тут рядом"...

Сколько мы потом фильмов вместе пересмотрели, сколько книжек перечитали. Я затащил его в игротеку, научил в тамошний настольный хоккей играть. Вы такой хоккей и не видели, небось. Но можете увидеть: в фильме "Хроника пикирующего бомбардировщика" летчики азартно сражаются точно в такой же хоккей, за которым мы со Славкой рубились в игротеке Таврического сада.

Отличия нашего хоккея от киношного были сугубо косметические – борта были не из оргстекла, а деревянные. Плюс еще был уменьшенный вариант, не на шестерых игроков, а на четверых.

Мы старались выбирать время, когда в игротеке народу было мало. Брали по одному деревянному хоккеисту, мячик и занимали один из трех больших хоккеев. Играли "от ворот до ворот": ставили игроков на ворота и пытались забить друг другу гол. Первое время я Славку расщелкивал под орех. Еще бы: я-то игру узнал года за полтора до нашего знакомства, успел поднатореть. Славке быть грушей для битья удовольствия не доставляло, но его нытье про скуку и предложения перейти за шахматный столик я мужественно отвергал. Во-первых, шахматы были у Славки дома и не было нужды топать в игротеку; во-вторых, в шахматах Славка играл сильнее не только меня, но и некоторых взрослых.

Очень скоро Славка научился забивать ответные голы. А месяца через два впервые сумел обыграть меня, пусть и с минимальным преимуществом. Но вершиной, окончательным свидетельством того, что Славка освоил эту игру, стал такой эпизод.

У меня в резерве был коронный бросок: из угла площадки навешивал прямиком в ворота соперника. Помогали в этом борта хоккейной коробки и изогнутый крюк проволочной клюшки. Бросок работал безотказно в любых условиях, даже если играли полными составами. Полевые игроки попросту не доставали летящий по дуге мячик, а вратари такого фокуса не ожидали вообще. Долгое время Славка, видя как я готовлю свой фирменнный бросок, даже не пытался отбить мяч. Порой даже игрока своего бросал... Но в один прекрасный день, когда счет в матче был 4:4 (играли до пяти мячей), я привычно покатил мячик в правый от меня угол площадки. Подцепил крюком мяч, легкое движение кистью... И мяч с треском влетает в ворота, но... В МОИ!!! Славка нашел таки позицию, сумел поставить игрока так, чтобы не только отбить мяч, но и сильнейшим щелчком отправить его в створ ворот. Удар был такой силы, что я просто физически не успевал защититься.

Славка же привил мне любовь к хоккею настоящему. Играть оба не могли – у меня гломерулонефрит, у Славки врожденный порок сердца. Но болели страстно! Потом у Славки появился фотоаппарат, простенькая "Смена-8М". Сколько мы пленок вместе отфотили, сколько снимков напечатали...

После восьмого класса развела нас судьба. Славка в девятый класс пошел, я в ПТУ направился. А потом еще нам пришлось спешно ретироваться с Тверской... Когда нашу квартиру кипятком заливало, чтобы вызвать аварийку мне пришлось в четыре утра бежать к Славке. В квартире телефон давно не работал, другого телефона поблизости просто не было. Как он тогда обалдел, когда посреди зимы увидел меня с обледенелым зонтом в руках...

Когда перебрались на Большевиков, видеться стали реже. И телефона в квартире не было, не созвониться, не поболтать. Но все же связь держали. Когда у меня появилась первая персоналка, Славка приезжал в компьютерный хоккей играть. После развала Союза с работой стало туго, я пристроил Славку в наш маленький компьютерный отдел в книжном магазине "Энергия". Там потихоньку обучил друга азам торговли и компьютерной грамотности. С гордостью могу сказать, что ученик превзошел учителя.