Уильям Джейкобс - Искатели клада. Рассказы Страница 16

— А? — промычал Стобелль спросонья.

М-р Чок снова принялся расталкивать его. Тот сердито приподнялся, но, прежде чем он успел заговорить, дикий крик раздался в воздухе, палатка мгновенно рухнула на них, и они, полузадушенные, отчаянно барахтались в ее складках.

М-р Стобелль выкарабкался первый и вытянул холст из-под своих товарищей. М-р Чок, вскочив на ноги и заметив стоявшую неподалеку темную фигуру, испустил дикий крик и кинулся бежать в глубину острова, а вслед за ним — и другие. Пущенные им вдогонку обломки кораллов — еще усилили их прыть. Наконец, запыхавшийся м-р Стобелль догнал Чока и остановил его, опустив ему руку на плечо.

— Подождем Тредгольда! — проговорил он, едва переводя дух.

— А где же он? — через силу произнес м-р Чок.

— Они… они, должно быть, схватили его… С вами ваши пистолеты?

— Ведь вы их выбросили… При мне только нож.

Он дрожащими пальцами шарил за поясом; Стобелль, отстранив его руку, вытащил нож из футляра и кинулся обратно по направлению к палатке; м-р Чок следовал за ним несколько поодаль.

— Смотрите! — крикнул он вдруг, заметив впереди фигуру человека. Стобелль, с ножом в руках, бросился к ней, но его окликнули по имени. Фигура оказалась м-ром Тредгольдом. Не говоря больше ни слова, они продолжали бежать, покуда не достигли противоположной части острова.

— Они догоняли меня дважды, — отрывисто говорил Тредгольд, — сорвали с меня сюртук… Как я вырвался от них — и сам не знаю…

Он кинулся на песок и с трудом переводил дыхание; Стобелль чутко прислушивался к малейшему шуму и всматривался в темноту. М-ру Чоку показалось, что ночи этой не будет конца. Когда рассвело, он увидел Тредгольда в порванной рубашке и панталонах, а возле него — спящего крепким сном Стобелля.

— Надо подать сигнал на корабль. В этом — наше единственное спасение! — сказал он хриплым шепотом.

Тредгольд кивнул головой и разбудил Стобелля; царило удручающее молчание. Они поднялись и направились в морю, но тут у всех троих вырвался громкий крик…

"Красавица Эмилия" исчезла!

Стобелль протер глаза и выругался; Тредгольд и Чок смотрели в безнадежном отчаянии на расстилавшуюся перед ними необозримую сверкающую морскую даль.

— Должно быть, дикари напали врасплох и на них, — вот почему они не явились выручить нас.

Но тут Стобелль сделал открытие: в бухте оказалась лодка, из чего они заключили, что кто-нибудь из команды спасся на берег. Друзья осторожно двинулись в месту стоянки, но, после самых тщательных поисков, они никого не нашли на острове; зато в оставленной кем-то лодке оказалось два бочонка пресной воды, два ящика с сухарями и кое-какие припасы, а также выброшенное Стобеллем оружие, два топора и куча одежды; поверх всего этого лежали немного порванные жилет и сюртук, за которые с громким восклицанием схватился Тредгольд. Он вынул из кармана объемистый бумажник и дрожащими пальцами принялся рыться в нем.

— Нет карты! — воскликнул он, между тем как другие тупо смотрели на него. — Брискет удрал с кораблем! На нас напала ночью команда с нашей собственной шхуны.

Стобелль молча кивнул головою.

— Они исчезли вместе с кладом! — прошептал Чок.

— Итак, это не остров Бауэрса, — проговорил с хладнокровием отчаяния Тредгольд. — Но как могли они узнать? Кто-нибудь разоткровенничался с этим честным моряком?

Две пары обвиняющих глаз устремились на любезного, но склонного в заблуждениям м-ра Чока, который, однако, выдержал искус. Полчаса тому назад, он рисковал быть убитым и съеденным; теперь на небе сияло солнце, он успокоился, а двадцать пять лет супружеской жизни с м-сс Чок — дали ему некоторый опыт в благородном деле самозащиты.

— А! Так вот насчет чего Брискет подъезжал во мне недели две тому назад! — проговорил он, и рассказал, как капитан видел их разглядывающими карту: — это было очень неосторожно с вашей стороны, Тредгольд, — прибавил он, радуясь тому, что укоризненный взор Стобелля обратился теперь в сторону Тредгольда.

— И еще я должен сказать, что Брискету казалось очень подозрительным поведение Стобелля, все время проклинавшего поездку, предпринятую им, будто бы, для удовольствия, — продолжал Чок. Настал черед Тредгольда — поглядеть с укоризною на оплошавшего приятеля, и они чуть не сцепились между собою, но лукавый м-р Чок, довольный результатами своей дипломатии, поспешил произвести диверсию, посоветовав им перенести на берег припасы и заняться приведением в порядок палатки.

День за днем они ждали появления паруса на горизонте, но — тщетно. Кокосовые орехи, застреленные м-ром Стобеллем птицы и кое-какая ловившаяся в заливе рыба — разнообразили их стол. Они научились управлять лодкой и порою выезжали довольно далеко в море. Как-то раз, в дождливую погоду, м-р Стобелль с чувством вспомнил о своей жене — до такой степени жизнь на берегу казалась ему скучной. Он проводил время, строя адские планы мести Брискету, но однажды Тредгольд разбил его надежды, заявив, что если они спасутся сами и найдут его, то и тогда они ничего с ним не сделают. Во-первых, карта им не принадлежала, и они не имели ровно никаких прав на клад; а во-вторых, они послужили бы посмешищем для всего Винчестера, если бы там узнали историю с перепугавшими их до смерти лже-дикарями.

— Он похитил наш корабль, — проворчал Стобелль, — за это мы могли бы привлечь его к суду.

— Бунт в открытом море! — поддержал Чок.

— И правда немедленно бы обнаружилась, — резво сказал Тредгольд, — а вердикт был бы таков: и поделом! Если бы мы добыли клад, мы могли бы выделить капитану Бауэрсу его долю, и все уладилось бы; теперь же никто не должен знать, зачем мы ездили.

М-р Стобелль свирепо зашагал взад и вперед, — он не мог говорить.

— Но если мы спасемся, правда, все равно, обнаружится, — заметил Чок.

— Мы можем сочинить что угодно, — сказал Тредгольд: — скажем, что корабль сел ночью на мель и разбился в щепки, а мы спаслись в лодке. У нас достаточно времени для того, чтобы сочинить историю, и никто не станет ее опровергать.

Стобелль остановился перед ним и задумчиво нахмурился.

— Я думаю, что вы правы; но если этот негодяй когда-нибудь встретится мне, — пусть он побережется.

Для препровождения времени, они выстроили хижину у самой бухты и соорудили из дерева мачту, на вершине которой развевался флаг. Материалом для него послужили старые рубашки, весело развевавшиеся по ветру, и потерпевшие крушение мореходы надеялись, что он привлечет внимание какого-нибудь проходящего мимо корабля.

Тем временем тайна, столь тщательно охраняемая друзьями, уже сделалась достоянием едва ли не всего Винчестера, и случилось это очень просто. Следуя тому правилу, что дети не должны иметь секретов от родителей, а дочь его, несомненно, что-то от него скрывает, м-р Виккерс подобрал однажды, в ее отсутствие, ключ от ее сундука и нашел в нем документ, содержание которого так и осталось бы для него тайною, при малом его знакомстве с грамотою. К счастью, в лице друга его и собутыльника, м-ра Уильяма Ресселя, судьба послала ему помощника; благодаря учености этого джентльмена, они кое-как добрались до сути, изложенной в бумаге, и это открытие совершенно ошеломило их. Селина станет богатой, и если в мире существует какая-нибудь справедливость, то ее родному отцу не придется работать на старости лет. Конечно, сенсационное известие не замедлило перейти из дома м-ра Виккерса в окрестные пивные, где с жаром обсуждались те шансы на успех, которые имеются у отважных искателей клада.

Но прошел почти год, а от мореплавателей не было известий; из Сиднея сообщили по кабелю, что никто ничего не знает о судьбе "Красавицы Эмилии", и многие уже начали считать ее погибшей. Один лишь капитан Бауэрс, более опытный в этом отношении, еще надеялся на счастливый исход.

Зато, судя по тону, каким говорила о своем супруге м-сс Чок, приписывавшая ему всевозможные ангельские свойства, можно было понять, что она уже не надеется видеть его в живых. М-р Стобелль также являлся перед отуманенными слезою глазами своей жены человеком бесконечной кротости, способным на величайшее самопожертвование.

— За все годы нашего супружества, я ни разу не сказала ему дурного слова, — говорила она, изливая свою душу перед нетерпеливо слушавшей ее м-сс Чок; — он ничего для меня не жалел, я могла просить чего угодно.

— Почему же вы ничего не просили? — не выдержала м-сс Чок.

М-сс Стобелль поглядела на нее с негодованием.

— Покуда он был со мною, мне не нужно было ничего другого. Он не мог жить без меня. Однажды я поехала погостить к бедной маме, — так он прислал три телеграммы подряд, приказывая мне вернуться домой.

— Томас не был эгоистом, — прошептала м-сс Чок: — однажды я прогостила у моей матери шесть недель, и он ни слова не сказал мне. Уже позднее он сознавался, что никогда не переживал подобного времени.