Сергей Шапурко - Вместе (сборник) Страница 17

МОРСКОЙ BOY

«Я люблю тебя, жизнь, а ты меня снова и снова…»

А вдруг Мельников перепрячет труп?

Сколько не создавай мыслительным усилием избыточное давление в черепной коробке, а лучше фразы для начала повествования не придумаешь! В ней есть все. И фундаментальное «А», начинающее не только алфавит, но так же и все жизненные пути на Земле: есть ли такие, кто не кричал: «А-а-а-а!» в момент появления на свет? Эта буква своей остроконечностью и треугольностью вбивает клин в едва приоткрытую скрипучую дверь литературного произведения, и назад уже хода нет.

«Вдруг» словно граната, брошенная партизанами ночью в немецкий блиндаж — потенциальная энергия взрыва в этом слове огромна!

«Мельников» тоже играет в начальной фразе немаловажную роль — придает ей определенность стрелы, летящей в яблоко на голове мальчика. Без этого «Мельникова» тумана было бы больше, чем это необходимо. Партизаны бы не только спрятались от немцев в непроходимом лесу, но и сами бы там заблудились.

«Перепрячет» — просто великолепно! Оно означает, что что-то уже произошло еще до того, как читатель пошевелил страницами. Уже Мельников прятал, то есть со временем (только со временем!) будет возможность узнать как, где и от кого он это прятал и, значит мы осмотрим не только корабль (захудалая это баржа или красавец-лайнер, решит сам читатель), но и его подводную часть.

«Труп» — это слово-магнит. Слова «деньги», «выгодно», «тебе», «легко» манят сильнее, но только когда воспринимаются ухом, для глаза же «труп» притягательней. Слово «труп» так глубоко, что практически не имеет дна. Посудите сами, ну не возник же он сам по себе?! Значит была перестрелка, погоня, драка (с поножовщиной), взрыв атомной электростанции, заказное убийство, отравление и т. д. Естественная смерть здесь ни при чем — зачем прятать умершего своей смертью? Хотя… и тут возможны варианты.

Эта начальная фраза закончена, как круг, и мощна, как восклицательный знак. Более подходящего (по конструкции) предложения для начала увлекательного повествования трудно подобрать.

Есть, правда, одно «но». Неторопливо буря скважину этой книги, вы не встретите ни одного «трупа», никто ничего не будет «перепрятывать», тем более «Мельников», которого тоже не будет. «Вдруг» тоже не появится в костюме звездочета на благотворительном балу. Так что за все придется отдуваться одной только «А». Так, а что же будет? Вот это вы и узнаете через определенное количество часов интересного чтения. Итак…

В недавние времена, когда одинаково легко было стать миллионером или умереть под забором, в одном приморском городе жил-был молодой человек…

Побег

Этот хмурый декабрьский день не задался у Игоря Перова с самого начала.

В коммуналке, где он получил комнату как молодой специалист, в соседки ему достались издерганная жизнью и квартплатой Валентина Михайловна Наглаваки и ее дочь Маша. Как-то случайно, будучи в состоянии, далеком от трезвого, он попытался в коридоре поближе познакомиться с младшей из соседок. Та, понимая важность момента, поскольку с самого начала положила на Игоря свой недобрый глаз, предприняла все возможное для воплощения планов Игоря в жизнь. Доведя Перова до постели и раздев его, Маша совершила непростительную ошибку, решив сходить к себе, чтобы посмотреть спит ли мать. Когда она вышла из комнаты и прикрыла дверь, коварный английский замок защелкнулся, сделав невозможным доступ недальновидной девушки к своему счастью. Поняв, что произошло что-то непоправимое, и решение ее судьбы находится под угрозой, Маша разбудила мать, с которой совместными усилиями они и попытались вскрыть дверь. Сломав все ногти и разбив коленки, две авантюристки в награду услышали лишь Игорев храп. Однако, сообразительная мамаша в отличие от потерявшей присутствие духа дочери нашла решение. Поистине женскому коварству нет предела!

На следующее утро Маша подошла на кухне к хмуро пьющему некипяченую воду юноше и, нежно поцеловав его в щеку, спросила:

— Ты кого хочешь: мальчика или девочку?

После этих слов Игорь понял, что его спасет только бегство. И в этот критический момент особенно актуальным оказался ключ от квартиры его друга Михаила, оставленный ему для присмотра за жилплощадью, пока сам хозяин помогал дружественным монголам проводить в их степях трубопроводы.

Игорь не стал играть с судьбой в алименты и, по-военному быстро собравшись, отбыл в неизвестном для расставивших сети соседок направлении. Уже будучи в подъезде, он заглянул в свой почтовый ящик. Там лежало письмо. Судя по штемпелю, какое-то официальное.

Наследство

По-разному складывается жизнь у людей, проживающих на нашей планете. Одним везет, другим — совсем наоборот. Многонациональному населению многострадальной России, жившему в неспокойные 90-е в разваливающейся империи, и повезло, и не повезло одновременно. С одной стороны — уникальная возможность на себе ощутить все плюсы и минусы существования в прямо противоположных социальных формациях. Почувствовать, так сказать, разницу. И причем не по учебникам и кадрам кинохроники, а на собственной шкуре. Переходный период — это ведь ощутимая на себе практика самого развития человеческого общества, самые сладкие куски исторического пирога.

Однако, с другой стороны, рушились судьбы, обеспеченные становились нищими, домовладельцы — бомжами, уникальные специалисты — безработными. Рушился один способ человеческого общежития, и тут же ему на смену насильственно насаждался умелой заокеанской рукой явно чуждый русской душе другой строй. И этот клубок противоречий катился по российским просторам до стыка тысячелетий, давя зазевавшихся.

Об этом уникальном периоде когда-нибудь напишут много и подробно. О том, как добрым и хорошим людям, не приспособленным к жизни в сволочном капитализме, не оставили выбора гайдаровские реформы и вся муть со дна их душ поднялась наверх, и стали они злыми и подлыми просто для того, чтобы выжить и накормить своих детей. Объективную оценку этим переломным годам можно будет давать только через полвека, не раньше, когда улягутся эмоции и станет виден результат, как экономический, так и общедушевнонациональный. Станем ли мы не только лучше кушать, но и глубже чувствовать?

Пока же вернемся непосредственно к первоначальной теме главы: кому везет и почему. Шулер, сорвавший крупный банк, не является счастливчиком. Это — его работа. И когда он ее хорошо сделал, то он, естественно, чувствует удовлетворение, как, например, комбайнер, собравший сверхплановую пшеницу. Но назвать его везунчиком нельзя.

Человек, выигравший в лотерею или в казино крупную сумму денег, скорее достоин сочувствия, чем зависти. Почему? Да потому, что если не обладает он очень твердым характером, то все — конец, жизнь его пошла под откос. Теперь он не сможет вкалывать где-нибудь на производстве за сотую долю того, что получил одним нажатием кнопки игрового автомата или одной ставкой на рулетке. Жизнь его превращается в сплошное ожидание следующей удачи, ведь теперь он сам себя безоговорочно причислил к мифическому племени удачливых игроков. И вот уже давно закончились выигранные деньги, продана машина, заложена квартира, издерганная жена убежала куда глаза глядят, он, «счастливчик», не бреется, мало спит, почти не ест, курит одну за одной сигареты и пьет литрами кофе. А удача не спешит стучаться в его дверь. Да она и не постучится, поскольку давно на работе у умных, расчетливых и алчных людей, создавших все эти переливающиеся разноцветными огнями дворцы псевдосчастья.

А те, кто получил наследство, везучие они или нет? Чаще всего — да. Эти «шаровые» богатства обычно не падают, как снег на голову. На них надеются загодя и поэтому за долгие годы ожидания распределяют каждую будущую копеечку так, как нужно. Да и при дележе наследства определенная борьба происходит, что, соответственно, повышает ценность и значимость предсказуемого клада.

Когда Гош (Игоря Перова часто называли именно так — эта кличка приклеилась к нему еще в детстве: Игорь — Игореша — Гоша — Гош), вынужденный из-за коварства соседок поздно ночью бежать из так и не ставшего ему родным жилья, спустился на первый этаж, то, проходя мимо почтовых ящиков, остановился. Почему так случилось, трудно объяснить, ведь писем ему не писали. Но напоследок он зачем-то решил заглянуть туда. И, надо сказать, не прогадал! Помимо паутины, там было письмо. Этот факт настолько поразил Гоша, что он решил тут же, при тусклом свете подъездной лампочки, прочитать послание.

Только когда он в третий раз пробежал глазами буквенные символы, вышедшие из-под старой печатной машинки, то понял, что есть две новости: одна, как водится, хорошая и вторая, естественно, плохая.