Артур Гафуров - Учитель Истории Страница 18

— Дым, — чуть слышно прошептал я, сам не веря, что увиденное можно описать данным словом.

— Боже мой, — спасенная девушка испуганно поднесла ладони к лицу, словно в молитвенном жесте. — Разве это дым?

— Либо это разверзлись врата преисподней, — сказал кто-то.

— Такой густой…

— То, что сейчас было — и есть преисподняя.

— А это?

— Я такого еще не видел…

В полусотне метров над землей, прямо над монастырем расползалось густое антрацитово-черное облако. Оно уже накрыло собой церковные постройки и продолжало расширяться — не прошло и минуты, как правый край его распростерся над рекой. От земли к облаку тянулась узкая, но отчетливо различимая полоска дыма — очевидно, он и питал это эфемерное чудовище, росшее буквально на глазах. Люди замерли, не в силах пошевелиться. Кто-то тихо ругался, кто-то вдруг начал молиться. Я же молчал, весь обратившись в зрение. Такое можно увидеть только раз в жизни.

Похоже, захватившие центр города беспредельщики задумали нечто особенное. Задумали — и воплотили в жизнь. Грозное знамение… Что за вещество могло дать столько дыма да еще и такого плотного и устойчивого? А в воздухе ни ветринки, и никакой возможности разогнать наваждение. Как удачно выбран момент… Похоже, те, кто затеял бесовское представление, были прекрасно осведомлены насчет погоды.

Облако не поднималось выше, но, подпитываясь от своего источника, оно становилось все шире и шире, постепенно закрывая собой небо. Казалось, вот-вот — и само солнце спрячется за его непроницаемым покровом, и наступит тьма. Какое ужасное и одновременно завораживающее зрелище… Растекающееся чернильное пятно на белоснежном холсте безупречного зимнего пейзажа.

Почему бездействует полиция? Почему не зальют костер, вокруг которого пляшут и ликуют, как выяснилось, истинные хозяева города? Хозяева. Они все там, на виду, радуются победе на глазах у побежденных. На наших глазах. Вот уж не ожидал, что со мной в Младове вообще что-нибудь произойдет, и тем более — такое…

Полнейшая тишина воцарилась над старым русским городом. Постепенно ослабли а затем и вовсе замерли людские крики, еще раньше перестали гудеть автомобильные клаксоны. Даже полицейские сирены, и те замолчали. Казалось, все жители в едином онемении лицезреют невиданное — наступающую посреди ясного дня ночь. Край облака уже нависал над нами — а ведь мы находились в нескольких сотнях метров от очага! Я с силой втянул в себя воздух, ожидая почувствовать резкий химический запах… Но ничего подобного. Только дым, только следующая за ним по пятам темнота. Непроницаемая тень накрыла нашу небольшую группу, и тут же наступили сумерки. Я почувствовал почти первобытный ужас: лед сковал мои члены, хотелось упасть на землю и закрыть голову руками, признавая свое бессилие перед явлением, природа которого была неподвластна человеческому разуму.

И вдруг эта мертвая пронзительная тишина взорвалась. Точнее, не так. Она не взорвалась — она была взорвана. Взорвана, растоптана и брошена в небытие. Стоявшая рядом со мной женщина бессильно рухнула на колени. Воздух буквально завибрировал в неистовом порыве, когда над окрестностями разнесся неземной голос — голос самой Вечности.

— Колокола, — одними губами промолвил я.

— Колокола, — хором (шепотом!) подтвердили все.

Я вдруг понял, что прилагаю немалые усилия, чтобы не поддаться наваждению и остаться стоять на ногах.

Бронзовые переливы колокольного звона разнеслись над Волгой. Тягучие, тяжелые — словно отголоски шагов богатыря Святогора. С каждым гулким ударом страх в лицах людей сменялся… нет, даже пока еще не надеждой, чем-то иным. Но это что-то было живым, обратимым вспять. Только смерть по природе своей необратима — но смерть уходила прочь. Я был там, я видел своими глазами. Рядом со мной и ниже, у воды, и на балконах близлежащих домов, и даже на противоположном берегу — везде стояли люди. Обычные люди, точно такие же, как я. И все они слушали пение вековых колоколов, что проникало в человеческие души и согревало их изнутри своим невидимым простому взгляду светом.

Люди ждали.

Сначала я не поверил. Подумал, это какое-то самовнушение. Мало ли что может почудиться в столь волнующий момент. Но вслед за осязанием настал через глаз убеждаться, что все происходит на самом деле. Молодая сосновая поросль, раскинувшаяся над речным откосом, чуть заметно заколыхалась. Сначала едва-едва, одними лишь кончиками веток, а потом все сильнее, ощутимее…

— Ветер… Господи, ветер…

В лицо пахнуло холодом. Еще не забитый черным дымом западный участок неба стремительно заволакивали темно-розовые тучи. Холодные, зимние… Неумолимые. Ветер крепчал, с каждой секундой становясь все сильнее, злее. Полетел снег, из-под ног взметнулась поземка. Подняв глаза вверх, я сквозь прищуренные веки увидел, что черное облако, уже нещадно терзаемое налетающими порывами, изогнулось под напором ледяного воздуха: от краев его отрывались большие плотные сгустки и таяли, таяли без остатка в голубом небе. Плотная горячая масса пыталась противиться неожиданному напору, но длилось это недолго: бой уже был проигран. Не прошло и минуты с начала «сражения», как облако съежилось почти вдвое, а затем и вовсе распалось на части: ветер сносил останки поверженного врага в сторону, за реку, по пути добивая и рассеивая его безо всякой жалости.

Начиналась самая настоящая метель.

Глава IX: Люди в белых халатах

— У меня в почтовом ящике было такое приглашение, — на стол передо мной лег ярко раскрашенный картонный прямоугольник. — И у всех наших соседей тоже. На народные гуляния. Я так понимаю, многие его получили. Потому и пришли. Эти нелюди даже какой-то славянский праздник придумали… И время-то, время: час дня! Как раз когда дети учебу заканчивают. И их хотели заманить. Повезло, я еще с вечера затемпературила, не проверяла утром почту. А Яну друзья звали, но она не пошла. И хорошо, что не пошла! Иначе даже страшно подумать…

— Да, — согласился я. — Иногда болезнь и праздность могут принести больше пользы, чем здоровье и активный образ жизни.

— Ты сейчас буквально процитировал моего отца… Он любил повторять, что лучше хорошо сидеть, чем плохо идти.

— А сейчас? — слово «любил», произнесенное в прошедшем времени, заставило насторожиться.

— А сейчас он развелся со второй женой, продал квартиру в Москве, купил себе домик в Александрии и переехал туда на ПМЖ.

— В египетской Александрии?

— В виргинской.

— Ух ты…

Несмотря на свою, как она сама выразилась, «заразность», Елена без лишних разговоров впустила меня к себе в квартиру. Еще бы, ведь ей так не терпелось обсудить вчерашнее происшествие с непосредственным свидетелем! Ее нисколько не смущал факт, что свидетелей и без того набиралась добрая половина города, и многие из них видели (а некоторые еще и почувствовали на себе) гораздо больше, чем я. Последние сутки все только и говорили, что о субботе. Выясняли судьбу пострадавших, делились впечатлениями, спорили, строили гипотезы. На общем фоне мне и выделиться особо было нечем: слишком быстро ушел, слишком далеко стоял, когда появилось облако. Вся «мякоть» творилась ближе к монастырю, до которого я, по счастью, не добрался.

— Так и не выяснили, кто все это затеял? — рядом с приглашением появились чашка горячего чая и вазочка со сладостями.

— Пока нет, — ответил я, выбирая себе печенюшку, когда на глаза попалась утренняя газета с заголовком ««Бесовская» суббота: черный ужас в Младове». — Метель уже сутки не успокаивается. Полиция покопалась малость да и забросила это дело. Ждут, когда распогодится. Но, вроде как, говорили, что пострадавших не так и много: с дюжину побитых да пятеро подстреленных.

— «Не так и много», — Елена поморщилась, как от зубной боли. — Сказали бы они такое где-нибудь в нормальной стране, посмотрела бы я на реакцию общественности. А наши, как всегда: утрутся и забудут. Понятно же, что многие просто не заявляли о побоях. У нас народ такой: не принято жаловаться, если нос расквасили. Лучше в уголочке капустным листом полечиться, но не дай бог узнают, что в больницу пошел. Засмеют. Потому и пострадавших так «мало».

— Тем не менее, — я бросил быстрый взгляд в сторону Яны: та сидела по правую руку от матери и внимательно слушала взрослых. — Уровень профессионализма наших внутренних органов меня просто поражает. Я, конечно, и так знаком с ними не понаслышке, но это… На протяжении почти целого часа в центре города бесчинствовал отряд вооруженных людей. Полицейские прибыли к месту событий почти сразу же — я сам их там видел! — но ничего не сделали. Ничегошеньки! Ни одного задержанного, ни одной улики, ни одного мало-мальски внятного объяснения! И это на фоне пристального внимания федеральных СМИ в связи с пропажей коллекции Юрьевских! Ей-богу, даже самый закоренелый оптимист начнет думать, что мы зря платим налоги.