Михаил Дайнека - Новые байки со «скорой», или Козлы и хроники Страница 19

Хотите — верьте, не хотите — будем при своем, но в тридевятом царстве-государстве у нас в профессии маразма меньше было.

Короче, по дешевке лампочки нам оптом закупили и в люстру в диспетчерской ввернули. А люстра там у нас китайская, тоже по тендеру купленная, но зело красивая. Рожки витые, плафончики узенькие, мечта эстета.

Но если старые лампочки в этой красоте просто от перегрева каждые три дня перегорали, то новые от цоколя стали отстреливаться и из плафонов, как из жерла, вылетать. С приличной скоростью и по замысловатой траектории. На кого, как говорится, Бог пошлет.

Он и послал. Дежурной диспетчерше точнехонько в лоб. Синяк на загляденье, хоть производственную травму оформляй.

Заведующая наша на больничном была. Вместо нее на правах старшего врача я к завхозу пошла:

— Дайте, — говорю, — другие лампочки, пока кого-нибудь вовсе до смерти этими вредительскими электроприборами не убило.

— Никак не можем, — завхоз мне отвечает, — на год закуплено, согласно посчитанным потребностям.

— Тогда другую люстру дайте, — говорю, — пока диспетчерский коллектив с повышенным производственным травматизмом на больничный не ушел.

— А нету другой и не будет, пока у этой срок службы согласно спецификации не выйдет. Разве только у главврача люстру из кабинета снять и к вам повесить!

Это она шутку как бы пошутила.

Она-то пошутила, а я за мысль-то сразу ухватилась. Главврач тоже. У нас-то люстра красивая, вот он и соблазнился. А в стреляющие лампочки не поверил. Новенький он у нас тогда был. Не знал еще, что я всегда лишь правду говорю.

Оформили надлежащий акт за тремя подписями и двумя печатями — куда же без бумажки в наш просвещенный век. Вызвали из управляющей компании электрика.

Пришел серьезный такой дяденька, обстоятельный, опрятный, вежливый. Сперва стремянку попросил. Потом люстру у главврача снял и к нам принес. В уголок на газетку пристроил. За беспокойство извинился и полез нашу красоту китайскую демонтировать.

Целый час возился, кусок подвесного потолка выломал, крюк из перекрытия вывернул, провода все пооборвал, отцепил, наконец, люстру. На диспетчерский стол поставил, еще раз извинился и полез крюк обратно ввинчивать.

Сунул руку в дыру — и вдруг как дернется! И ну как заорет! Стремянка в одну сторону, мужик в другую — а на пальце у него крысюк болтается. Тот самый, мой, с приметным шрамом на нахальной морде.

И всё бы ничего, но пока мужик орал, руками тряс и на пол рушился, крыс с перепугу палец отпустил — и прямиком в узехонький плафон на нашей люстре угодил. На лету вписался в узкость. Прямо снайперски.

А электрик с пола кое-как себя собрал, стремянку подхватил и вместе с ней сбежал. В таком темпе, что мы ему даже покус обработать не успели.

А крысюк в плафоне застрял и затих. Контузило, должно быть. Лежит себе, болезный, там без всякого движения.

Нет, мы, конечно, доктора. И присягу врача принимали. Но крысюка лечить как-то никто не кинулся, даром что все мы неотложные. К тому же его сначала из плафона вытащить надо, а плафон для этого отвинтить требуется, а крепежка там такая, что без электрика ничего путного не выйдет.

Опять-таки, инструктаж по технике безопасности сперва провести надо, в надлежащий журнал записать и печать поставить…

А что же вы хотите, господа? В стране у нас, пардон, модернизация.

Правда, из чувства профессионального долга нашатырного спирта в плафон мы всё-таки накапали. Крысюк маленько ожил и даже пищать начал.

А электрик пришел к нашему завхозу и тут же написал заявление об уходе. По собственному непреодолимому желанию. Непонятно, правда, почему он нашему завхозу это заявление написал, если он, электрик, вовсе не за поликлиникой, а за управляющей компанией официально числится.

Написал он заявление и ушел. Почему-то вместе со стремянкой. А стремянка, к слову говоря, принадлежала нашей поликлинике.

А дело, между прочим, с утра пораньше было.

А по приказу президента светает теперь поздно.

Главврач вопит, что он без света в кабинете ни одного приказа написать не может, а значит — вправду конец света настает. Диспетчерша наша вызовы принимать не может: во-первых, темно, а во-вторых, весь стол люстра занимает, а в ней крыс контуженый пищит. Полный паралич производственного процесса.

Да еще и управляющая компания, которая нам обязана электриков поставлять, по телефону скандалит, что акт будет оформлять по факту производственного травматизма и неоказания медицинской помощи. И в суд грозит подать на наше несчастное госучреждение.

А наше госучреждение назад стремянку требует.

Микромодель родимого отечества. Кафка, извините, отдыхает.

На наше счастье один рукастый фельдшер с вызова вернулся. Люстру вынес, плафон отвинтил и крысюка из него вытряхнул. Поближе к помойке — может, вдали от нашей сумасшедшей организации тот поумнеет и перестанет кого ни попадя кусать, а потом в осветительные приборы падать.

Потом приятеля позвал. Тот за двадцать минут всё по местам развесил. Нашу люстру — к главврачу, к нам — начальственную. Свет включил, все счастливы, начальство приказы пишет, диспетчерская вызовы принимает, полная благодать. Конец света отменяется.

А ровно через пять минут после включения света у главврача лампочка отстрелилась и по замысловатой траектории куда положено прилетела. Синяк получился — просто загляденье. Хоть производственную травму оформляй.

А я ведь главного врача предупреждала.

Начальство, ясное дело, домой сразу же ушло. И правильно, не может быть лицо учреждения с фингалом. А мы остались. С моей точки зрения — в сплошном выигрыше: с новой люстрой, без крысюка-попрошайки и без главврача. И без очередных приказов.

А мне вот интересно, а у самого-пресамого высокого начальства нашей страны какие лампочки в люстрах вкручены? А то у нас в поликлинике годовой запас самоотстреливающихся лампочек в подвале всё еще лежит. Можем поделиться. Глядишь, на пользу всячески пойдет. Всему российскому народу.

Морда лица

Вредно мне всё-таки на работу в общественном транспорте ездить. Серьезно. Непременно со мной какая-нибудь несуразность приключается.

Тут сравнительно недавно юноша в метро мне место уступил.

Вежливый такой, воспитанный, таких почти не делают:

— Садитесь, — говорит, — пожалуйста.

Я так и села. В основном от потрясения.

На работе первым делом — к зеркалу. Ну, помята несколько с недосыпу; ну, переутомление налицо и на лице; ну, страшна, как Джулия Робертс без косметики. Но это же еще не повод, чтобы мне место уступать!

Дамская часть коллектива заинтересовалась:

— Чего ты с утра в зеркало таращишься?

Рассказала им про вежливого юношу.

А наши докторицы хором с фельдшерицами:

— Нет, ну каков хам!!!

Народ поржал и успокоился, а мне, однако, в голову запало…

И так запало, что решила я подтяжку морды лица сделать. Upgrade, по-умному сказать. Съездила, куда мне посоветовали знающие люди, договорилась. Особо оговорила, что — никаких общих наркозов, исключительно местная анестезия. Слишком много в жизни у меня по разным поводам этих наркозов было…

С духом собралась, заранее парик приготовила, чтобы послеоперационные прелести прикрыть, и в назначенный день на операцию явилась.

Долго ли, коротко — пригласили меня в операционную. На спину уложили, чистой простынкой укрыли, морду ультракаином обкололи и давай её резать-кромсать и заново сшивать. Не так чтоб больно, но хрустит под скальпелем противно. И скучно: кройка-шитье на живом лице дело небыстрое. К исходу первого часа я совсем затосковала, и спина затекла.

Не люблю я на спине… интересно, а сама-то поняла, что ненароком ляпнула?

Не суть. Короче говоря, затребовала я зеркало в операционную, какая-никакая, а всё же развлекуха. Не дали. Мы, говорят, за психику больных дюже опасаемся. У нас, говорят, раньше зеркало висело, а потом одна пациентка, с операционного стола вставая, себя узрела и в обморок упала. Да так неудачно, что челюсть в двух местах сломала, не считая переносицы, и пришлось всю красоту заново наводить. Словом, лежите, доктор, и не выпендривайтесь.

Ну, нет так нет, на нет и судна нет…

Доскучала я до конца операции, ночь в больнице провела, а поутру, парик нахлобучив, домой подалась. По дороге, правда, в родную поликлинику заехала, больничным листом озаботиться. Дали, но только на пять дней. Морда, говорят мне, дело личное, а не общественное. Больше не положено.

О том, как я эти пять дней прожила, рассказывать не стану, а то не сказка получится, а чистый ужастик. А на шестой день все послеоперационные синяки крем-пудрой замазала, парик нацепила и на работу отправилась.