Олег Рой - Пятьдесят оттенков Серого волка, или Шапка Live Страница 19

Довольно крякнув, Лариса Степановна поднялась к газовой плите и щедро зачерпнула щи половником из кастрюли. Наливая их в подставленные тарелки, она приговаривала: «Кушайте, мои хорошие! Набирайтесь сил! Вот завтра отснимитесь и огород вскопаете… А что вы на меня так удивленно смотрите? Поговорку слыхали? «Волка ноги кормят!»

Волк закашлялся, а Шапочка начала так сильно стучать по его спине, вымещая все агрессию сегодняшнего дня, что едва не покалечила Серого. Кашель прекратился, когда в окно постучали.

Лариса Степановна как ни в чем не бывало, рассмеялась: «Домовой. В гости просится».

С чувством юмора у актрисы все было в порядке. Волк поддержал ее смехом, но на повторный стук все же напрягся. За темнеющим вечерним окном в стекло билась огромная летучая мышь. При виде ее у Шапочки перехватило дыхание, и девушка вцепилась обрезанными, по совету Матушки, ногтями в волчью шерсть, отчего тот слегка взвыл.

– Эх вы, городские трусишки! – усмехнулась Сказительница. – Это Брателла, девочка. Прошу любить и не жаловаться.

Глаза актрисы сверкнули, а Брателла, заслышав свое имя, стала истошно хлопать кожистыми крыльями – то ли красуясь, то ли не помня себя от страха, то ли желая поужинать. Лариса Степановна усмехнулась. Выглядела она сейчас весьма домашненько. В пестром платье и с кухонным полотенцем в руках.

Невероятно, но Волк боялся мышей, как домашних, так и полевых и летучих.

– Как-то мне не того, водички бы… – Волк было бросился к эмалированному ведру, стоящему под столом и прикрытому жестяной крышкой, освежиться, но после поднятия крышки в нос ему шибанул совсем иной запах.

– Не советую! – хихикнула Лариса Степановна. – Крепчайший первач получился. Нам здесь еще жить и жить, Борисыч в гости зайдет, из съемочной группы кто заглянет, а водка в сельпо дорогая.

Волк чихнул и спешно дал задний ход – вернулся к столу.

– День сегодня был тяжелый, – продолжила Лариса Степановна. – Встали в шесть утра. Долго ехали. Давайте по котлетке с жареной картошечкой, чайку и спать… Спать будем так: я в своей спальне, Оленька здесь, на кухне, на диване, а ты, Волк, в темной комнате, она у меня для гостей, там окошко маленькое. Оля! Я тебе дам ночнушку, она стираная и почти новая, ей лет двадцать.

– А напоследок я скажу… – проговорила Лариса Степановна, расстелив гостевые постели в разных комнатах и усевшись на диване, в ногах Красной Шапочки: – Я сегодня такая расстроенная…

Меньше всего Оленьке хотелось именно сейчас слушать житейские откровения, но она смирилась:

– Давайте, Лариса Степановна, откровенничайте.

– Вот беда-то, кручинушка, – вздохнула Сказительница, утирая со щеки слезу революционера и радетеля о народном благе. – Все эти годы я желала прихода цивилизации в нашей деревне и мечтала, чтобы к нам провели нормальную асфальтовую дорогу. И Интернет нужен нам как воздух, а то приходится бегать на почтовую станцию для сидения в «Однодачниках».

– В чем-чем? – переспросила полусонная Шапочка.

– Как в чем? В «Однодачниках»! – без запинки повторила Лариса Степановна и продолжила свой горестный монолог. – Чтобы компьютеры появились в домах да стереосистемы заиграли, а то скука смертная… сидеть в огороде да с любовниками ругаться.

– С кем-кем? – Шапочка все не верила своим ушам и даже приподнялась в кровати.

– С любовниками! Что, слова такого не слыхала? Ну, деревня. Мне-то легче, чем соседям, жизнь интересную вижу. Я актрисой-то стала в сорок пять лет по счастливому случаю. Ты, наверное, слышала, я уборщицей на киностудию устроилась, у меня ведь в Москве комнатка есть в коммуналке. Сначала Малахов меня к себе на программы приглашал как голос народа. Ох и выступала я тогда! Аж пар из ушей валил. А как-то я рассказала сказку с двойным смыслом одному режиссеру, да все в лицах изобразила….

Что было дальше и во скольких фильмах снялась Сказительница, Красная Шапочка не услышала, уснула.

Глава 6, в которой Красная Шапочка узнает все прелести деревенского утра

Не обращая внимания на перешептывание всего светского бомонда, собравшегося в ее честь, Принцесса в роскошном белоснежном платье со шлейфом, в красной шляпке, расшитой стразами, и со звездной россыпью бриллиантового колье на шее, легким и уверенным шагом ступала по паркету тронного зала своего дворца.

Она благоухала сразу всеми ароматами французского парфюма и даже немного японским. Дамы в изысканных вечерних платьях и кавалеры в классических костюмах расступались, отвешивая поклоны.

Вокруг звучало: «О, Богиня!», «Вы само совершенство, ваше высочество!», «Вы прекрасны, Принцесса!» Но она лишь отстраненно улыбалась и делала вид, будто и не слышит слащавых комплиментов.

В центре зала Принцесса остановилась. Здесь и должно было все случиться. Красная Шапочка знала, что Он появится с первыми звуками вальса и пригласит ее на танец, а может, и на роман, а может, и на жизнь – ту, что бывает после брака. Раньше все, что она желала – от чашки ароматного зеленого чая с жасмином, арабских скакунов, изумруда в семьдесят карат и до Аленького цветочка – доставалось девушке незамедлительно. Фразы «Как скажите, Принцесса!», «Будет сделано, Принцесса!», «Сию секунду, Принцесса!» сопровождали ее повсюду. Порой ей даже становилось невыносимо скучно от этих вечных «да», произносимых с натянутыми улыбками. Сегодня Красная Шапочка впервые оказалась во власти неведомого.

Человека можно заставить делать все что угодно, даже предавать, убивать и грабить, но его никогда не заставишь любить, коль сердце пусто. Любовь – единственный трон, на который редко восходят короли. Он гораздо чаще достается бедным и нищим, чем богатым и привилегированным. Таков закон равновесия. Кому – деньги, а кому – чувства. И Принцесса об этом знала – в книжках читала, в фильмах видела, но лучше всего об этом сообщали уставшие, одинокие и часто заплаканные глаза ее Королевы-Матери.

Сердце бешено колотилось. Хорошо, что чувства и мысли живут внутри нас, иначе, если бы они, подобно слугам, окружили ее в этот волнительный момент, между ними начался бы спор, причем не на жизнь, а на смерть. Гордость вызвала бы на дуэль смятение, разум сразился бы с сердцем, честь с самоотверженностью. Секундантом в этом поединке выступила бы, конечно же, Любовь.

Прозвучал финальный аккорд полонеза Шопена. Гости вдруг разом замолкли. Тишина – предательница. Ничем не заглушить барабанную дробь сердца. До центра зала оставался один шаг, до начала нового танца одна пауза, до первой победы или поражения – всего секунда.

Как и положено по лучшим романтическим традициям, Он появился чуть раньше, чем девушка успела потерять сознание от волнения, рвущего ее на части. Незнакомец в черной маске, в черном костюме-смокинге и в черной шляпе приковал взгляды всех гостей бала.

От волнения у Красной Шапочки подгибались ноги. Она уже почти упала на паркет, но Он успел подхватить ее и закружить в вихре чувств, в вальсе надежды. Статный и загадочный, как Мистер Икс. Дерзкий и решительный, как Зорро. Уверенный и спокойный, как миллионер Серый. Ох уж эти герои! Все, как один, держат на острие шпаги влюбленное женское сердце.

Кто Он? Принцессе безумно нравился его загадочный взгляд, пронзающий насквозь, но она больше не могла жить в неведении. Привыкшая всегда осуществлять задуманное и никогда не полагаться на авось, на последней ноте вальса она собралась сорвать маску с героя своего романа…

«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!» – раздалось, казалось, в голове Красной Шапочки.

Луч солнца прожектором ослепил глаза.

– А что было до вопля петуха? Сон?! – Защебетала Внутренняя Богиня. – Опять?! Ах, почему нельзя поселиться во снах?!

Неужели то, что Красная Шапочка принимала за прекрасную реальность, опять оказалось всего лишь иллюзией. Началось утро. Утро в дачном поселке российской глубинки. В ПригорАде, как остроумно подметил кто-то из прежних посетителей этого райского местечка.

Петух за открытым окном кукарекал так громко, словно его в зад клевала ревнивая курица, причем делала это от всей своей куриной души.

– А здесь неплохо… – робко вставила Девочка-девочка. – Как… в детстве.

Разумей и Внутренняя Богиня дружно воззрились на нее, едва не крутя у виска пальцами, а Девочка смутилась и снова замолчала.

Красная Шапочка вздохнула, чувствуя себя самой несчастной из всех несчастных на всем несчастном свете. Каких-то пару мгновений назад в ее жизни было нечто прекрасное, но, черт возьми, такое далекое, да еще с трагическим финалом.

Оленька не любила неопределенности. Если финал, то есть конец, так и должно быть написано: «HAPPY END» – счастливый. Просто, недвусмысленно, понятно.