Алина Кускова - Ах, эта волшебная ночь! Страница 19

Почему так происходит только тогда, когда целуют губы? Почему она не разволновалась, как пятнадцатилетняя девчонка, когда он целовал ее в нос?! Нос – не эрогенная зона? Но какая тут эротика на отдельно взятом участке посреди снега и зимы! И Аполлинарий смотрит! Анжела открыла глаза. Аполлинария не было. Зато к ним, перепрыгивая сугробы на собственном участке горным козлом, спешил Константин Бенедиктович.

– Проверил! – крикнул он им издали.

Анжела отскочила от Крылова.

– Евгений спит! Сережа бастует дальше! Все хорошо. Вы без меня скучали?

Он остановился перед ними и отдышался.

– Сейчас я вам, молодежь, расскажу, как правильно готовить барбекю!

Константин подхватил Анжелу и Алексея под локти и повел к дому.

В это время Аполлинарий нашел Юлю в беседке. Она дремала под пледом, устала, бедненькая.

– Юлечка, – начал он торжественно. Плед шевельнулся. – Ты должна меня сегодня выслушать.

Голова под пледом кивнула.

– Я долго думал. Нет, конечно, ты можешь сказать, что три дня – это недолго, но я заверяю тебя, дорогая, что понял это с первого раза! С первого взгляда то есть!

Плед колыхнулся.

– Юлечка! Молчи, молчи, ничего не говори, а то я собьюсь. Значит, так, я не помню всех слов любви, но скажу, что люблю тебя. Люблю до такой степени, что согласен на тебе жениться. Нет, это как-то не так звучит. Согласен, словно это ты навязываешься мне замуж. Или жениться? Запутался. Давай сначала!

Голова под пледом кивнула.

– Юлечка, у меня уже есть сын и горький опыт! Я думал, мое сердце ожесточится, и оно сначала ожесточилось, но потом приехала Аделаида и всколыхнула… Нет, всколыхнула не она, а ты. Юлечка, я немолод, нехорош собой, не слишком умен, у меня масса недостатков…

– Недостаток у тебя один: ты дурак.

– Что? – опешил Аполлинарий.

– Аполлинашка, ты дурень, – повторил Бенедикт Аполлинарьевич, высовывая из-под пледа лукавую физиономию. – Разве так признаются в любви девушке?

– Дед! Что ты здесь делаешь под Юлиным пледом? Тебя опять забыли?!

– Эхма, – покачал головой тот. – К чему мне ваши воспоминания? Вот если бы меня помнила одна девушка… Я тогда собирался ей сказать: «Наденька, я люблю тебя больше жизни, давай поженимся!»

– А почему не сказали? – спросила Юля, зашедшая в беседку за скатертью.

– Молод был и глуп, – вздохнул старик. – Вот и не сказал.

– Юля, – смутился Аполлинарий, – если ты слышала, что я говорил…

– Нет, я не слышала, – пожала плечами Юля. – А должна была?

– Ни в коем разе! – разволновался дед. – Иди, Юленька, иди в дом. Мы сейчас придем.

– Мне очень нужно с ней поговорить, – тоскливо пробормотал Аполлинарий вслед Юле.

– Так лишние слова тут не нужны, – пробурчал дед. – Они только отвлекают от сути. Нужно поговорить? Так прямо и скажи, что любишь больше жизни и хочешь жениться!

– Дед, а почему ты не сказал?

– Не хотел мешать ее, как это сейчас говорят, карьере. А твоя ничего, симпатичная девчонка. Только уж худая, ты ее корми лучше. У нее небось денег, в отличие от нашей миллионерши, совсем нет. А мне миллионерша больше нравится! Она Наденьку напоминает. Наденька такая же была рыжая и шустрая. Ох, наведет она здесь бардака, поломает судьбы, чует мое сердце.

– …Барбекюшница должна быть недешевой, – провозгласил покорным слушателям Константин Бенедиктович, проходивший мимо беседки. – Отец, тебя опять забыли? А, ты здесь, Аполлинарий! Давайте, мальчишки, берите кресло с дедом и волоките в дом.

– Чего меня волочь, я сам дойду, – пробурчал дед. Аполлинарий помог ему подняться. – Или, – дед хитро подмигнул, – барышня поможет.

Анжела кивнула. Ей старик очень нравился. Она словно нашла родственную душу, которая так же беспардонно обманывала Пародонтовых. Дед плутовал, когда прикидывался спящим и немощным. Зачем ему было это нужно, она не знала.

На двор опустилась скорая зимняя ночь, и все собрались в гостиной у Крылова.

Глава 6

ИЗЫДИ, КОШМАР МОИХ СНОВИДЕНИЙ

– Значит, так, дорогие близкие, друзья и приятели, – торжественно провозгласила Клементина, стоя посреди гостиной Крылова. – Сейчас я сообщу вам важную весть!

Анжела поняла, как именно душа уходит в пятки. Всё, это финал. Заработал телефон, Клементина позвонила родственникам в Урюпинск, и те дали подробное описание настоящей миллионерши. Что делать? Она к этому совершенно не готова! Эх, нужно было оставаться в своем гламурном прикиде, чтобы гордой королевой покинуть это пристанище пороков. Каких пороков? Порок один – это она. И Юлька… подругу жалко, она влюбилась.

– …Адочка, ты согласна? – второй раз обратилась к ней Клементина. Все поглядели на Анжелу.

– Кто? Адочка?

– Да, ты, Адочка, согласна со мной?

Адочка – значит, еще не все потеряно. Но Анжела не знала, с чем соглашаться, прослушала.

– Я говорю, что мы не будем пить чай, – повторила для особо непонятливых Клементина.

– А что будем пить – кофе? – пролепетала Анжела.

– Кофе на ночь вреден, – безапелляционно заявила Клементина. – Мы не будем пить чай у Алексея! Извини, дорогой друг, но у тебя даже новогоднего аксессуара нет. Где елка?

– Я подумал, – развел руками Крылов, – зачем мне она?

– Вот, – усмехнулась Клементина, – а мы подумали иначе. Правда, Адочка? – Анжела кивнула, не понимая, к чему та клонит.

– М-да, соответствующая случаю торжественная обстановка в некотором роде должна прилагаться к интерьеру, – согласился с сестрой Константин Бенедиктович.

– Короче, Клементина, – потребовал дед, занявший свое привычное кресло.

– Короче, – Клементина широко распахнула объятия, – я приглашаю всех к нам в дом! У меня там сюрприз: яблочный пирог!

– Так нечестно, – возмутился Алексей, – вы сразу это спланировали!

– Честно, Лешенька, честно. Дома сражаться и стены помогают, – заключил Константин Бенедиктович, поднимая отца. – Пора домой – кушать и в теплую постель, Бенедикт Аполлинарьевич.

– Мне нужно переодеться, – сказала Анжела.

Ей не хотелось уходить из дома Крылова, но остальные с таким энтузиазмом восприняли известие о яблочном пироге, словно до этого голодали на необитаемом острове. Даже Юлька запрыгала и захлопала в ладоши (разумеется, ее поддержал Аполлинарий). Остальные, кроме старика, были в курсе заговора. А Анжеле так хотелось хорошенько рассмотреть обстановку в доме Крылова, покопаться в семейных альбомах (если таковые имеются, ведь висят же на стенах фотографии; кстати, интересно узнать, кто на этих фотографиях изображен). Постепенно оглядеть каждую мелочь, чтобы создать представление о мужчине в целом. Теперь этого она была лишена. Анжела поднялась на второй этаж в первую попавшуюся комнату и стала неспешно переодеваться, озираясь по сторонам.

Комната оказалась спальней Алексея. Что ж, Анжела тоже выбрала бы такую: не слишком просторную, с одним окном, большой кроватью под пологом, массивным шкафом, столом на витых ножках и расписанным под гжель комодом. В подборе обстановки чувствовалась женская рука. Анжела принялась разглядывать стены. Как того и ожидала, на одной из них увидела портрет матери Крылова, точно матери – женщина была на него очень похожа. Правильные черты, пухлые губы, смешливые морщинки у глаз выдавали натуру добрую и оптимистичную. Анжела вздохнула: повезло Крылову, у него такая хорошая мама, вон полог ему над кроватью прилепила, старалась. А вот ради Анжелы и постараться некому.

– Ты скоро? – в дверь поскреблась Юля. – Мы с Леней ждем тебя внизу. Будем участки переходить по снегу.

– Иду, – откликнулась Анжела, накинула шубку, застегнула сапоги и побежала вниз.

Участками переходили, как партизаны, по цепочке, держась за руки. Если Крылов постарался и очистил свою территорию от снега, то у Пародонтовых, несмотря на обилие мужчин, по участку вилась одинокая тропинка. По ней и шли, а впереди толкали деда.

Можно было обойти и по улице, но Анжела, как и все, захотела особой романтики. К тому же впереди шагал Крылов и держал ее за руку. Впрочем, шагал – сильно сказано. Алексей пятился боком и поглядывал на Анжелу. Было темно, но его заинтересованные глаза Анжела видела слишком хорошо.

Дом Пародонтовых показался Анжеле просто родным, а гостиная – уютной.

– Да, – вздохнул, усаживаясь рядом с ней на диван, Крылов, – моему особняку не хватает хозяйки. Мама часто болеет и редко выезжает из города. С елкой я прокололся. Четно сказать, совсем про нее забыл. А что, надо ее обязательно наряжать?

– Так полагается, – влез в их разговор Константин Бенедиктович, ни на минуту не оставлявший их одних.

Он что, видел, как они целовались?

– Полагается по уставу? – хмыкнул Крылов, явно раздосадованный пристальным вниманием соперника к Анжеле.

– А! А! Вот и вы! – В гостиную влетел растрепанный Евгений. – Я так и знал, что вы вернетесь, тетка вчера весь вечер на кухне возилась!