Валерий Смирнов - Операция «Гиппократ» Страница 19

– Капон, не ловите инфарктов. Она вообще сделается ни при чем. Я всё устрою, вас разведут без второго слова. Вы опять будете холостяк, зато на вас свалится официальное наследство в виде фамилии. И не переживайте за то, что она нас слышит. Ваша невеста знает по-нашему три слова, да и то, если их орать во всё горло.

– Скажите, Слава, где вы нашли это золото? Может, она тут на нелегальном положении? Жрет, с понтами трое суток ныкалась от облавы среди цементного склада.

– Перестаньте своих глупостей. Какие такие нелегалы? Вы бы еще за шпионов вспомнили… Она здесь официально учится в университете, а не батарейками на толчке торгует. Третий курс заканчивает…

– Так чего оно ни бельмеса не петрит в наших рассказах? – спросил Капон.

– Как чего? Она же на факультете романской и германской филологики. Там только иностранные языки учат, а вовсе не наши. Так что готовьтесь до свадьбы, завтра вас в двенадцать запишут, а всё остальное – дело техники за вечнозеленый доллар. Если вы настаиваете на праве первой брачной ночи, то этого я вам гарантировать не могу. Невеста согласна подпустить вас только до своей фамилии. Хотя за пятьсот баксов такая плоскожопая мымра могла бы и не кочевряжиться…

– Я ей дам еще пятьсот, лишь бы не приставала, – зло выдохнул Капон.

– Нет, вы посмотрите на этого супника, – взмахнул руками Моргунов, подвигая невесте Капона банку кабачковой икры. – Он еще выдрючивается. Как Майку щупать, так всегда пожалуйста… Скажите, Капон, а если бы невесту нужно было для нашего общего дела употребить, вы бы тоже рогами в пол упирались?

– Среди других глупостей мне проще мацать Маечку по старой привычке, – признался Капон. – На большее у меня не хватает… Времени, конечно. Вы с ней через переводчика общались?

– Что я, неграмотный? – чуть было не обиделся Слава. – Как каждый порядочный одесский мальчик, я начинал фарцовщиком неподалеку от порта… Так что волей-неволей, но языкам обучен на нужную тему. Короче, Капон, перестаньте греметь своей челюстью от возбуждений. Их вам не грозит. И вообще, пока вы будете бить байдыки перед свадьбой, мне еще надо прикинуть за начальника нашей рекламы. То есть пресс-атташе, или как он там? Всю дорогу забываю эти фраерские названия… Смотрите сюда, Капон, ваша невеста дернулась, слово «атташе» хавает. Вот что значит бакланить на понятном всем жаргоне. Короче говоря, в нашем деле будет на постоянке пассажир, который в прикиде погонит пену лохам через ихнее любимое развлечение – ящик.

– Фраер?

– Или. Какой деловой станет мараться за дешевых должностей среди благотворительности…

– Это вы на меня кидаете намек? – снова попытался обидеться Капон.

– Ни разу. Вы же учередитель, а не говно собачье. Это две большие разницы – учередитель и тот, кто дергается за пайку. Так что, Капон, этот самый Сосисомиди…

– Он тоже ихний студент?

– Нет, он местного производства. А чего вы удивляетесь? Вам можно быть по паспорту Капон, а ему нельзя так, как записано в метрике с рождения? В конце концов, чем мы виноваты, что Боцман… извиняюсь, Леонид Александрович, залепил на свою фирму международную деятельность имени какого-то Брауна? Кстати, этот иностранный Браун, по-моему, шарился в свое время среди нашей Молдаванки… В общем, когда вы не претендуете на венчание и фрак, так завтра начинаете свое восхождение до Тибета, гражданин, пардон, сенсей Вонг. И не обижайтесь, если ваша любимая Майка не успеет побывать на этом бракосочетательном разводе. У нее сейчас валом работы.

Глава двенадцатая

Майка Пилипчук не столько вкалывала сама, как занималась трудоустройством неработающих граждан. При этом она не организовывала всяких сомнительных бирж труда, а довольствовалась результатами действий новоявленного дилера Скорпиона.

Честно отработавшее штуку насекомое со своим знаменитым жалом настучало Майке таких подробностей за контингент, ищущий богатых спонсоров на определенные части своих тел, что Пилипчук осталась довольна. Скорпион получил премию и возможность помогать своим жалом всем страждущим, а Майка со спокойной совестью набила стрелу Гнусу.

Получив непыльное задание, Гнус ответил Майке Пилипчук с предельной откровенностью:

– Понимаешь, мадам, я тебе как на духу раскалываюсь… Это очень тяжелая работа. Я же джентельмен… Воспитание не позволяет. У меня на дам что хочешь подымется, кроме руки.

– Это твои проблемы, – сурово ответила Майка. – Легкой жизни захотел? Неплохо устроился: козлов потрюмить или устроить кому-то экскурсию к полям орошения – и никаких забот. Ты кончай из себя целку корчить. Делай, как задумано.

– Я, мадам, таким только руководить могу. Пойми правильно и не обижайся. Если нужно какого-то гада прижучить или с должника бабки получить – так это робота. Но то, что ты предлагаешь, – чисто садизм. Телки, как ты говоришь, нам ничего не должны. И дорогу они никому не перешли. У меня, между прочим, совесть есть. Как это заставить их работать для блага общества за зарплату, пускай она кажется фраерам потрясной? Это же просто надругательство над личностью хуже фашизма. Мне после такого заснуть станет трудно.

– Короче, ты хочешь соскочить?

– Нет. Я же слово дал. Только просьба будет. Пойми правильно, на работу настрой нужен. Опять же всё непривычно. Ну, сказала бы ты перемочить всех… А так – тяжко. Одновременно совмещать расслабон и работу – этого даже гестапо не выдумывало.

– Не хочешь – не надо, – решительно сказала Майка. – Придется…

– Извини, мадам, – перебил ее Гнус. – Я же тебе говорю, просьба есть. Это дело возьмет на себя Сучок. Я буду за него в ответе. Всё равно Сучок – мой человек. И то, что ты предлагаешь, – для него одна радость. А мне, скажу, как маме, одно расстройство. Не взыщи, мадам, колюсь тебе прямо.

– Знаешь, Гнус, мне это тоже не сильно по вкусу, – призналась Майка. – Но что делать? Мы же теперь вовсе не блатные, а становимся государственными почти что служащими. Значит, все переживания побоку. Сучок твой справится?

– Он с кобелями справляется. Настоящими. Так что поработать с сучками ему одно удовольствие. Между нами, мадам, он свою кликуху из-за них получил. И не столько он Сучок, как сучий папа. Он рад будет такой работе, а мне эти дела – сплошное нервотрепство.

После того, как Гнус озадачил Сучка, тот резко перестал щелкать телевизионными программами и стал чересчур выходить из себя от радости предстоящей работы. Сучок даже где-то в глубине души сделался благодарен Гнусу за предстоящее дело. Потому как в последнее время он стал рассматривать на себя, с понтом на приставку до телевизора.

Сучок не сильно любил торчать перед ящиком, пугающим за события на планете и фильмами из красивой жизни. Но тем не менее он терпеливо дожидался рекламных блоков и судорожно всматривался в телевизор. Стоило только появиться на экране надписи, читаемой вслух монотонным голосом диктора за кадром, как Сучок хватался за ручку чисто с яростью прирожденного графомана.

С тех самых пор, как телевидение стало работать методами, за какие раньше блатные не смели мечтать, Сучок вкалывал усиленными темпами. Прежде его трудовые будни были не столь насыщенными; очень много времени занимала исключительно техническая сторона дела.

А как же иначе? Увести у фраера какую-то ксиву даже из вторика можно за две секунды, имея знаний на три класса общеобразовательной школы. Зато потом сколько нужно набегаться, каких поисков вести, чтобы выйти на того самого лоха и продать ему его же собственные документы. Это же надо быть чуть ли не следователем. Хорошо, если паспорт выбивается, А когда водительские права? В них же прописки нет. Каторга, а не работа.

Зато теперь не жизнь, а лафа. Только успевай фраеров бомбить. Телевизор сам остальное делает, с места рыпаться не надо. Потому стоило Сучку услышать вытекающие из динамика слова за объявления, как он увеличивал звук и хватал карандаш. Среди дурацкой рекламы, дававшей сердцу не больше, чем уму, попадались очень стоящие сообщения.

Сучок старался пропустить мимо ушей всяких глупостей за самые дешевые цены и возбуждался только при рассказах типа: «Вчера в 14.30 из автомобиля на Старопортофранковской улице была утеряна папка с документами на имя такого-то лоха. Просьба нашедшего вернуть за вознаграждение в СКВ. Анонимность гарантируется. Звоните по таким-то телефонам».

Благодаря телеафише, Сучок здорово срезал объем поисковой работы и неустанно старался помогать рассеянным людям находить всякую нужную им печатную продукцию в виде водительских прав, заграничных паспортов и бизнесячих документов. Он даже стал рассматривать на себя, с понтом сделался меценат. Ему таки да было чем гордиться: благодаря Сучковой заботе за склерозное население, телевидение шпарило хорошо оплачиваемую рекламу все возрастающими темпами. Сучок был скромный парень. Другой бы на его месте кинул намек в сторону телебашни: не желаете ли платить мне как рекламному агенту?