Дмитрий Ненадович - Анти-Духлесс Страница 19

Ролик первый. Особенности столичного бытия и неожиданное избавление

Жека идет по избитому асфальту стольного города Люберцы. Идет, периодически проваливаясь в многочисленные лужи с липнущей на импортную обувь грязью. Идет Жека не только по великому, но еще и по очень древнему городу. Богатому своими великими традициями. И традиции эти были незыблемы на протяжении уже множества веков. Состояли они, главным образом, в том, что каждый уважающий себя гражданин города стремился немедленно освободиться от внезапно появившегося у него мусора или от какой-нибудь вещицы, которая вдруг стала ему без надобности. Поэтому улицы великого города частенько были завалены горами всевозможного мусора и ненужных его гражданам вещей. Мусор летел из окон высоких домов и проезжающих по улицам автомобилей. Мусор эмитировался каждым уважающим многовековые традиции пешеходом, считавшим своим священным долгом внести свою хотя бы малую лепту в строительство очередного насыпного холма, источающего искусственное в своей мерзости, просто сказочное такое зловоние. Истоки этой замечательной традиции скрывались, видимо, в стремлении древних люберчан соблюсти правила гигиены. В те далекие времена не было ведь еще водопровода и канализации, а правила личной гигиены и гигиены жилища надо было как-то выполнять. И именно так древние люберчане избежали чумы, выкосившей когда-то пол-Европы. Поэтому традиция была проверенной и прочно укоренилась в душах люберчан. С наступлением эпохи центрального водоснабжения, мусоропроводов, урн и мусорных баков правители Люберец пытались одно время разрушить эту традицию. Пытались убедить своих граждан преодолеть инерционность мышления и отказаться от традиционного поведения. И отнюдь не надуманный эстетизм двигал этими правителями. Двигал ими обычный прагматизм. Не хотелось правителям отрывать от себя денежные знаки и тратить казенные средства на борьбу с новообразованными курганами. Если бы это были курганы древних богатеньких люберчан, правители бы долго не раздумывали. Они бы тогда срочно перекваливицировались бы в ученых-археологов и мигом все курганы в алчности своей разрыли. А так — нет. Не хотелось правителям тратиться на новоделы. Поэтому правители, прикрываясь лозунгами о необходимости соблюдения чистоты, хотели разрушить древнюю традицию. Не тут-то было. Граждане великого города почувствовали фальшь и не поверили на этот раз своим правителям, а поэтому продолжали повсюду неистово пакостить. Что заставляло их делать это кроме необходимости соблюдать традиции? В чем причина такого вопиющего недоверия к своим искренним правителям? Может это недоверие тоже какая-нибудь древняя традиция? А может, недовольны были граждане качеством центрального водоснабжения? Ведь из кранов в квартирах люберчан частенько бежала темно-коричневая сильно пахнущая чем-то неприятным жидкость. Прямо-таки зловонная, можно сказать, текла из кранов жидкость. Вероятно, вид и запах этой жидкости и пробуждали в гражданах воспоминания о гигиене древних и был причиной нынешнего недоверия. Воспоминания эти совершенно естественным образом приводили к активизации традиционного поведения граждан, и из окон их снова и снова летели остатки пищи, нестиранное нижнее белье, старая мебель и использованные презервативы. Чтобы хоть какой-нибудь гадостью в доме было поменьше. Обиженные таким поведением и недоверием граждан правители с некоторых пор взяли и попросту прекратили финансирование работ по уборке территории этого блистательного мегаполиса. Вернее, на бумаге, конечно же, работы не прекращались ни на минуту. На улицах города неусыпно трудилась виртуальная уборочная техника. В узких переулках и дворах не покладая рук трудились виртуальные дворники. Заключались реальные договора, выписывались и сразу же закрывались вполне реальные наряды на выполнение виртуальных работ. Виртуальные работы сразу же реально оплачивались. Оплатой все, кому положено, делились и все, кому положено, были друг другом довольны до чрезвычайности. А реально, не на бумаге то есть, работы по расчистке территории мегаполиса проводились раз в год поздней весной. «А зачем чаще? — удивлялись правители, — вам ведь, говнюкам, только добро сделаешь, только-то уберешь реально, в натуре просто, почистишь вам что-то, только за все заплатишь, глядь — через неделю опять все засрали! Все в соответствии с вашей долбанной древней традицией! Будь она проклята! Поэтому вполне достаточно вам одного раза и поздней весной. Но зато чтобы уже все капитально так было. Чтобы прямо уже до самой почвы все, наконец, выгрести». Почему же обязательно поздней весной? Потому что дальше экономить городские денежные средства было уже просто опасно. Сошедший под солнечными лучами снег обнажал такие подробности жизни этого блистательного мегаполиса, что даже закаленные в решении различных жизненных проблем правители просто до ушей краснели, разглядывая все эти гнусные интимности. Между пикантными этими интимностями непрерывно сновали какие-то неизвестные науке существа. Люберчане назвали меж собой этих странных существ не иначе как песикот. Потому как существа эти напоминали одновременно и большущих грязно-лохматых дворовых собак, и облезлых помойных котов. Эти сущности-мутанты непрерывно сновали между зловонных мусорных куч, но пока никого не трогали. Видимо, все нормально у них было с кормовой базой. Пугало только одно — абсолютная неизученность этих существ. Потому как никому до сих пор не удавалось отловить хотя бы одну снующую особь для исследований. А самое главное — до сих пор не было обнаружено ни одной естественным образом падшей особи. Все это вызывало некоторую настороженность. Потому как непредсказуемо все это было. Куда они скрываются? Может, готовят где засаду? А ведь в город в любую минуту могли приехать иностранцы. Вернее, они там были всегда, и те, кто пребывал в городе достаточно долго, ко многому уже успели попривыкнуть. Но ведь в любую минуту могли же приехать еще и какие-нибудь другие. Какие-нибудь совсем для нас новые и не успевшие еще морально окрепнуть. Новые для нас иностранцы и так ехали сюда со страхом перед медведями, которые в пьяном виде свободно разгуливают по улицам стольных Люберец. Некоторые иностранцы, якобы даже видели в лапах этих подвыпивших медведей подносы со штофом водки и с бутербродами, горкой посыпанными влажной красной икрой! И вот когда эти заранее испуганные наконец приедут, вот тогда может быть по настоящему, до слез просто стыдно. Рубиновые бутерброды на фоне зловонных куч со шныряющими между ними песикотами. Какие жуткие диссонансы!

Еще одна небольшая проблемка была у этого славного мегаполиса. Когда-то в глубокой древности в этом городе забыли построить систему ливневой канализации, и теперь у нынешнего поколения жителей этого великого города периодически возникали некоторые неудобства с чистотой обуви. Как правило, эти неудобства случались каждую неделю. Точно с такой же частотой обрушивали на великий город свою очистительную мощь пролетавшие над ним ливневые тучи. Но местные власти нашли весьма экономичный и удобный выход из создавшейся ситуации. Около каждого входа в подъезд каждого люберецкого дома (надо отметить, что каждый люберецкий дом представлял собой одну из вершин архитектурного искусства) было установлено специальное устройство, снабженное разнокалиберными щетками-барабанами. И теперь каждый житель этого славного города, выбравшись на спасительный пятачок суши перед своим великолепным подъездом, хлюпая, шлепал прямиком к чудо-устройству и, нажав на специальную кнопочку, придавал вращательное движение щеткам-барабанам. А дальше — еще проще: суйте, граждане, свою импортную обувь под заботливые щеточки и не тащите домой всякую грязь. Очень даже удобно. Гражданам оставалось теперь только тщательно отжать дома свои пахнущие болотом носки и аккуратно повесить их на просушку. Дорогое, наверное, это было удобство. Но мудрые люберецкие правители, несмотря ни на что, никогда не держали зла на своих граждан и ничего для них не жалели. Так было далеко не везде. Только, наверное, в Люберцах и было такое. Например, уже в ближайших пригородах было совсем не так. В той же отстойной Москве, например. Там подобные чудо-устройства устанавливали только в очень крупных офисах, в основном в тех, в которых всегда в большом количестве гнездились местные чиновники-отцы тамошнего захолустья. А чтобы взять и вот так, всему населению и у каждого чтобы подъезда — такого больше нигде не было. Как же эти все остальные выкручивались? Все по-разному. Так, например, в Москве этой убогонькой до чего ведь догадались?! До чего ведь додумались эти жлобы?! Эти патологически жадные местечковые правители! Решили, значит, они сэкономить на чудо-устройствах для родного своего населения и сварганили какую-то подземную систему. И теперь постоянно что-то всюду роют, чем-то дымят и вонюче коптят. Понатыкали везде каких-то дурацких совершенно люков. Того и гляди, провалишься в преисподнюю-систему и всплывешь потом когда-нибудь в мутно-отстойной речушке с таким же, как и у этой местности, названием. В общем, всеми силами создают тамошние правители своему народцу форменное беспокойство и беспредельный такой дискомфорт. И можно себе представить, как тяжело приходится этим несчастным москвичам под таким вот гнетом своих беспредельных правителей постоянно прямо-таки выживать. Вот представьте себе, идет, к примеру, какой-нибудь несчастный москвич зимой рано утром на работу, а ему под ноги кидают гранитную крошку или так и норовят налить под скорбные его ступни какой-нибудь ядовитый реагент. Ну разве не беспредел?! И все ведь вытворяется под эгидой заботы о населении. А на самом деле, наверное, просто извести хотят этих бедных москвичей. Наверное, слишком быстро стали они размножаться. Главным образом, ворами государственной собственности из дальних регионов. А в Люберцах было все совершенно не так. Там все совершенно по-другому было налажено. Эти прагматичные люберецкие правители не сказать, что очень уж сильно любили свое коренное население. Любовь прагматикам вообще противопоказана. Но, что можно с удовлетворением отметить, очень сильно уважали правители это непритязательное население и сильно ему никогда не докучали. К примеру, никогда вы не увидите в Люберцах хотя бы чем-то обезображенные ледяные или протоптанные в снегу тропинки. Вы можете сами в этом удостовериться. Приехать, например, к полудню после ночного снегопада и увидеть нетронутую в девственном сиянии снежную целину великого города. А если приедете вы в тот благословенный период, когда затянувшуюся оттепель вдруг неожиданно прервет хотя бы небольшой морозец (пусть даже градуса, эдак в 2–3), то увидите вы сверкающую (даже в кромешной тьме), громадную ледяную поверхность улиц и площадей этого сказочного мегаполиса. Поверхность, не обезображенную признаками песка, гранитной крошки или, еще чего не хватало, какого-нибудь гадостного реагента. И совершенно необязательно думать в этот величественный момент о том, что находится в этой ледяной толще! Думать надо всегда только о хорошем. Только тогда-то и можно хоть как-нибудь, несмотря ни на, что жить в этой местности. Ведь если звезды зажигают, значит, это ведь кому-нибудь нужно. Эх, знать бы этого «кому-нибудь» лично. А еще лучше знать того, кто все же по этим просьбам что-то зажигает. И что бы так, накоротке знать его… Пока не получается. И, наверное, вряд ли когда-нибудь это получится. Слишком все это при жизни недосягаемо. А хотелось бы…