О. Генри - Вождь краснокожих Страница 2

— Вождь краснокожих, — говорю я, — ты хотел бы домой?

— А зачем? — отвечает он. — Дома скучно. Терпеть не могу ходить в школу. Так гораздо веселее — ночевать у костра. Ты хочешь отвезти меня домой, Змеиный Глаз? Ну, не надо!

— Ладно, — говорю я. — Мы еще тут побудем, в пещере.

— Вот это чудесно! — говорит мальчишка. — Прелесть как хорошо! Я еще в жизни так не веселился.

Мы легли спать около одиннадцати. Мы разостлали несколько одеял и пледов и уложили вождя краснокожих посредине между нами. Мы не боялись, что он удерет. Он не дал нам спать битых три часа. Каждые четверть часа он вскакивал, хватал свое ружье и визжал мне или Биллю в ухо: «Сст… Товарищ!» Треснет где-нибудь веточка или хруснет листок — он вскакивает. В конце концов я заснул беспокойным сном, и мне снилось, будто меня похитил какой-то рыжий пират и приковал на цепь к дереву.

На заре я проснулся от ужасного визга Билля. Это не были крики, или восклицания, или вопли, или рев, или что-нибудь в этом роде, — хоть сколько-нибудь достойное голосовых связок мужчины. Это был неприличный, панический, унизительный визг женщины, увидевшей привидение или сороконожку. Это ужасная вещь — слышать бабий визг здорового, отчаянного, сильного мужчины на заре в пещере!

Я вскочил, чтобы посмотреть, в чем дело. Вождь краснокожих сидел верхом на Билле, запустив ему одну руку в шевелюру. В другой руке он держал острый нож, которым мы резали ветчину. Мальчишка, согласно приговору, произнесенному им накануне, приготовился содрать с Билля скальп.

Я вырвал у него нож и уложил его опять. Но с этой минуты Билль уже не мог притти в равновесие. Он лежал на своем месте, но не закрыл ни одного глаза, пока мальчишка лежал между нами. Я немножко вздремнул.

Но перед самым рассветом я вспомнил вдруг, что вождь краснокожих приговорил меня к сожжению на медленном огне и что казнь должна произойти на заре. Я не нервничал и не боялся. Но я встал, закурил трубку и прислонился к стене.

— Что ты так рано поднялся, Сэм? — спросил меня Билль.

— Я? — сказал я. — Не знаю, право. Плечо что-то ломит. Я думаю, мне легче станет, если я посижу.

— Врешь! — сказал Билль. — Ты боишься. Ты приговорен к сожжению, и ты боишься, что мальчишка приведет приговор в исполнение. И он бы это сделал, если бы ему удалось найти спичку. Ведь это ужасно, Сэм! Неужели кто-нибудь согласится заплатить деньги за то, чтобы ему вернули назад такого чертенка?

— Разумеется, — сказал я. — Мальчишка вроде этого — самый разлюбезный тип для дражайших родителей. Ну, вставайте-ка вы с вождем и займитесь завтраком. А я поднимусь наверх. Надо все-таки сделать рекогносцировку.[5]

Я влез на верхушку нашей маленькой горы и окинул взором окрестность. Я рассчитывал увидеть со стороны Сэммита толпу здоровенных поселян, вооруженных серпами и вилами, вышедших на поиски подлых похитителей детей. Но я увидел мирный пейзаж, и на полном безлюдье чернел только точкой человек, шествовавший за запряженным бурым мулом плугом. Никто не шарил баграми в речке. Не пролетали туда и сюда курьеры с известиями для безутешных родителей. Кусочек поверхности Алабамы, открывавшийся моим глазам, дышал дремотным сельским покоем. «А может быть, — подумал я, — там еще не хватились. Еще не знают, что злые волки схватили из-под мирного крова невинного ягненка».

— Помоги, боже, волкам! — сказал я и спустился к пещере завтракать.

Когда я подошел к пещере, я увидел Билля прижавшимся спиною к каменной стене. Он тяжело дышал. Мальчишка стоял перед ним и угрожал запустить ему в голову камень величиною с половину кокосового ореха.

— Он опустил мне за воротник горячую картофелину, — объяснил Билль, — и раздавил ее на мне ногой. Я дал ему в ухо. Есть у тебя револьвер, Сэм?

Я отнял у мальчишки камень и кое-как помирил их.

— Ты у меня еще получишь, — сказал Биллю мальчишка. — Никто еще безнаказанно не смел коснуться своей рукою вождя краснокожих. Берегись!

После завтрака мальчишка вытащил из кармана кусок кожи с намотанными на ней веревочками и пошел из пещеры, разматывая на ходу эту штуку.

— Чего он там еще? — тревожно сказал Билль. — Ты не думаешь, Сэм, что он собирается удрать?

— Не бойся, — сказал я. — Он, невидимому, не большой домосед. Но нам надо составить себе какой-нибудь план насчет этого выкупа. Невидимому, его исчезновение не вызвало в Сэммите особенной тревоги. А может быть, они еще не знают там, что он пропал. Его родители могут думать, что он ночевал у какой-нибудь там тетки Джэн или у соседей. Во всяком случае, днем-то его исчезновение обнаружится. Мы должны к вечеру доставить его отцу извещение, что он находится у нас и что мы желаем получить за его возвращение две тысячи.

Как раз в эту минуту мы услышали боевой крик. Что-то вроде того крика, который издал Давид,[6] когда он поверг впрах известного чемпиона Голиафа. Штука, которую вождь краснокожих вытащил из своего кармана, оказалась пращей. Он размахивал ею над головой.

Я увернулся и услышал тяжелый удар и тяжелый вздох Билля — вроде вздоха, который издает лошадь, когда вы снимаете с нее седло. Камень величиною с куриное яйцо угодил Биллю под самое левое ухо. Он всплеснул руками и повалился прямо в костер, на кастрюлю, в которой грелась вода для мытья посуды. Мне пришлось вытащить его оттуда и поливать холодною водою по крайней мере в течение получаса.

Мало-помалу Билль пришел в себя. Он сел и пощупал себя за левым ухом.

— Сэм, — сказал он, — знаешь, кто мой любимый герой в библии?

— Успокойся, — сказал я. — Ты сейчас оправишься.

— Царь Ирод,[7] — продолжал он. — Сэм, ты не уйдешь? Ты не оставишь меня одного?

Я поймал мальчишку и начал его трясти.

Я тряс его до тех пор, пока у него все веснушки не загремели, как горох на блюде.

— Если ты не будешь вести себя как следует, — сказал я, — я моментально отведу тебя домой. Будешь ты вести себя по-человечески?

— Я ведь играл, — сказал он, надувшись. — Я не хотел ударить Зверобоя. А зачем он ударил раньше меня? Слушай, Змеиный Глаз, я буду вести себя хорошо. Только не отправляй меня домой и позволь мне поиграть в разведчиков.

— Я не знаю, что это за игра, — ответил я. — Это уж ты решишь с мистером Биллем. Сегодня он будет твоим товарищем в играх. Мне нужно сходить кое-куда, по делу. Ну-с, теперь потрудись немедленно подойти к нему, извиниться и помириться с ним. А не то моментально марш-маршем домой.

Я заставил его и Билля пожать друг другу руки. Потом я отвел Билля в сторону и сказал ему, что я отправляюсь в Поплар-коф — маленькую деревушку, в трех милях от нашей пещеры — и там разузнаю, как отнеслись к похищению мальчишки в Саммите. Я полагал также, что правильнее всего будет послать старому Дорсету сегодня же предварительное письмо с требованием выкупа и с указанием, каким путем внести его.

— Ты ведь знаешь, Сэм, — сказал Билль, — я не отставал от тебя и не моргал глазами ни во время землетрясения, ни в огне, ни в воде. Покер,[8] динамитные взрывы, полицейские обыски, ограбление поездов и циклоны не могли нас разлучить. Я не знал, что такое страх до этого проклятущего дня, когда мы похитили этого дьяволенка, эту двуногую ракету, чорт его раздери. Он нагнал на меня панику. Ты не оставишь меня надолго одного с ним, Сэм?

— Я вернусь к вечеру, — сказал я. — Забавляй его как-нибудь и вообще займи его, пока я не вернусь. Ну, а теперь давай-ка сочиним письмо старому Дорсету.

Мы достали карандаш и бумагу и принялись сочинять письмо. Вождь краснокожих, завернувшись в одеяло, маршировал взад и вперед перед входом в пещеру, охраняя его. Билль со слезами на глазах умолял меня снизить выкуп до полутора тысяч долларов вместо двух.

Мы принялись сочинять письмо.

— Я не покушаюсь, — говорил он, — умалять высокое чувство отеческой любви и привязанности, но ведь мы имеем все-таки дело с людьми! Человек только человек — не более. А нельзя же требовать от человека, чтобы он выкинул две тысячи долларов за сорок фунтов веснущатой дикой кошки. Это противно человеческой природе. На полторы тысячи долларов еще можно рискнуть. Я приму разницу на свой счет.

Мне пришлось уступить, чтобы успокоить Билля, и мы выработали следующее письмо:

«Эбенезеру Дорсету, эсквайру.[9]

Мы спрятали вашего сына в одном месте, далеко от Саммита. Вам не помогут никакие самые лучшие сыщики. Единственные и окончательные условия, на которых вы можете получить вашего сына обратно, следующие: мы требуем за его возврат вам тысячу пятьсот долларов крупными купюрами. Деньги должны быть сегодня оставлены в полночь на том самом месте на котором мы найдем ваш ответ на это письмо; описание места следует ниже. Если вы согласны на наше условие, пришлите письменный ответ сегодня в половине девятого вечера. Когда перейдете Совиный ручей, по дороге в Поплар-коф, вы увидите там три высоких дерева, на расстоянии около ста ярдов одно от другого, у самого забора, окружающего пахотное поле, по правую руку. Против третьего дерева, на земле, у столба забора, ваш посланный найдет маленькую картонную коробочку.