Ярослав Гашек - Пограничные злоключения Страница 2

У нас, разумеется, документов не было: беспечные люди, вышедшие на прогулку за город.

— Нет документов? Без документов в русскую империю? Неслыханно! Эй, писарь!

Выскочил писарь в старенькой форме.

— Пиши, Василий: «Высокочтимому Окружному Суду в Мехове. Оных прилагаемых личностей возьмите под стражу. Подкупают должностных лиц, а денег не имеют»… Нет, постой, вычеркни. Это не подойдет. Пиши так: «На последние копейки пытались подкупить пограничный дозор. Застигнуты вахмистром в момент оскорбления сторожевых казаков»… Напиши, что ругали их свиньями. Этого не было, но в казенной бумаге иначе нельзя. «Вахмистру тоже предложили взятку…» Напиши, что вахмистра тоже назвали свиньей. А в караульне и тебя, Василий, назвали свиньей. Так. Теперь пиши, что документов не имеют, перешли границу без паспорта и без средств к существованию, на предмет обременения общественной благотворительности. Пиши, что дерзко вели себя на допросе, имеют подозрительный вид и говорят о могилах. Дай-ка я подпишу. Теперь приложи печать и позови казака Бодричку. Пусть напоит их чаем да запрет в холодную.

Так и было сделано. Утром нас отвезли в Мехов.

В Мехове посадили в кутузку и не вспоминали о нас целую неделю. Только какой-то мужик совал нам ежедневно каравай хлеба и кувшин воды. В этом гнусном узилище не было даже нар, и мы спали на голой земле.

Через пару дней к нам ввергли какого-то польского мужичка, который в корчме нечаянно плюнул на икону, Он клялся, что ничего не имеет против бога. Несчастного на другой день увезли в Киев.

Потом нас начали таскать из тюрьмы в тюрьму. Никто нас не допрашивал. Под конец нас разлучили. Археолога отвезли в Киев, а меня обратно в Кельцы.

Там после месячных мытарств меня вызвали в Управу и объявили, что дело о моих противозаконных деяниях утеряно. А посему, на всякий случай, мне дали неделю домашнего ареста.

С этой целью казак снял мне комнату (за чей счет не знаю) и сторожил меня неделю напролет.

Денег у меня не было ни гроша, и, чтобы не уморить меня голодной смертью, он каждый день приносил мне из соседнего трактира обед, ужин и бутылку водки, которую сам и выпивал (не знаю, кто заплатил и за это).

Через неделю меня снова увезли в Управу и огласили постановление властей, по которому я, как неблагонадежный инородец, навсегда изгонялся из пределов России.

Меня посадили в бричку, рядом сел солдат, и через двенадцать часов езды я был снова на злополучной границе. Тут отперли шлагбаум и при торжественном молчании таможенников и казаков навсегда изгнали меня из владений русского царя.

Через два часа я был в Кракове. С двухчасовой прогулки я возвратился через полтора месяца.

А многострадальный археолог еще много лет ожидал где-то своего спасения.